Последний довод королей - Джо Аберкромби

Если Байяз и слышал эти голоса, то не подавал вида. По мостовой от его ног побежали трещины, они завивались вокруг мага, образуя спирали. Железные круги стали смещаться, изгибаться. Они с металлическим скрежетом выкручивались из ломающихся камней, блистая яркими гранями.

— Печати разрушаются.

— Одиннадцать кругов…

— И одиннадцать оборотов.

— Двери распахнуты.

— Да.

Голоса говорили одновременно.

Тени толпились, подходили все ближе. Ферро задыхалась, ее зубы стучали, ноги и руки дрожали, холод забирался в самое сердце. Она преклонила колени перед пропастью, бездонной, безграничной, полной теней и голосов.

— Скоро мы будем с тобой.

— Очень скоро.

— Время на нашей стороне.

— Разделенные стороны соединились.

— Как и должно было быть.

— Пока Эус не провозгласил свой первый закон.

— Впусти нас.

Ей нужно было всего лишь подержать Семя еще мгновение. И тогда голоса подарят ей отмщение. Байяз лгал, она знала это с самого начала. Она ничего ему не должна. Веки Ферро дрогнули и опустились, губы широко разомкнулись. Гул ветра ослабел, она слышала только голоса.

Тихие, мягкие, справедливые.

— Мы захватим мир и сделаем его таким, каким он должен быть.

— Вместе.

— Впусти нас…

— Ты поможешь нам.

— Ты освободишь нас.

— Ты можешь нам доверять.

— Доверься нам…

Довериться?

Это слово всегда используют лжецы. Ферро вспомнила останки Аулкуса. Пустые руины, ветер и пыль. Обитатели Другой стороны сотворены из лжи. Лучше жить с пустотой внутри, чем наполнить себя вот этим. Ферро прокусила свой язык и почувствовала, как рот наполняется солоноватой кровью. Она глубоко вздохнула и заставила себя открыть глаза.

— Доверься нам…

— Впусти нас!

Она видела ящик Делателя, его расплывающиеся очертания. Ферро наклонилась над ним, вцепилась в него онемевшими пальцами, пока ветер отчаянно дул ей в лицо. Она не позволит сделать себя рабыней. Ни Байязу, ни Рассказчикам Тайн. У нее свой путь. Возможно, темный путь, но ее собственный.

Крышка распахнулась.

— Нет… — Голоса хором шипели ей в ухо. — Нет!

Ферро сжала окровавленные зубы, яростно зарычала и заставила свои пальцы разжаться. Мир был расплавлен, он превратился в бесформенную темную массу. Тихо, медленно онемевшие пальцы Ферро разжались. Вот ее отмщение. Она отомстит лжецам, ворам — всем, кто использует других. Земля дрожала, рассыпалась, трескалась, тонкая и уязвимая, как стекло, прикрывающее пустоту. Ферро повернула дрожащую руку, и Семя упало с ее ладони.

Голоса разом прокричали:

— Нет!

Ферро вслепую нашарила крышку.

— Да пошли вы! — прошипела она.

И последним усилием захлопнула ящик.

После дождей

Логен облокотился на парапет, поднявшись на одну из дворцовых башен, и мрачно смотрел, как дует ветер. Когда-то — сейчас казалось, с тех пор прошла целая вечность, — он так же смотрел с вершины Цепной башни. Потрясенный, он видел бескрайний город и спрашивал себя, есть ли на свете более горделивое, прекрасное и незыблемое творение человеческих рук, чем Агрионт.

Но мертвые знают, времена меняются.

Зеленое пространство парка было засыпано всевозможными обломками и мусором, деревья поломаны, трава вытоптана, озеро превратилось в грязную трясину. На западной окраине уцелел полукруг прекрасных белых зданий, но их окна зияли пустыми проемами. За ними дома стояли без крыш, свисали обнаженные балки. Дальше виднелись сплошные руины, как пустые раковины, набитые камнями.

А еще дальше не было ничего. Огромный дом с золотым куполом исчез. Площадь, где Логен наблюдал за поединками турнира, тоже. Цепная башня, могучая стена под ней, величественные здания, мимо которых Логен бежал вместе с Ферро, — все исчезло.

Огромное пространство разрушений начиналось от западной окраины Агрионта. Акры бесформенных руин. Город за пределами Агрионта был покрыт черными шрамами пепелищ. Дым все еще поднимался от нескольких последних пожаров и от тлеющих судов, гонимых ветром по заливу. Дом Делателя остроконечной черной глыбой нависал над этой панорамой, безучастно и равнодушно.

Логен стоял на башне, снова и снова потирая отмеченную шрамом сторону лица. Его раны болели. Множество ран. Все его тело было избито и покрыто синяками, порублено и переломано. После схватки с едоком, после боя у крепостного рва, после поединка с Наводящим Ужас, после семи дней битвы на Высокогорье. После целой сотни боев, стычек и походов. Их было слишком много, чтобы все помнить. Он так устал от этого, ему так больно и тошно.

Он мрачно взглянул на свои руки, лежащие на парапете. Голый камень проглядывал на месте отрубленного среднего пальца. Девятипалый. Девять Смертей. Человек, созданный из смерти, как сказал когда-то Бетод. Вчера он чуть не убил Ищейку. Своего старого друга. Своего единственного друга. Он уже занес меч, и только случай отвел его руку.

Он вспомнил, как так же стоял на башне Великой Северной библиотеки и глядел на долину и озеро внизу, неподвижное, словно огромное зеркало. Ветер овевал его свежевыбритый подбородок, и он спрашивал себя: может ли человек измениться?

Теперь он знал ответ.

— Мастер Девятипалый!

Логен быстро повернулся и застонал сквозь зубы, когда швы на боку пронзила боль. Первый из магов вышел и приблизился к нему. Байяз изменился. Он выглядел молодым. Моложе, чем в тот день, когда Логен познакомился с ним. Его движения стали быстрыми, в глазах появился блеск. Даже в его седой бороде, скрывавшей дружелюбную усмешку, можно было заметить несколько темных волос ков. Он улыбался впервые за долгое время.

— Ты ранен? — спросил он.

Логен невесело цокнул языком.

— Не в первый раз.

— Но от этого не легче.

Байяз встал рядом с Логеном, положил руки на каменный парапет и радостно взирал на то, что их окружало. Так, словно внизу была цветущая поляна, а не грандиозные развалины.

— Не ожидал, что мы встретимся так скоро. И что ты так высоко поднимешься. Значит, вражда окончена. Ты победил Бетода. Сбросил с его же собственной стены, как мне рассказывали. Отличный прием. Всегда думай о том, какую песню о тебе сложат. И ты занял его место. Девять Смертей, король Севера! Подумать только.

Логен нахмурился.

— Все было не так.

— Это детали. Результат тот же. На Севере теперь мир? В любом случае, я тебя поздравляю.

— Бетод мне кое-что рассказал.

— Правда? — спросил Байяз беспечно. — Мне его речи всегда казались унылыми. Вечно говорил только о себе, о своих планах и достижениях. Когда люди не думают о других, это утомительно. Дурные манеры.