Страсти по Лейбовицу. Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь - Уолтер Миллер

В одном из таких поселений, в старом Желтом городе, Коричневый Пони узнал, какие последствия повлекла за собой война, которую против Ксесача дри Вордара развязал Халтор Брам, и какая его постигла ритуальная смерть. Он никогда не встречался с Элтуром Брамом (Дьявольским Светом), близнецом Халтора, моложе его на два часа. Священник Зайцев по имени Наступи-на-Змею, который знал эту семью, рассказал кардиналу, что Элтур не такой заводной, не такой импульсивный, как его брат-близнец, которого он обожал, но куда хитрее его. То, что старухи избрали его, удивило Наступи-на-Змею, который сказал, что Элтур обязательно отомстит за брата.

Филлипео Харг потребовал от Кузнечиков выдать всех вооруженных преступников, участвовавших в набеге; кроме того, он решил забрать не меньше пятидесяти детишек, которые будут при нем заложниками, оберегающими от будущих набегов, еще половину имущества орды в виде коров и лошадей. В противном случае, сообщил он, Кузнечики будут сметены войной. Но пока имперским силам не хватало снаряжения, чтобы пехота могла окапываться на равнинах, хотя Тексарк занимался этим вопросом. Пока Филлипео мог только посылать кавалерийские отряды, чтобы грабить поселения и уничтожать их жителей. Когда у него появятся силы для захвата и удержания территорий, он будет окончательно готов к войне. Если падут оккупированные земли Кузнечиков, то ничто не удержит его от дальнейшего продвижения империи на запад. Если бы тексаркские солдаты потеряли шестьдесят шесть бойцов из девяноста девяти участников боя, у них не было бы повода для торжества. «Так могут вести себя только грязные язычники», — кисло сказал священник. В обозримом будущем война против Кузнечиков должна будет носить странный и непостоянный характер. Но она будет жестокой.

Провинцией к югу от Нэди-Энн управлял проконсул, в распоряжении которого были полицейские силы. Их давней и главной обязанностью была защита имущества богатых поселенцев от алчности бедняков-Зайцев. Чернозуб вспомнил об оружии, которое Онму Кун ввозил на эти земли. Пусть даже часть его попадала в руки Тексарка, в арсенале Нового Иерусалима хранилось далеко не самое современное оружие, и он сомневался, что Зайцы способны на революцию, хотя в Желтом городе он слышал разговоры о бандитах из этой орды, безродных изгнанниках, обитавших в гористой местности далеко к югу. «Бандит» был термином тексаркской политики.

Единственным фактом, устраивавшем Филлипео Харга, было то, что владыка трех орд Святой Сумасшедший, Медвежонок, властно удерживал нового вождя Кузнечиков от вооруженных стычек. Единственным допускавшимся видом боевых действий были контратаки. Вопрос, был ли Дьявольский Свет предан своему владыке, вождю вождей, больше, чем его брат, оставался открытым. Сообщение о набеге Брама вызвало в провинции и радостное возбуждение, и ярость со стороны старух Кузнечиков из-за его ритуальной гибели.

Все это Коричневый Пони узнал от священника Зайцев в Желтом городе, рядом с которым располагался любопытный кратер, почти такой же большой, как Мелдаун, но в нем обитала живность. Наступи-на-Змею порой общался с Кочевником из Кузнечиков, который со своей семьей обитал неподалеку; жена у него была из Зайцев. Новости доставил ее муж, почерпнувший их у своей родни в орде, а точнее, у человека, живушего у Нэди-Энн, который видел сигнальщиков Кузнечиков и Диких Собак на холмах за рекой. Сигналы носили ритмичный характер, и в их передаче участвовало все тело, а порой их изображали взнузданные кони; они были настолько выразительны, что их можно было увидеть и все понять даже на большом расстоянии. Новостям с земель Кузнечиков потребовалось всего лишь несколько дней, чтобы добраться до Желтого города.

Хозяин, принимавший Коричневого Пони, отец Наступи-на-Змею, поддерживал отношения не только с Кузнечиком, но и с тексаркским сержантом, который узнавал все официальные сообщения на соседней телеграфной станции и, по всей видимости, сам решал, какое из них имеет смысл.

— Как вы можете доверять этому сержанту? — удивился кардинал.

— Его подружка — одна из моих прихожанок, и она каждое воскресенье приводит его в мою церковь. Я доверяю ей — потому, что она любит его меньше, чем он ее. Он слишком прост, чтобы хитрить. Но я ни в коем случае не собираюсь доверять ему всегда и во всем.

— Вы можете каким-либо образом отправить сообщение папе в Валану?

— Нет… — сказал было Наступи-на-Змею, но замялся. — Такая попытка может оказаться довольно опасной.

— Мне нужно рискнуть.

— В опасности может оказаться член паствы.

— Та девушка?

— Да. И сержант, и я сам.

— Но вы знаете способ, как этого добиться?

— Она один раз послала сообщение своим родственникам на Западе. Зашифровала текст, а ее дружок тихонько подсунул его в передачу.

— Может ли она повторить этот номер?

— Сегодня вечером не давите на меня, — сварливо ответил отец Наступи-на-Змею. — Посмотрим, что получится.

— Необходимо убедить папу, чтобы он не вздумал подавать в отставку.

— И послание от вашей светлости сможет убедить его?

— Этого я обещать не могу.

— Я тоже ничего не обещаю. Но попробую с ней поговорить.

Через три дня текст отправился в дорогу. Хотя в нем было сказано всего лишь «Ничего не предпринимайте, пока я не повидаюсь с Филлипео Харгом», это сообщение было утоплено в нескольких сотнях слов послания школьницы, и Коричневый Пони не имел представления, ни как будет определен адресат, ни как он получит этот текст.

«Лучше хоть так, чем никак» — это было все, что он сказал.

Он не торопился покидать Желтый город, ибо после того, как дорога привела их к Нэди-Энн, через которую на север шли сообщения о событиях на равнинах, именно здесь он мог быть в курсе дел. Отец Наступи-на-Змею разбирался, каким образом происходило взаимодействие между цивилизацией и сообществами Кочевников на великих прериях. Он родился во время завоевания и еще помнил, как его отец ушел к мятежникам в южных холмах.

Когда отец погиб, он, как и Коричневый Пони, только поколением раньше, очутился на попечении монахинь, которые учили его. Позже, уже юношей, он отправился на север вместе с приятелем из Диких Собак, но, поскольку не обнаружил в себе талантов ни воина, ни пастуха, так и не нашел семьи, которая была бы согласна усыновить его. Он было решил присоединиться к банде изгоев, но монахини внушили ему понятие греха, и посему он вернулся в провинцию и стал священником.

Он не скрывал радости оттого, что его духовным руководителем вместо Бенефеза стал кардинал Коричневый Пони, и был доволен, что представление о греховности не вынуждало запрещать прихожанам тайком получать оружие у Онму Куна. Он даже пообещал, что поспособствует организации подпольной местной милиции из тех прихожан, которые, как он знал, хранят верность и Церкви, и наследию своих предков-Кочевников.