Бросок из западни - Александр Александрович Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Случайность, которую нельзя предвидеть, предусмотреть. Просто плоский выветренный камень под его локтем вдруг треснул, оказавшись слишком тонким. Японец сразу повернул голову, а потом, срывая автомат с плеча, крикнул что-то на своем языке. Буторин на миг замер, сожалея, что не удалось все задуманное. А может, и не могло… Но тут ночь прорезал хлесткий винтовочный выстрел. Японец исчез, рухнув вниз. Буторину показалось, а может, интуитивно он понял, что моряк убит или смертельно ранен. В любом случае он выведен из строя. И тогда Виктор вскочил на ноги и бросился к «подкове». Только успеть, только успеть…
Оставалось всего несколько метров, и случилось самое неприятное, чего можно только было ожидать. Не успеваю, подумал на бегу Буторин, когда над камнями «подковы» появилась голова японца, а перед ним ствол автомата. Буторин бросил свое тело в кувырок в сторону от линии огня, и тут же в воздухе резко прозвучали сразу два выстрела. Камни брызнули осколками, теперь Буторин это хорошо видел. Голова японца исчезла, а Буторин, вскочив на ноги, бросился вперед, беря как можно правее.
Он не стал заглядывать за камни, не целился и вообще ничего такого не предпринимал. Буторин просто сунул руку внутрь и разрядил обойму своего пистолета, а потом, навалившись плечом, свалил часть каменной кладки стены и ввалился внутрь сам, держа в руке нож. Первый моряк был мертв, судя по его позе, второй, раненный в плечо и в живот, корчился между камнями, задыхаясь в каменной пыли, а третий судорожно пытался подняться, бешено вращая белками глаз. Самый опасный из противников! И Буторин бросил свое тело вперед.
Успев перехватить руку врага, державшую автомат, он ударил кулаком, сжимавшим нож, в его лицо, а потом вонзил лезвие резким ударом ему в горло. Японец захлебнулся влажным криком и задергался. И только теперь Буторин смог повернуть голову, чтобы увидеть и услышать, что творится на катере. Там ведь оставалось еще четверо из экипажа. Спали они или нет, неизвестно, так что надеяться на легкую победу все же не стоило. Здесь Буторин победил, но его спасло то, что хорошо стреляли Салимов и Водорезов. По крайней мере, этот пост уничтожен.
А шлюпка совсем чуть-чуть не успела подойти на нужное расстояние, когда раздался первый выстрел. Коган на носу шлюпки не сводил глаз с часового возле рубки. Тот в нарушение всех уставов сидел, держа автомат на коленях. Может, и дремал даже. Но когда хлестнул первый выстрел, японец мгновенно вскочил. Все, понял Коган, секретность и тишина побоку. Нашумели! И шлюпка не дошла до борта катера! А по плану она должна почти коснуться борта…
Подняв двумя руками пистолет, Коган прицелился и дважды нажал на спуск, Парамонов и Копаев налегли на весла, подгоняя шлюпку к катеру. Но тяжелая вместительная шлюпка слишком инертна, чтобы сразу сдвинуть ее с места и подогнать к борту. Часовой повалился на бок и рухнул в воду. Он еще падал, когда катер закачался, затопали ноги и наружу полезли другие члены экипажа. Хейли вдруг прыгнул в воду и поплыл к катеру, к его носовой части. Моряки гребли что есть сил, стараясь поскорее пристать к борту катера, чтобы можно было Когану перепрыгнуть туда, а им схватиться за оружие.
Шлюпка не успела толкнуться в борт катера, когда один из японцев вскинул автомат. И в это время Буторин, что есть сил бежавший к катеру с берега, стал стрелять. Он не целился в японцев, не целился в катер, опасаясь задеть своих. Но он сумел выстрелами отвлечь моряка, и тот, бросив взгляд вправо на берег, влево на шлюпку, оценил расстояние: враг с воды ближе. Но потерянная секунда далась ему дорого. Коган дважды выстрелил в него. Было непонятно, ранил он японца или нет, но тот упал на палубу, продолжая целиться в шлюпку. И тут из воды по пояс вынырнул Хейли, он дотянулся до японца, схватил его за воротник куртки и стянул в воду. Вода у борта вспенилась, коротко взмахнула рука с ножом.
