"Господин мертвец" - Константин Соловьёв

С веревкой он справился удивительно легко. Узел распался, едва лишь он нажал на рукоять ножа. Немногим дольше пришлось повозиться с ногами, но и это не заняло много времени. Движения были удивительно легки. Будто в этом сером мире не существовало сопротивления воздуха, как не существовало и самого воздуха.

Крамер. Он должен заняться Крамером. Это была единственная мысль, оставшаяся у него. Спасти Крамера. Отнести его в безопасное место. Туда, где до него не дотянется Госпожа. Если в этом сером мире существует подобное место.

Какой-то человек попытался поднять с пола револьвер. Одна рука висела у него на груди, оттого человек двигался неуклюже и медленно. В этом действии была угроза, которую Дирк ощущал дуновением сквозняка. Угрозу нужно устранить, если он хочет спасти Крамера.

Угроза была устранена.

Человек успел поднять револьвер, но времени, чтоб прицелиться, у него уже не оставалось. Оружие выбросило короткий сухой язычок пламени, пробивший в сером мире крохотную оранжевую дыру, пуля прыснула бетонными осколками где-то позади Дирка. Он взял стрелка за кисть, сжимавшую оружие, и одним небрежным движением превратил их в одно целое. Плоть смешалась с металлом, породив что-то бесформенное. Человек завизжал, тонко, как крыса, которой перебили хвост. Он больше не представлял опасности для Дирка. Но оставлять его за спиной было нельзя. «Эти ребята – прирожденные шакалы», - сказал чей-то голос, глубокий и незнакомый. Тело Дирка поняло, чего хочет голос.

В конце концов, тот не просил ничего сложного.

Прижатый к стене, человек успел лишь коротко вскрикнуть – перед тем, как нагрузка на его череп стала критической, превысив заложенный природой запас прочности костей. Крик оборвался тонкой удивленной нотой, которую почти заглушил последовавший хруст, влажный, как звук раздавленного яблока. Тело беззвучно шлепнулось на пол, оно не жаловалось и не кричало, ведь все его страхи и последние мысли остались на стене широкой слизкой полосой.

Крамер.

Надо вытащить его.

Хрупкое человеческое тело может не выдержать, оно не предназначено для подобного. Дирк знал, что успеет. Он будет двигаться так быстро, как может. Он отнесет Крамера туда, где тому окажут помощь прежде, чем дыхание прервется.

Кто-то попытался проскочить наружу мимо Дирка, и эта попытка скорее была продиктована отчаяньем, чем здравым смыслом. Дирк поймал человека за шею и приподнял. Лицо показалось ему смутно знакомым: перекошенная набок челюсть, лопнувшие губы, испуганный взгляд, мечущийся из стороны в сторону.

- Стой! Повавувта… Я вэ… Гкхх-х-х… Ме… Кхх-х-х… Не надо. Я никому…

Дирк заглянул ему в лицо и увидел, как глаза делаются белесыми от ужаса и понимания. Что видел этот человек в последнюю минуту? Окровавленного мертвеца, вперившего в него немигающий взгляд, или тень Госпожи, чей холод обжег изнутри кости?.. Дирк разорвал его пополам, на две неравные части, упавшие рядом друг с другом деталями причудливой головоломки.

Надо найти Крамера. В сером мире, окружающем Дирка, только это имело значение.

И он нашел его.

Крамер лежал на прежнем месте, свернувшись и уткнув лицо в землю. Заляпанной кровью рукой Дирк осторожно, чтоб не причинить лишней боли, приподнял его голову, одновременно пытаясь нащупать пульс на яремной вене. Липкая лужа, в которой лежал лейтенант, не только выглядела свинцовой, она и на ощупь казалась тонким слоем расплавленного, еще теплого, металла.

- Держитесь, - прошептал лейтенанту Дирк, переворачивая его. Еще секунду назад он не помнил слов человеческого языка, но они сами пришли к нему, свившись в цепочку, которая должна была иметь какой-то смысл, - Рана не такая и серьезная. У нас бы такую даже не заметили. Брюннер называет такие царапинами. Сейчас оттащу вас в госпиталь. Настоящий, для людей, где не сшивают сапожной дратвой. Смотрите, и кровотечение остановилось.

Лейтенант Крамер не отвечал, он привалился лицом к руке Дирка – то ли был слишком слаб, то ли потерял сознание. Слишком много вылилось из него теплой жидкости, которая поддерживала его слабое тело в жизнеспособном состоянии.

- Лейтенант!

Ответа не было. У Дирка отчего-то защемило под сердцем, там, где ковырялся ножом мертвый Людвиг. Подозрение, тяжелое и тревожно вибрирующее, как танковая гусеница, оставило на его мыслях нестираемый глубокий отпечаток.

- Лейтенант!

