Сталин - Дмитрий Волкогонов

Сталин знал почти о всех шагах и намерениях изгнанника. В своей книге о Льве Троцком, работу над которой я закончил в 1990 году, я впервые привожу многие документы из архивов НКВД-КГБ. Они свидетельствуют: рядом с Троцким и его старшим сыном Седовым были агенты НКВД. Бывало даже так, что статья, написанная Троцким для его "семейного" журнала "Бюллетень оппозиции", оказывалась в кабинете Сталина еще до ее опубликования. Архивные документы, десятилетиями заточенные в спецхранах, говорят о том, что Менжинский, Ягода, Ежов, а затем и Берия регулярно докладывали "вождю" о местонахождении и действиях Троцкого, а после - и о ходе подготовки операции по его ликвидации.

Конечно, Сталин имел возможность развенчать лидера нового Интернационала. Этим занимался и послушный Коминтерн, давно осудивший "раскольничью и антисоветскую деятельность" Троцкого. Даже в годы наступления реакции, которая активизировалась после триумфов народных фронтов, у Советского Союза было немало друзей в лице различных общественных организаций, которые видели в нем единственный оплот борьбы против фашизма и надвигающейся войны. Советская пропаганда за рубежом, осуществляемая по различным каналам, имела в своем арсенале и такой постоянный аргумент: "Троцкий - пособник империализма, его шпион, один из организаторов подрывных действий против СССР". Подаваемый в различных вариациях, этот тезис работал, несмотря на явные натяжки. Где бы ни находился Троцкий - во Франции, в Норвегии, в Мексике, - у него везде было много идейных и политических врагов. Это были не только члены компартий, профсоюзов, других организации, но нередко и люди из числа сторонников Троцкого, разочарованные бесплодием его программы.

Конфедерация мексиканских рабочих, Мексиканская коммунистическая партия и ее лидер Ломбарде Толедано яростно протестовали против приезда Троцкого в Мексику. У изгнанника была прочная репутация "врага социализма и рабочего класса". Пребывание Троцкого в Мексике сопровождалось непрерывной борьбой многих общественных организаций за выселение его из страны. Троцкий действительно оказался, как он выражался, "человеком планеты без визы".

Боясь покушений, Троцкий резко ограничил свои поездка в горы, в Мехико, прием знакомых и посетителей. Постепенно исчезли, покинули Троцкого многие друзья его семьи. До конца были близки с ним Альфред и Маргарита Росмеры, знавшие Л. Троцкого и Н. Седову со времен первой мировой войны. Троцкий метался, как в клетке, в своем Койоакане, ища пути активизации борьбы со Сталиным. Но безуспешно. Его голос далеко не всегда был слышен в мире, где уже лязгали танковые гусеницы, и тем более в СССР. Сектантство, лозунг, фраза, часто оторванные от жизни, были не в состоянии что-либо изменить.

Троцкий хранил в памяти безвозвратно ушедшее; там были его триумфы и несбывшиеся надежды. Вечерами он часто предавался воспоминаниям. Однажды Троцкий, беседуя с Росмерами, выдвинул версию о том, что Сталин отравил Ленина. Не располагая какими-либо точными данными, далекий изгнанник делал новые мрачные, зловещие мазки на портрете, который писал. Троцкий полагал, что, узнав о письме Ленина к съезду, Сталин не захотел искушать судьбу и ускорил события651. Но даже Росмеры высказывали сомнения по поводу этой версии. У Троцкого был лишь один веский логический довод, который он, кстати сказать, привел в своей книге "Сталин": если Сталин убил всех соратников Ленина, то почему не мог отравить и самого вождя?

Сталин не распорядился сделать ему перевод книги. Это была, возможно, единственная работа изгнанника, которую диктатор не пожелал ни видеть, ни читать. Поскольку незавершенная книга Троцкого вышла уже после его смерти, она Сталина не интересовала. "Вождь" хотел, чтобы пропасть Истории быстрее поглотила то, чего он страшился.

Троцкистские организации с помощью мексиканских властей приобрели в местечке Койоакан для Троцкого большой дом который превратили в настоящую крепость, окруженную высоким бетонным забором со смотровой вышкой. Это было здание с обитыми железом дверями, сложной системой сигнализации. Троцкого постоянно охраняли не менее десяти полицейских и специальных агентов. У него был даже бронежилет, которым он пользовался, покидая пределы двора. Находясь в своем убежище, Троцкий выступал с заявлениями, давал интервью, в которых предрекал скорый конец Сталина, вероятность победы Германии над СССР. Последние два года Троцкий полностью переключился на идеологическую войну со своей бывшей родиной. Буржуазная пресса, радио многих капиталистических стран охотно разносили по свету пышущие ненавистью к Сталину откровения Троцкого. В апреле 1940 года он подготовил воззвание "Письмо к советским рабочим: вас обманывают", в котором фактически призывал в канун войны сместить Сталина. За четыре месяца до своей смерти Троцкий писал: "Октябрьская революция была совершена в интересах трудящихся, а не новых паразитов. Но вследствие запоздалости мировой революции, усталости и, в значительной мере, отсталости русских рабочих, особенно же крестьян, над Советской республикой поднялась новая антинародная, насильническая и паразитическая каста, вождем которой является Сталин..." Далее Троцкий, утратив чувство реальности, призывал к восстанию против "новой касты". Для подготовки "такого восстания нужна новая партия, смелая и честная революционная организация передовых рабочих. Четвертый Интернационал ставит себе задачей создать такую партию в СССР". Воззвание кончалось словами, в которых были выражены многолетние неизменные приоритеты Троцкого: ненависть к Сталину и приверженность его мировой революции:

"Долой Каина Сталина и его камарилью!

Долой хищную бюрократию!

Да здравствует СССР, крепость трудящихся!

Да здравствует мировая социалистическая революция!

25 апреля 1940 г. С братским приветом

Л. Троцкий"652.

Когда Сталин прочитал "Письмо к советским рабочим", он в мае 1940 года вызвал Берию и зловеще сказал, что он уже сомневается: хотят ли в НКВД положить этому конец? Нарком провел серию совещаний; были удвоены усилия, направленные на ликвидацию изгнанника, который каркал беду Сталину. По-видимому, было решено максимально использовать недовольство ряда общественных организаций деятельностью троцкистов, в частности во время гражданской войны в Испании. Как писал Давид Альфаро Сикейрос в книге "Меня называли лихим полковником", еще в Испании он с друзьями решил: "Будь что будет, но штаб-квартира Троцкого в Мексике должна быть уничтожена, даже если бы пришлось прибегнуть к насилию"653.

Деятельность Троцкого в этот период объективно способствовала (хотел он того или нет) интересам Берлина, где внимательно следили за "словесной войной" между Троцким и коммунистическими организациями различных стран, публично не показывая своего глубокого удовлетворения сложившейся ситуацией. Коминтерн в ряде своих документов однозначно осудил деятельность IV Интернационала и его лидера Троцкого, "играющих на руку силам войны".

В этой обстановке на Троцкого было совершено два покушения, последнее из которых окончилось смертью изгнанника. 24 мая 1940 года, рано утром, "группа неизвестных" в форме полицейских разоружила охрану и атаковала дом, где жил Троцкий. (Как писал Сикейрос, "мы, участники национально-революционной войны в Испании, сочли, что настало время осуществить задуманную нами операцию по захвату так называемой крепости Троцкого в квартале Койоакан".) Нападавшие буквально расстреляли комнату, где прятались Троцкий с женой. Но те успели забиться в угол, за кровать. Несколько десятков пробоин от пуль оказалось на месте, где они только что находились. Ни Троцкий с женой, ни их внук не пострадали. Но каждый последующий прожитый день они расценивали как подарок судьбы. Они понимали: на них идет серьезная охота. Троцкий жил, как смертник в камере, не зная, когда наступит момент казни. У него уже больше не было ни сил, ни желания бежать куда-либо. Скрыться и замолчать он не мог. А война со Сталиным оставляла ему крайне мало шансов на выживание. Его противник не любил и не умел останавливаться на полдороге к цели, которую наметил.

Расследование, которое вели мексиканские власти, поначалу не дало результата - нападавших не нашли. Возникло даже подозрение, о чем писали американские и мексиканские газеты, что сам Троцкий инсценировал этот налет, чтобы скомпрометировать Мексиканскую коммунистическую партию, Сталина и всех тех, кто стоит за ними.

Шеф мексиканской тайной полиции Л. Саласар, приехавший для допроса, спросил Троцкого:

- Подозревает ли господин конкретно кого-либо в покушении?

- Конечно, - ответил чудом уцелевший изгнанник. Наклонившись к уху полицейского, он не без шутовства сказал заговорщицки:

- Автор нападения - Иосиф Сталин...

Однако убийца был уже рядом с Троцким. Еще в 1939 году он стал вхож в дом Троцкого, назвавшись "Жаком Морнаром", бельгийским подданным, другом американской троцкистки Сильвии Агелоф, работавшей одним из секретарей у Троцкого. Морнар, занимаясь кинобизнесом, в деловых кругах представлялся еще и гражданином Канады "Франком Джексоном". Сначала "Джексон" познакомился с друзьями Троцкого Росмерами, что облегчило в конце концов доступ к тщательно охраняемому изгнаннику. В мае 1940 года "Джексон" наконец лично познакомился с Троцким. После этого он эпизодически бывал в Койоакане и в частных разговорах давал понять, что ему симпатична позиция Троцкого, предлагал различные планы улучшения финансовых дел IV Интернационала. Так или иначе, как стало известно позднее из американской печати, он вошел в доверие к Троцкому. "Джексон" не раз заводил разговоры о "сильных личностях", "твердой руке". У Троцкого, как вспоминала впоследствии его жена, даже возникли подозрения, не является ли этот бизнесмен фашистом? Но в действительности это был испанец Рамон дель Рио Меркадер, один из исполнителей воли "вождя народов", с которым он так никогда и не встретится.