Когда нос шлюпки ударился в борт катера, Коган прыгнул вперед. Он не удержался на ногах и дал возможность телу перелететь на палубу, перекатиться. Так он еще какое-то время оставался неуязвимым для пуль. В него почти невозможно было прицелиться. Но тем не менее несколько пуль угодили в металл палубного покрытия совсем рядом. Выстрелы гремели, били автоматные очереди, а потом как-то все сразу затихло. Коган поднял голову и, не поднимаясь на ноги, осмотрел катер. Один японец лежал на краю палубы, свесив руку в море. Второй так и остался по пояс в люке. Он все еще сжимал в руке автомат, но голова у него свесилась. Голова в командирской фуражке.
Хейли ловко подтянулся, выбираясь из воды, и закинул свое тело на носовую часть катера. Парамонов и Копаев в шлюпке все еще держали наготове винтовки, хотя все было уже кончено. Светало. Махнув рукой Салимову и Водорезову, чтобы оставались на месте и следили за окрестностями, Буторин поднялся на борт катера.
– Ну, что? – спросил он Когана. – У тебя все целы?
– Порядок, – убирая пистолет в кобуру, ответил Борис. – Чуть-чуть все плохо не кончилось. Рано тебя заметили, рано началась у вас там пальба. Да вот Хейли сообразил. Сиганул в воду как заправский пловец. Одного он в воде прикончил, этих двоих мы с ребятами. А твои целы там. Как с постом расправились?
– Там тоже порядок. Давай вот как сделаем, Борис! Ты своих ребят возьми, и пройдитесь на шлюпке под мотором вдоль берега, осмотритесь. Не видно ли с моря кого, может, на берегу еще кто есть. Заблудившиеся! А мы пока посмотрим моторы. Возьми Хейли и Парамонова. Федора я оставлю на бывшем посту японском. Пусть оттуда нас охраняет, а мы с мотористами будем смотреть моторы.
И тут наконец повезло. Водорезов еще копался с чем-то внизу, когда из люка показалась голова Копаева с перемазанным смазкой лицом. Он усмехнулся, шумно выдохнул после духоты моторного отсека и сказал:
– Поторопились мы немного. Они бы сегодня утром закончили ремонт. Нам бы и делать ничего не оставалось. Хотя могли бы и не успеть, снялись бы с якоря и поминай как звали.
– Так что там с моторами, Степан Иванович? – Буторин присел на корточки возле люка.
– Да порядок там. У них генератор полетел. И они запасной ставили. Почти все закончили, осталось закрепить, кожух закрыть да проводку проверить, контакты. Работы часа на два.
Через три часа трофейный торпедный катер подошел к борту «Профессора Молчанова». Радист судна настроил радиостанции катера на свою волну. Слушать переговоры японцев бесполезно. Никто не знает языка. И понять, о чем идет речь, невозможно. Хотя бы с Груздевым поддерживать связь. Это было важнее. Из запасов боцмана достали краску и изменили бортовой номер японского катера. Оставалось оговорить условия и порядок совместных действий. Водорезов и Копаев сами предложили остаться на катере. Кроме них с двигателями никто не справится, а ход катера – это спасение и успех поисков. Почти самое главное!
– Ну вот, Яков Сергеевич, и растет наша с вами флотилия! – улыбнулся Буторин. Так, глядишь, через месячишко соберем ударный флот, и Япония, испугавшись, навсегда откажется от планов нападения на СССР.
– Да, хорошо бы было, да не суждено, – кивнул Груздев. – Раз повезло, второго не бывает. Вы там осторожнее. Ребята с вами идут добровольно, хорошие ребята, надежные. Берегите их. И мотористов, и метеоролога. Семьи у них дома остались. А здесь они не на боевом корабле. Катер хоть и торпедный, да только не выстоять в бою на нем против настоящего корабля. Вы уж не геройствуйте там напрасно.
– Не будем напрасно, – серьезно пообещал Буторин. – Наша задача – тихо все делать, скрытно. Вступать в бой будем только в исключительном случае, когда выхода иного не будет. А так – надеяться лишь на силу моторов, на скорость и маневренность.
– Вот это правильно, – согласился Груздев. – А я чуток отведу судно на восток и буду на связи. Если что…
– Нет, Яков Сергеевич, – покачал Буторин головой. – Никаких «если». Ваша задача теперь –