Дирк повернул к себе лицо упрямо молчащего Крамера. И вздрогнул, едва не выронив тело, которое неожиданно стало весить ужасающе много. С застывшего бескровного лица, равнодушного и сухого, на него смотрели глаза лейтенанта Крамера.

Равнодушные, немигающие, пустые.

К штабному блиндажу первого взвода Дирк добрался лишь спустя час.

Рассвет, долго вызревавший в серой плоти мертвого неба, наконец лопнул кровавой язвой солнца, окрасив траншеи розовым и желтым. Дирк шел пошатываясь, хотя груз, который он держал на плече, не был тяжел для мертвеца. Собственное его тело выглядело весьма жалким образом и, окажись тут Брюннер, интендант пришел бы в ужас. Распоротый живот шлепал открытой раной, точно глотая воздух жадным ртом, развороченные дыры в груди казались чьими-то чудовищными глазами. Часовые «сердец» Йонера при виде Дирка не произносили ни слова, лишь покорно уступали дорогу, долго провожая взглядом. Если бы он попросил их помощи, они бы не отказали. Но сейчас Дирку нужна была помощь лишь одного человека.

Возле блиндажа он наткнулся на Зейделя, распекавшего своих подчиненных. Увидев Дирка с его ношей, лейтенант управления переменился лицом и выпучил глаза.

- Унтер-офицер Корф! В каком состоянии вы позволяете себе являться во временный штаб роты! Вы… Это омерзительно. И что… О великий Боже. Куда вы его тащите?

- Мне нужен мейстер, - хрипло сказал Дирк, опуская свою ношу наземь.

- Тоттмейстер Бергер занят. И уж конечно, он не будет заниматься подобным… подобными…

Но Дирк чувствовал мейстера, а мейстер чувствовал его. Бронированная дверь блиндажа отворилась спустя несколько секунд.

Тоттмейстер Бергер, вышедший наружу, выглядел уставшим, как после долгой болезни, складки на его лице казались десятками тонких застарелых шрамов, а мешки под глазами свидетельствовали о том, что он не успел выспаться.

- Все в порядке, лейтенант. Унтер Корф? Вы выглядите странно.

- Французские лазутчики, - сказал Дирк, - Наткнулся во время обхода. Опасность устранена собственными силами.

- А это?..

- Это лейтенант Крамер, мейстер. Он погиб в бою, помогая мне.

- Насколько я могу судить по форме, он из двести четырнадцатого полка, - сдержанно произнес тоттмейстер Бергер, разглядывая обвисшее тело в сером сукне.

- Так точно, мейстер.

- Почему же вы принесли его ко мне?

- Я полагаю, лейтенант Крамер готов вступить в Чумной Легион.

- Вот как? – взгляд тоттмейстера Бергера, черный, бездонный, впитал в себя Дирка вместе со всеми его мыслями и несвежими внутренностями, - Нам в Легионе всегда нужны подготовленные кадры. Но я не имею права зачислить его в Чумной Легион при отсутствии соответствующего прошения, составленного при жизни. У него было прошение?

Дирк смотрел на лицо Крамера, лежащего на земле. Теперь, при свете солнца, тело лейтенанта перед штабом выглядело каким-то скомканным, неуместным, даже жалким. Как мешок с грязным бельем, брошенный каким-то зазевавшимся солдатом.

- Унтер-офицер Корф! – тоттмейстер Бергер немного повысил голос, - У этого покойника было прошение о зачислении его в Чумной Легион?

- Так точно, мейстер.

- Где же оно?

Тоттмейстер Бергер не приказал обыскать тело лейтенанта. Наверно, оттого, что не хуже самого Дирка понимал тщетность каких бы то ни было обысков.

- Он составил его незадолго перед смертью. Однако оно было утеряно во время боя.

- То есть вы, унтер, лично видели прошение и гарантируете это?

Вопрос, заданный безразличным тоном, мог быть предупреждением, а мог быть и насмешкой. Лицо тоттмейстера Бергера было непроницаемо, как задраенный танковый люк. Он молча ждал ответа, и Дирку пришлось найти в себе этот ответ.

- Я подтверждаю это, мейстер. Я видел прошение собственными глазами и готов засвидетельствовать это.

- Принимаю, унтер. Конечно, вы хотите зачислить его в свой взвод?

- Если это возможно.

- Тогда ответственность за его дальнейшее существование и подавно будет лежать на вас. Но вас, кажется, это не пугает?

- Не пугает, мейстер. Меня уже давно ничего не пугает.

- Это правильно, - тоттмейстер Бергер удовлетворенно кивнул, черные глаза сверкнули, ковырнув податливую начинку души, - Пугливых среди «Веселых Висельников» никогда не водилось. А слугам Госпожи бояться нечего. Начнем прямо сейчас. И передайте унтеру Йонеру, чтоб выделил несколько человек в похоронную команду. Надо закопать ваших французов поглубже, пока не испортились. Поглубже и… подальше отсюда. Вместе с инструментами.