Нити ярче серебра - Кика Хатзопулу

– Смотри, что я еще принесла. – Ава достала два шоколадных ругелаха[3], окунула их в стаканчик Ио и подала ей на своей ладони. Чтобы успевать за скоростью, с которой Ава кормила ее, девушке пришлось жевать изо всех сил.

Она закашлялась, захихикала и снова закашлялась.

– Хватит! Я уже не ребенок.

– Ну, с этим я могу поспорить, – поддразнила Ава.

Из всех ее нитей, если не считать необычную нить судьбы, самой прочной была та, что связывала ее с Авой. Сестра стала для Ио самым дорогим существом на всем белом свете. Ио уже жалела о предстоящем разговоре: ей снова придется причинить Аве боль.

Два года назад, когда они проснулись и обнаружили, что шкаф Таис пуст и все ее вещи, включая паспорт, исчезли, Ава была по-настоящему опустошена. Полиция отказалась проводить расследование, аргументируя это тем, что Таис ушла по собственному желанию, но Ава была настойчива. Она потратила все их скудные сбережения на то, чтобы отправиться за Таис через опасные Пустоши между городами-государствами, и наконец добралась до водного городка Клайд в двадцати милях от Аланте. Там она проследила путь Таис до одного трактира, хозяин которого передал ей записку: «Оставьте меня в покое. Вы и так уже сделали достаточно».

Ава устремилась обратно в Аланте, словно метеор, рассеивающий горе на своем хвосте. Она была безутешна и очень зла: что такого они сделали Таис? Они были сестрами, связанными судьбой, – одной душой, разделенной на три тела. Она не понимала, почему Таис ушла, даже не попрощавшись, и запретила искать ее.

Ио могла бы назвать множество причин, но держала рот на замке. Записка была исчерпывающей: «Оставьте меня в покое». В конце концов Ава оставила попытки найти сестру, но все же не надежду – каждые полгода она обновляла их с Ио адрес и контактную информацию в публичном реестре, потому что была уверена: однажды Таис вернется.

И вот она вернулась. Не сказав ни слова. Ио тут же представила грусть в изумленных глазах Авы. Она сделает что угодно, лишь бы сестра никогда больше не страдала. Но и лгать она не может: ложь отравляет любовь, превращая ее в горький яд.

– Ава, – сказала она. – Таис вернулась в Аланте.

Сестра опустила глаза, ее плечи напряглись. Ио сразу поняла, что за этим последует.

– Я знаю, – ответила Ава.

Ио почувствовала, что ее предали. Всю их совместную жизнь Таис была на одном конце, Ио – на другом, а Ава оставалась посередине. Она не должна была выбирать чью-то сторону. Не должна была выбирать Таис. Стакан с кофе вдруг стал слишком горячим. Ио поставила его на маленький столик, немного расплескав напиток на ковер.

– Ты знаешь? – переспросила она шепотом.

Ава взяла Ио за руку.

– Сестра моя, мне так жаль! Я хотела сказать тебе, но Таис взяла с меня слово молчать. Я помню, как она злилась на тебя перед тем, как уйти, и как часто вы ругались, и я не хотела… Ты наконец снова счастлива. И она, кажется, тоже. Я не хотела ничего портить, ни для одной из вас!

Мысли Ио путались.

– Таис сердится на меня?

– Как сказать… – Было заметно, что Ава в панике: большими пальцами она успокаивающе поглаживала тыльную сторону ладоней Ио. – Я не знаю, сердится ли она сейчас, но тогда она определенно злилась. Вам казалось, что я ничего не замечаю, потому что я готовилась к прослушиванию в Академию Аска, но я слышала все ваши ссоры. Знаю, она хотела, чтобы ты продолжала работать, а ты хотела уйти. Кажется, из-за этого вы и ругались…

Так оно и было. Когда Ио было пятнадцать, Таис присоединилась к группе активистов Района Творцов. У них были грандиозные проекты – какую пользу принесло бы экономике включение инорожденных в высшие слои общества! Их предводителем был очаровательный блондин по имени Томас Маттон, который не имел особого влияния, однако все же обеспечил Таис работой по прядению новых нитей – для молодых матерей с послеродовой депрессией, для неудавшихся художников в поисках музы, для несчастных с разбитыми сердцами, жаждущих снова влюбиться. Таис воображала себя рыцарем в сияющих доспехах, да и платили ей неплохо.

Но потом Томас встретил Ио и понял, что на резчице заработает куда больше. Он стал предлагать Ио небольшие задания, связанные в основном с избавлением от наркозависимости. Таис говорила, что помогать этим людям – добрая миссия и что так Ио докажет, насколько заблуждаются все те, кто опасается таких, как она. «Режь», – говорили ей, – и она резала. Однажды Томас предложил ей другую работу: богатые родители одного из активистов хотели, чтобы тот перестал проводить время с бедным парнем из Илов. Гонорара за это задание хватило бы на аренду жилья на целый год.

«Черта с два, – сказала Таис. – Всему есть предел».

«Какой предел? Она резчица».

В тот же день Таис ушла от Томаса, решив, что он им не нужен и они могли делать все самостоятельно. На протяжении трех недель Таис пряла нить между родителями несчастного парня и его другом. Не нить привязанности – это было бы безнравственно, – а лишь робкой надежды. Ио никогда не испытывала большего благоговения перед старшей сестрой.

Однако как бы Таис ни старалась, она все же не была очаровательной светской львицей из Творцов. Друзья Томаса отказались с ней работать. Его богатые знакомые делали вид, что знать ее не знают. Тогда сестры Ора отвернулись от Творцов, открыли консультационное бюро и стали искать клиентов в Илах. Позже это дело переросло в то, чем сейчас занималась Ио, – частный сыск. Дела шли хорошо, но Ио видела, что отчаяние ее сестры с каждым днем растет. Их работа не оплачивалась достойно, благородные поступки не приносили достаточного удовлетворения. Таис хотела большего, но Ио не могла ей этого дать.

Тогда сестра попросила ее перерезать нить, оборвать которую… было бы неправильно. И Ио впервые в жизни сказала Таис нет. В знак протеста сестра заперлась в своей комнате на целую неделю: слушала пластинки, полностью игнорируя существование Ио. На седьмой день они с Авой проснулись в тишине: Таис пропала. Все ее вещи тоже исчезли: теплое пальто, модные мамины сапоги, сбережения и документы.

– Я не утверждаю, что она ушла поэтому, – сказала Ава, вытаскивая Ио из воспоминаний.

– А звучит именно так.

Сестра крепче сжала ее ладони.

– Нет, Ио, я совсем не это имею в виду. Боги, как же это тяжело… Мне казалось, что, пока вы работали вместе, ты была несчастна. А она написала ту записку, в которой велела оставить ее в покое… Значит, Таис тоже наверняка была несчастна. А теперь ты счастлива. И она счастлива. Может, ее решение держаться подальше не такое уж и плохое, а?

«Но она моя сестра, – хотела возразить Ио. – Сестры не бросают друг друга, чтобы стать счастливее».

Но спорить с Авой не хотелось. В детстве, когда Ио жаловалась Аве на Таис, та всегда отвечала одно и то же: «Она просто дразнит тебя. Так делают все сестры». Ава включала музыку, и они с Ио танцевали до тех пор, пока обе не начинали трястись от смеха. Это было очень в духе Авы: утешение, смех – все ради сохранения мира.

Вздохнув, Ио спросила:

– Таис прядет?

Ио хотела узнать, создает ли сестра нити, чтобы расположить к себе богатых придурков, которые в противном случае просто проигнорировали бы ее. Она так уже делала раньше – с глупыми интеллигентными друзьями ее бывшего парня.

Лицо Авы окаменело.

– Нет, Ио, не прядет.

– Она живет на Ганноверской улице. Ни один инорожденный в Илах не может позволить себе квартиру на Холме.

Ио показалось, что сестра хочет сказать больше. Ее щеки покраснели и надулись, как будто она вот-вот взорвется, но в конце концов она просто вздохнула.

– Давай-ка оставим Таис с ее счастьем, ладно? Лучше займись своим. Эдей очнулся.

У Ио скрутило желудок. Таис тут же была позабыта.

– Как он?

– Плечо немного не слушается, но Самия – рожденная гором, целительница – говорит, что извлекла пулю и полностью излечила его, так что через пару дней отек должен пройти. Эдей здоров как бык. Уже хотел вернуться к работе, но Бьянка настояла на постельном режиме. Он спрашивал о тебе.

Ио склонила голову, пытаясь скрыть улыбку. Он спрашивал о ней?

– Он тебя все-таки очаровал? – Лицо Ио в этот момент, без сомнения, цветом напоминало свеклу. – Значит, ты наконец признаешь, что твоя нить судьбы тебе не безразлична? Я так и думала, что ты неспроста ее не перерезала!

Тело Ио сжалось, как кухонное полотенце, из которого капля за каплей выжимали воду.

– Где он сейчас?

– Наверху. Но пока лучше не ходи к нему. С ним Самия. Его, гм, девушка.