Луна над рекой Сицзян - Хань Шаогун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чжичжи был и сам ошеломлён всем происходящим. В панике он начал метаться туда-сюда, зажимая нос и громко вопя. Капли кровавого дождя разлетались вслед за ним, повсюду — безумные брызги, словно он действительно был пульверизатором высокого давления, который брызгал красной краской, куда бы его ни навели. Никто из присутствовавших не мог поверить, что в этом тощем сироте было столько крови, что он умудрился окрасить ею весь Мапинчжай.
В тот день собрание критики пришлось заканчивать наспех. По словам местных жителей, с тех самых пор из старого особняка семьи Ян, в котором располагались органы управления сельской общины, женское пение больше не раздавалось. Однако порой из дома доносились звуки женского плача. Иногда, казалось, плакали совсем рядом, а иногда — словно вдали. Не все могли услышать эти звуки, — по-видимому, так хотел призрак.
Спустя годы говорили, что после окончания «культурной революции» младшая дочь семьи Ян тоже была реабилитирована. Теперь она была знаменитой актрисой и революционным деятелем искусства, даже появлялась на телевидении и в журналах. В тот день бухгалтер управления волостного центра Чжоу вернулся с заседания уездного собрания с лоснящимся, будто намазанным маслом, лицом, сжимая в руке выпуск журнала. Работники центра не отставали от него ни на шаг, наперебой стремясь заглянуть в журнал. Сюн Чжижэнь, будто что-то вспомнив, вытер руки и двинулся вслед за ними. В этот момент бухгалтер Чжоу обернулся назад с радостным выражением лица и, увидев Чжичжи, замахал на него рукой: «Мы — на кадровое собрание, тебе зачем с нами? Пойди прочь!»
Подавленный, он вернулся домой и, продолжив перемалывать соевые бобы, невольно застыл, наблюдая за тем, как белый сок обильно вытекает из них.
К тому времени он уже давно не работал в столовой органов управления, а, вернувшись в деревню, открыл небольшую придорожную закусочную. Дела в закусочной шли неплохо, особенно хорошо продавались пампушки маньтоу, однако ещё большей популярностью пользовался тофу из свиной крови. Чжичжи не был злопамятным, и, когда в его заведение приходили руководящие работники сельской общины, он накладывал в миски своих старых знакомых больше нарезанного лука и молотого имбиря; неизменно, как следует помешав, зачерпывал им из котла тофу из свиной крови. Услышав, что правительство волостного центра хочет отправить секретаря Хуана на пенсию, в то время как пенсионные выплаты составляли всего двести юаней в месяц, он, поправляя на переносице очки со сломанной дужкой, строго молвил: «Будут выплачивать жалкие двести юаней? И такое отношение к товарищам ветеранам не осуждается народом!»
Как-то раз со стороны волостного центра приехали две женщины «с окраины», чей столичный говор было непросто разобрать. Та, что постарше, была одета в ципао без рукавов. Её лицо было гладким и белоснежным, лишь кожа нижних век, дряблая и обвисшая, собралась под глазами в припухшие мешки. Она сидела в инвалидной коляске — похоже, ноги не двигались, — при этом её брови были подведены, а глаза — накрашены. Выглядела она как женщина с положением: аромат её духов бил в нос, губы подчёркивала светлая помада, золотое ожерелье сверкало вокруг шеи. Женщине, толкавшей инвалидное кресло, было около пятидесяти. На изгибе её локтя висела небольшая кожаная сумка, и к старушке она обращалась с придыханием — «Тётушка».
Вдвоём они осмотрели старый дом семьи Ян, навестили гидроэлектростанцию и школу и, то и дело оборачиваясь, с интересом поглядывали на маленькую закусочную Чжичжи. Пожилая женщина, кажется, сказала, что в детстве любимейшим её блюдом было подобное тофу из свиной крови.
Чжичжи, прищурившись, распознал вероятных посетителей: «Подать две миски?»
Пожилая женщина взглянула на него с изумлением, будто увидела старого знакомого.
— Земляк, скажи, твоя фамилия — не Пэн?
— Нет, моя фамилия — Сюн.
— Мы знакомы? Мне кажется, мы где-то виделись.
— Вполне возможно. В последние годы я часто езжу в уезд закупать продовольствие…
— Извините, мы живём не в уезде, а далеко отсюда.
Старушка, ссутулившись, заговорила сама с собой: «Ох, ты только посмотри, опять у меня с головой что-то…»
Кто-то рядом вмешался в разговор:
— Брат Чжижэнь, она — та самая младшенькая Ян из Мапинчжая.
Несколько посетителей закусочной обернулись, Сюн Чжижэнь был ошарашен больше других. Он не ожидал, что женщина с той фотографии, оказывается, прикована к инвалидной коляске, носит тяжёлый макияж и броские туалеты, у неё припухшие веки и выпученные глаза, точно у надушённой раскрашенной игрушечной рыбки. Это и есть младшенькая Ян? Это и есть та самая женщина со старого фотопортрета? Быть такого не может! Он потёр руки, чувствуя себя немного растерянным.
Вокруг собралась толпа, которая обсуждала её инвалидную коляску и ожерелье. Несколько молодых людей, вероятно, разочарованные тем, насколько постаревшим выглядело лицо женщины, и отсутствием у неё легкового автомобиля, совершенно не впечатлились происходящим. Кто-то произнёс: «В уезде на винодельне есть хорошая барда[13], поедем скорее».
— Давайте принесу две миски тофу. За бесплатно. Отведайте. — Чжичжи наконец нашёлся что сказать.
Он задержал свой взгляд на вытянутой руке младшенькой
