Страницы моей жизни - Моисей Кроль

Что Харбин и прилегавшая к Китайско-Восточной железной дороге полоса были основательно русифицированы, я уже упомянул. Действительно, вся тамошняя культурная, общественная и публично-правовая жизнь носила ярко выраженный русский характер. В начальных и средних школах преподавание велось на русском языке и по русским программам. Русские клубы, обладавшие хорошо подобранными библиотеками, самоуправление по русскому образцу, русская полиция и русские суды – все это свидетельствовало о проделанной большой работе как общественного, так и государственного характера, хотя надо сказать правду, что среди чисто русского населения не только не наблюдалось поразительного единения, столь бросавшегося в глаза у японцев, но, напротив, оно после революции 1917 года резко делилось на несколько враждебных друг другу лагерей.

Но основательнее всего мне удалось ознакомиться с общественной и культурно-просветительской работой, которую выполняло в Харбине еврейское население со времени проведения Китайско-Восточной железной дороги. Вращаясь почти исключительно в еврейских кругах, внимательно следя за деятельностью их общественных организаций и сам принимая участие в работах некоторых из них, я имел возможность узнать, сколько энергии, инициативы и подлинного творчества проявили харбинские евреи в деле строительства своей общественной жизни.

Рядом с исконными, традиционными формами еврейской общественности возникали учреждения и организации по образцу самых передовых стран.

Первые харбинские засельщики евреи прежде всего обзавелись синагогой, больницей и богадельней – этими неизменными атрибутами всякой коллективной еврейской жизни. Вначале это были весьма скромные учреждения. Синагога ютилась в каком-то крошечном домике, больница и богадельня были тоже довольно бедно обставлены. Но по мере того как число евреев в Харбине увеличивалось и их благополучие росло, вышеуказанные учреждения меняли свой вид, и рядом с ними возникали все новые и новые организации, задачей которых было полней и лучше обслуживать многообразные нужды и потребности еврейского населения в Харбине.

Если первые евреи, поселившиеся в Харбине, довольствовались Талмуд-Торой, то есть начальной школой, где их дети обучались древнееврейской грамоте и Библии, то, когда еврейская община там разрослась, был создан целый ряд других учреждений – детский сад, профессиональная школа, музыкальная школа и гимназия, которая помещалась в прекрасном здании, выстроенном общиной на собранные для этой цели крупные пожертвования.

Была также расширена программа занятий в Талмуд-Торе, и при ней открыты особые профессиональные курсы.

В то же время еврейская община в Харбине обзавелась целой сетью прекрасно поставленных благотворительных учреждений.

Женский благотворительный кружок оказывал всякого рода помощь, в том числе и трудовую, неимущим или малоимущим еврейским женщинам. Была устроена дешевая столовая, которая велась образцово.

Создана была специальная организация по выдаче нуждающимся в кредите лицам беспроцентных ссуд (Гмилус хесед), и это учреждение своей плодотворной деятельностью завоевало себе большие симпатии всего харбинского еврейского населения.

Когда я приехал в Харбин, еврейская общинная жизнь кипела ключом. Февральская революция, нашедшая горячий отклик и в русифицированном Харбине, точно вдохнула в еврейские общинные учреждения новую энергию и новые силы.

До 1917 года делами еврейской общины ведало духовное правление, но после революции еврейское население Харбина явочным порядком избрало Общинный совет, который взял в свои руки руководство всей общественно-правовой жизнью евреев. Избранный на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования и с применением начала пропорциональности, этот совет представлял собою в миниатюре народное собрание, в состав которого входили делегаты от всех существовавших в Харбине еврейских политических партий и даже оттенков партий. Помню, что Общинный совет состоял из 12 сионистов, 4 цейресионистов (имели некоторое тяготение к социалистам-революционерам), 3 поалей-ционистов, 10 бундистов, 4 ортодоксов и 2 членов фолкс-партай.

Так как сионистическое течение было представлено в Общинном совете наибольшим числом делегатов, то председателем совета был избран горячий сионист доктор А.И. Кауфман, человек большой энергии, талантливый оратор и хороший организатор.

Заседания Совета были открыты для публики, и проходили они всегда с огромным оживлением. Этому оживлению много содействовали часто разгоравшиеся на них прения между сионистами и бундистами. Существовавшие между этими двумя партиями серьезные разногласия как идеологического, так и тактического характера предопределяли и различный подход их к решению целого ряда конкретных вопросов еврейской общинной жизни.

Не удивительно поэтому, что почти каждый более или менее серьезный вопрос, стоявший на повестке, вызывал дебаты, иной раз носившие довольно страстный характер. И часто совещания Общинного совета напоминали скорее «бурные» собрания парламента, нежели спокойные заседания органа местного самоуправления. И сионисты, и бундисты, конечно, хорошо понимали, что они вносят в свои прения слишком много «политики», но они смотрели на свои выступления как на особую форму пропаганды, благо публика их слушала с захватывающим интересом, а через эту публику они косвенно влияли и на широкие слои еврейского населения.

Надо, однако, заметить, что органическая работа Общинного совета почти ни в какой степени не страдала от того, что на заседаниях его уделялось довольно много времени дебатам общего характера, так как конкретные мероприятия, намечавшиеся советом, проводились в жизнь особыми комиссиями, в которых работа велась с большой энергией и серьезностью. Таких комиссий было при общинном совете четыре: культурно-просветительная, социальной помощи, хозяйственная и финансовая. Я участвовал в занятиях комиссий социальной помощи и культурно-просветительной и сохранил очень хорошую память как о результатах деятельности этих комиссий, так и о товарищах, с которыми я совместно работал.

Но достижениями Общинного совета и его комиссий далеко не исчерпывался актив еврейской общественности в Харбине. Партийные организации и даже группы в свою очередь проявляли свою творческую энергию в самых разнообразных формах. С особым жаром, я сказал бы, даже с пафосом вели культурно-просветительскую и политическую работу сионисты. Их лидеры, доктор Кауфман и Равикович, были неутомимы. Сионистский партийный центр уделял особенное внимание политическому воспитанию молодежи: ее интерес к сионистической проблеме и к Палестине поддерживался лекциями, докладами, торжественным соблюдением еврейских праздников и т. д. Харбинские сионисты издавали еженедельный журнал «Еврейская жизнь», который не блистал литературными талантами, но все же по мере сил его сотрудников освещал местную жизнь и трактовал общие еврейские проблемы, конечно, всегда в свете сионизма и исходя из сионистической идеологии. Руководство занятиями в гимназии, о которой я писал выше, было также в руках сионистов.