12 шедевров эротики - Гюстав Флобер

Лица апостолов, освещенные бледным светом от фонаря в руках того, кто указывал на спасителя, казалось, застыли от удивления.

Это было великое и неожиданное произведение настоящего мастера, одно из тех произведений, которые волнуют мысль и запоминаются на долгие годы.

Люди, смотревшие на картину, сначала стояли в молчании, потом отходили, погрузившись в задумчивость, и лишь некоторое время спустя начинали говорить о ее достоинствах.

Дю Руа, рассмотрев ее, сказал:

— Это недурно — иметь возможность приобретать такие безделушки.

Но, так как его толкали и отстраняли другие, желавшие посмотреть на картину, он ушел, слегка пожимая маленькую ручку Сюзанны, продолжавшей опираться на его руку.

Она спросила:

— Не хотите ли выпить бокал шампанского? Пойдем в буфет. Мы там найдем папу.

И они медленно прошли через все комнаты, где толпа все росла, — шумная, нарядная толпа, толпа общественных праздников, чувствовавшая себя, как дома.

Вдруг Жоржу показалось, что чей-то голос сказал:

— Вон Ларош и госпожа Дю Руа.

Эти слова коснулись его уха, как отдаленный шум ветра. Кто их произнес?

Он оглянулся по сторонам и действительно заметил свою жену, проходившую мимо под руку с министром. Они тихо разговаривали с интимным видом, улыбаясь и глядя друг другу в глаза.

Ему показалось, что все перешептываются при виде этой пары, и у него явилось бессмысленное и животное желание броситься и убить их обоих ударами кулаков.

Она ставила его в смешное положение. Он вспомнил Форестье. И про него, быть может, говорят: «этот рогоносец Дю Руа». Что она такое? Какая-то выскочка, довольно ловкая, правда, но, в сущности, не располагающая серьезными средствами. Ее посещали, потому что боялись его, потому что чувствовали его силу, но не особенно, должно быть, стеснялись, когда говорили об этой незначительной чете журналистов. Он никогда не пойдет далеко с этой женщиной, которая постоянно бросает тень на свой дом, которая постоянно себя компрометирует, все манеры которой выдают интриганку. Теперь она будет тянуть его только книзу. Ах, если бы он догадался раньше, если бы он знал! Он мог бы повести более крупную, более верную игру. Какую партию мог бы он выиграть, если бы поставил ставку на маленькую Сюзанну! Как мог он быть таким слепым и не понять этого раньше?

Они вошли в столовую, огромную комнату с мраморными колоннами, стены которой были обтянуты старинными гобеленами.

Увидев своего сотрудника, Вальтер бросился к нему и стал пожимать ему руки. Он был опьянен радостью.

— Все ли вы видели? Скажи, Сюзанна, ты все ему показала? Сколько народу, Милый друг, не правда ли? Вы видели князя де Герш? Он только что был здесь, выпил стакан пунша.

Потом он бросился навстречу сенатору Рисолену, который вел свою растерянную жену, разряженную, как на ярмарке.

Сюзанне поклонился какой-то высокий и стройный молодой человек, немного лысый, с белокурыми бакенбардами, с теми изысканными светскими манерами, которые узнаешь повсюду. Жорж слышал, как кто-то назвал его: маркиз де Казоль, и его неожиданно охватила ревность к этому человеку. Давно ли она познакомилась с ним? Конечно, после того как разбогатела? Он угадывал в нем претендента на ее руку.

Кто-то взял его за руку. Это был Норбер де Варенн. Старый поэт с равнодушным и усталым видом выставлял напоказ свои жирные волосы и поношенный фрак.

— Вот что они называют весельем, — сказал он. — Сейчас будут танцы; потом лягут спать; и девочки останутся довольны. Выпейте шампанского, оно превосходно.

Он наполнил свой бокал, чокнулся с Дю Руа, который тоже взял бокал, и сказал:

— Пью за победу духа над миллионами.

Потом тихо прибавил:

— Они мне не мешают в чужих карманах, и я не завидую миллионерам, нет, — я протестую во имя принципа.

Жорж больше не слушал его. Он искал глазами Сюзанну, которая исчезла с маркизом де Казоль, и, внезапно покинув поэта, он пустился в погоню за молодой девушкой.

Густая толпа, стремившаяся к буфету, остановила его. Когда он, наконец, пробился сквозь нее, он очутился лицом к лицу с супругами де Марель.

С женой он виделся постоянно, но мужа не встречал уже давно. Де Марель бросился к нему и стал жать ему руки.

— Как я вам благодарен, дорогой мой, — сказал он, — за совет, который вы мне дали через Клотильду. На мароккском займе я выиграл около ста тысяч. Я этим всецело обязан вам. Вы просто бесценный друг.

Мужчины оглядывались на красивую и изящную брюнетку. Дю Руа ответил:

— В награду за мою услугу, дорогой мой, я отнимаю у вас жену, или, вернее, предлагаю ей руку. Надо всегда разлучать супругов.

Де Марель поклонился:

— Это верно. Если я потеряю вас, встретимся здесь через час.

— Прекрасно.

Молодые люди стали пробираться сквозь толпу. За ними шел муж. Клотильда повторяла:

— Какие счастливцы эти Вальтеры! Вот что значит понимать толк в делах!

Жорж ответил:

— Что ж! Сильные люди всегда добиваются своего, так или иначе.

Она сказала:

— Вот две девушки, у которых от двадцати до тридцати миллионов приданого у каждой. При этом еще Сюзанна хорошенькая.

Он ничего не ответил. Его собственная мысль, высказанная устами другого, возмутила его.

Она еще не видела «Иисуса, шествующего по водам». Он предложил проводить ее к картине. Они развлекались тем, что злословили, насмехались над незнакомыми лицами. Сен-Потен прошел мимо них с множеством орденов на лацкане фрака; это их очень рассмешило. У бывшего посланника, шедшего сзади, было гораздо меньшее количество орденов.

Дю Руа сказал:

— Какое смешанное общество!

Буаренар пожал ему руку; у него тоже была в петлице зелено-желтая ленточка, которую он надевал в день дуэли.

Виконтесса де Персемюр, огромная и разряженная, беседовала с каким-то герцогом в маленьком будуаре стиля Людовика XVI.

Жорж прошептал:

— Объяснение в любви.

Но, проходя через оранжерею, он снова увидел свою жену с Ларош-Матье. Они сидели рядом, почти скрытые зеленью растений, и, казалось, говорили: «Мы назначили друг другу свидание здесь, на виду у всех. Мы плюем на общественное мнение».

Г-жа де Марель нашла, что «Иисус» Карла Марковича изумителен. Они пошли назад. Мужа они потеряли из виду.

Он спросил:

— А что, Лорина все еще на меня сердится?

— Да, по-прежнему. Она не хочет тебя видеть и уходит, когда говорят о тебе.

Он ничего не ответил. Внезапная неприязнь этой девочки огорчала и угнетала его.

У дверей их остановила Сюзанна возгласом: