Война во время мира (СИ) - Гнутова (Gnutova) Алена (Alyona)

Казалось, ему это удалось. Мелисса отвела взгляд и чуть смягчилась. Она не была Розой, на которую действовали игры в догонялки с Малфоем. Она не была Пенелопой, которая безоговорочно доверяла каждому человеку. Она не была Сьюзен, которая шла к своей цели, используя любые методы. Она была совсем другой. Особенно с ним. И с ней надо было действовать нежно.

Перед уроком Трансфигурации стоявшие рядом Скорпиус с Розой держались за руки и смеялись над шутками, понятными только им. Мелисса стояла у противоположной стены и что-то рисовала в своем блокноте. Из кабинета вышла Пенелопа и встала недалеко от нее.

Альбус оценивающе посмотрел на них. Они были одеты одинаково. Только если Стоун носила короткую юбку каждый день, из-за чего не вызывала у парней удивленных взглядов, то такой вид Пенелопы был чем-то новым.

Волосы. Черный и белый. Альбус вспоминал, как мечтал прикоснуться к черным волосам, как почувствовал от них запах Джеймса, когда ему удалось это сделать. И волосы Мелиссы. Он вспомнил, как они переливались золотым в лучах закатного солнца, как от них пахло сиренью, какие они мягкие. Альбус сейчас с удовольствием бы зарылся в эти локоны.

Глаза. Синие глаза Пенелопы проводили через него разряды током, будоражили все тело. Глаза Мелиссы цвета морской волны наоборот его успокаивали, вселяли уверенность, смотрели прямо в душу. И сейчас он мечтал, чтобы именно эти глаза поднялись и посмотрели на него.

Фигура. Пенелопа обладала женственными бедрами и хотя стройности ее ног позавидовали бы многие девушки, по ней было видно, что она спортсменка. Стоун же была более миниатюрной. Альбусу казалось, что одно неаккуратное движение, и она сломается. В отличие от Пенелопы на ней были школьные гетры, которые открывали ее острые коленки. В этот момент она села на подоконник и закинула ногу на ногу. На Альбуса снова накатила волна возбуждения, как при поцелуе с ней.

Он стал вспоминать ее нежную кожу на руках и лице, ее мягкие алые губы, под которыми крылась белоснежная улыбка. Пенелопа улыбалась всем и всегда. А Мелисса так искренне и по-настоящему только ему.

Стоявшие рядом пуффендуйцы принялись их сравнивать, обсуждая, кого бы они хотели заполучить больше. Альбус поймал себя на мысли, что когда обсуждали Пенелопу, ему было неприятно это слушать, потому что это девушка его брата. А когда обсуждали Мелиссу, в нем вновь заиграла та злость, когда он читал ее валентинки. Он совсем не хотел, чтобы хотя бы у кого-то были фантазии на ее счет.

Как только прозвенел звонок на урок, Джеймс схватил Пенелопу и куда-то увел. Альбусу было все равно. Он смотрел, как Мелисса спрыгивает с подоконника и идет на свое место.

— Сегодня у нас парная работа, — объявила МакГонагалл, заходя в класс. — Вот ваши пары.

Альбус надеялся, что ему повезет так же, как везло Скорпиусу. Хотя он не хотел пользоваться этим методом, ему просто хотелось быть с ней рядом.

— … мистер Малфой и мисс Стоун, мисс Уизли и мистер Поттер, — закончила распределение профессор. — Мистер Поттер, сходите на наш склад и заберите клетку с мышами.

Альбус пошел на склад, думая, что если фортуна тебя изначально не любит, то никогда и не делает исключений. Он открыл дверь и замер. На него смотрел Джеймс, у которого был расстегнут ремень и ширинка на брюках, Пенелопа застегивала свою блузку.

Альбус взял клетку с мышами и вышел. Ничего. Он ничего не почувствовал. Он не почувствовал ни ревность, что не он раздевает Пенелопу, ни ненависть, что это делает Джеймс. Ему было даже немного жаль, что он им помешал. Он понимал Джеймса. Ему тоже всю перемену хотелось схватить Стоун и делать с ней тоже самое.

Весь урок он не сводил взгляд с Мелиссы и Скорпиуса, которые сидели на первой парте и превращали по заданию своих мышей. Альбусу казалось, что он сходит с ума. Он ревновал ее к Скорпиусу. Он прекрасно знал, что сейчас для него существует только Роза и прекрасно знал все желания друга относительно нее. Но он никак не мог сосредоточиться на работе.

К его удивлению, Роза тоже не притронулась к своей мыши, и ее взгляд был направлен туда же. Альбус усмехнулся.

— Можешь не ревновать, — сказал Альбус сестре.

— Что? — Роза с непониманием посмотрела на него.

— В голове, мечтах и фантазиях Скорпиуса нет никого, кроме тебя, — повторил Альбус.

Роза покраснела и ничего не ответила. Как бы он хотел, чтобы Скорпиус сейчас говорил Мелиссе те же слова.

После ужина Альбус решил все-таки поговорить с Мелиссой. За завтраком он увидел первые сдвиги. Он хотел вновь доказать ей, что она нужна ему. Но в вестибюле он услышал разговор Мелиссы и Джастина с Пуффендуя. Он был братом Сьюзен, и одним из тех, кто сегодня обсуждал Стоун и пришел к выводу, что он бы выбрал ее.

— Поможешь мне с этим эссе по рунам? — спросил он. — Я ничего не понимаю. А сдавать уже завтра.

— Ладно, — согласилась Стоун.

— Спасибо тебе, — улыбнулся Джастин. — Пойдем ко мне. Там никого нет, нам не помешают.

Альбус пошел за ними. Войдя в гостиную Пуффендуя, он заметил, как они исчезли за одной из дверей, которая находилась в коридоре мужских спален. Он почувствовал вновь неконтролируемую ненависть. Ненависть, которую раньше чувствовал к Джеймсу. И если намерения брата по итогу оказались серьезными, о чем Джеймс и заявлял изначально, но Ал не хотел его слушать. То этот человек изначально задумывал другое.

Казалось, все чувства, которые копились в Альбусе после матча Гриффиндор-Когтевран, вся ненависть и ревность, достигли своего пика. Он быстрым шагом направился в женские спальни и вошел в комнату к Сьюзен. Она была одна.

Альбус быстро наложил защитные заклинания на дверь и приблизился к девушке. Он начал снимать с нее одежду, расстегивая на себе рубашку.

— Ал, что ты делаешь? — Сьюзен смотрела на него выпученными глазами болотного цвета.

— Ты же сама предлагала зайти к тебе после Хогсмида, — Ал не собирался останавливаться, все больше раздражаясь от мысли, что в красивейшие глаза морской волны сейчас смотрит ее брат. — У меня появилось время.

Хоть у Альбуса это было в первый раз, он отдался инстинктам. Он не собирался действовать аккуратно, доставлять удовольствие этой девушке. Он не испытывал к ней ровным счетом ничего.

Полностью освободившись от одежды, он достаточно грубо наклонил девушку и резко вошел в нее. Ал сначала двигался медленно, потом начал ускорять темп. Все закончилось достаточно быстро, но Альбус был только рад. Сьюзен была очень неповоротливая, прикосновения к ее коже не доставляли Альбусу и капли того удовольствия, что нежные и робкие прикосновения к Мелиссе. Альбус даже не целовал Сьюзен. Он не хотел, чтобы к его губам прикасались чьи-то другие губы, не ее. Он хотел лишь снять напряжение, распространявшееся по его телу все эти месяцы. Своей цели он добился.

— Ты куда? — спросила Сьюзен, с удивлением наблюдая, как Альбус быстро оделся и направился на выход.

— Извини, я очень спешу, — ответил Альбус. — На днях обязательно погуляем.

Альбус почти бегом пересек гостиную Пуффендуя и вышел в коридор. До отбоя еще был час. Ал решил успокоиться и посидеть в тишине. Он не хотел никого видеть.

Альбус зашел в первый пустой класс и увидел Джеймса. Брат сидел на парте с бутылкой огневиски и пил прямо из горла.

— Ты сегодня разучился двери закрывать? — спросил Альбус, подходя к брату. — Не боишься, что преподы застукают? Где ты ее, кстати, взял?

— В Хогсмиде, — ответил Джеймс, который уже был немного пьян. — И мне все равно.

Альбус поражался его состоянию. Еще с утра он с удовольствием зажимал Пенелопу в маленькой пыльной комнате и светился от счастья, а сейчас был похож на человека, который в момент лишился всего.

Альбусу тоже постепенно становилось все хуже. Если физическое напряжение ушло, то моральное наоборот нарастало. Смотря на Джеймса, который всегда пользовался девушками, когда ему этого было надо, вспоминая, как он осуждал брата, сейчас понимал, что поступил точно также. И поступал со Сьюзен уже давно. И его поступок был еще хуже. Джеймс, когда спал со своими бывшими, ни к кому ничего не чувствовал. А Альбус чувствовал. Он знал, что Стоун не позволит Джастину ничего лишнего, потому что испытывает симпатию к Алу. А он, испытывая симпатию к ней, переспал с другой. И то, что это было не по любви, его совершенно не оправдывало.