Записки беглого вора. Для Гадо. Побег - Павел Стовбчатый

Света рассмеялась как ни в чем не бывало и стала что-то напевать в такт музыке. Вскоре машина остановилась, и я понял, что мы добрались до места.

— Посмотри, какой дворец отгрохал себе этот козёл! — завистливо процедила Света сквозь зубы, когда я выбрался из-под тряпок и она погасила фары.

Я осмотрелся. Прямо перед нами стоял шикарный кирпичный особняк, огороженный красивым забором. Несколько фонарей под старину освещали его с боков. Во дворе виднелись кусты и деревья, не хватало только аккуратно подстриженных газонов. Два здоровенных пса тут же закрутились у ворот, принюхиваясь и рыча на всякий случай. Прилегающие к особняку дома были не менее шикарны. Они находились не очень близко от нашего «объекта», и я сразу отметил, что это нам на руку.

Я поинтересовался у Светы, кто проживает в «деревеньке», и услышал, что одни «бобры» и деловые.

— У него — прекрасная квартира в городе, здесь — дача-резиденция, — пояснила она и вышла из машины. Я остался на месте, чтобы не тревожить собак. Постояв некоторое время рядом с машиной, Света несколько раз легонько постучала по багажнику, успокаивая Гадо, и направилась к воротам. Собаки действительно приняли её за свою и спокойно впустили во двор. Я внимательно наблюдал за каждым её шагом и видел, как она поманила псов за собой, куда-то к боковой пристройке. «Наверно, там гараж или какая-то подсобка», — подумалось мне.

Открыв широкую дверь «гаража» и войдя в него, Света стала негромко звать собак. Те остановились у самого входа и недоверчиво задрали морды кверху, не желая ступать дальше. Возня с собаками отняла у нас минут пятнадцать — двадцать. Мои руки давно вспотели от напряжения, а они все крутились возле дверей, то отбегая от них назад, то снова приближаясь.

В какой-то момент я даже подумал, что нам придется убираться вон ни с чем либо мчаться за «клиентом».

Да, мы были совершенно бессильны против этих «волкодавов», а поднимать стрельбу в два часа ночи, чтобы «усыпить» их, мог только безумец.

К счастью, нам повезло. Света каким-то чудом всё же заманила зверей в пристройку и, изловчившись, захлопнула, «ловушку».

На радостях от такой удачи она, вернувшись к машине, обхватила меня за шею и поцеловала в губы.

— Всё! — выдохнула она, прижимаясь ко мне изо всей силы. — Будете проскакивать вместе и быстро. Немного полают и затихнут, ничего. Ключи?..

— У Гадо, — сказал я.

— Ах да!.. — Она быстро открыла багажник и выпустила таджика на волю.

— Чего так долго «марьяжили» тут? — недовольно заворчал тот, разминая плечи и оглядываясь по сторонам.

— Собаки… Еле загнали, мать их! — объяснил я в двух словах. — Сейчас будем прорываться в дом. Дай ей ключи.

Гадо протянул Свете ключи от дома, но она почему-то не двинулась с места.

— Сделаем иначе… Я загоню машину во двор, ближе к дверям. Выехать нетрудно.

Мы снова вернулись в машину, и она ввезла нас во двор.

— Слушай, а что, если там кто-то есть?! — запоздало спохватился Гадо, очевидно вспомнив о «сюрпризе» с охранником.

— Ну разве что святой дух или домовой, Гадо! — рассмеялась Света. — Этот «кто-то» давно бы вышел сюда или вызвал легавых. Шутишь, что ли?

Она твёрдо и смело направилась к двери.

Собаки, сволочи, начали лаять еще раньше, чем мы выскочили из машины! То ли от запаха чужих, то ли от недовольства, что их закрыли, они буквально сотрясали дверь «гаража», и я боялся, как бы эти вампиры не вырвались на простор. Лай их был, правда, не столь громким и отчётливым, как на улице.

Через несколько секунд мы уже находились в доме. Гадо стал осматривать прихожую в поисках внутренней сигнализации, но Света остановила его.

— Её здесь нет, не ищи, — сказала она и щёлкнула ключом. — На всякий случай, чтоб никто не вошел.

Она пошла в одну из комнат, которая выходила окнами на заднюю сторону дома.

Взломав по ее указанию несколько ящиков стола, мы обнаружили там только папки с бумагами и фотографии каких-то обнаженных девиц, не очень похожих на настоящих проституток. Скорее всего, это была личная коллекция «клиента». Света бегло просмотрела десятка три снимков и скорчила презрительную гримасу. По всей вероятности, она кого-то узнала, хотя все девочки на фотографиях были явно моложе её, лет по семнадцать-восемнадцать, не более.

Чтобы не тратить время и не протирать тряпкой каждое фото — она оставила на них свои отпечатки, — я сгреб их в кучу и положил себе в карман.

— Потом уничтожим. Не лапай все подряд, — напомнил я ей о мерах предосторожности.

Мы были без перчаток, но я воспользовался висевшей на стуле рубашкой «клиента», оторвав от нее один рукав.

В третьем ящике она наконец нашла то, что искала, — несколько запаянных целлофановых пакетов с каким-то порошком.

— Что это? — спросил Гадо, разглядывая пакеты.

— Наркотики, что ещё! — хмыкнула Света и положила два увесистых и один маленький пакет в свою сумку.

— Он что, кололся?! — спросил я удивлённо.

— Нет. Накачивал ими девочек и устраивал настоящие оргии. Его хобби. Где-то здесь лежат несколько кассет… Вообще он странный тип, с причудами… В одной из комнат полно портретов, выполненных на заказ…

— И что?

— Там одни свиные морды, вот что! Маленькие, большие, розовые, голубоглазые. Он говорил, что через десять лет его «галерея» будет дорого стоить. Дескать, портреты людей уже приелись.

Я присвистнул и попросил её показать мне эту комнату.

Вмешался Гадо.

— Хватит заниматься ерундой! Где иконы и деньги? — поторопил он нас. Ему уже не терпелось потрогать то, ради чего он рисковал и «ставил шею».

— Сейчас, погоди, — недовольно огрызнулась Света и направилась к одному из шкафов. — Здесь. Раньше хранились здесь.

Шкаф был закрыт на замок, но мы быстро взломали и его. Две иконы, о которых говорила Света, действительно хранились там.

Я мало что смыслил в произведениях искусства, однако от икон в натуре веяло древностью. Не надо было быть великим специалистом, чтобы понять, что они подлинные. Да и вряд ли этот зажравшийся «любитель свинок» стал бы держать у себя дерьмо или подделку, подумалось мне.

Урал весьма богат на подобные вещи, и боженька здесь встречается не реже, чем в Новгороде, который уже давно разграбили. Скорее всего, иконы тянули на несколько тысяч «зеленых», вопрос лишь в сбыте…

Странно, что он держал такие ценности дома, а не в банковском сейфе. Впрочем, ничего странного, у богатых свои причуды и мерки, они не чувствуют цены вещи, как простой смертный перестает чувствовать цену трешки, когда в кармане — сотня. Все закономерно и объяснимо.

Деньги и золотые украшения были тут же, но в другом ящике. Золота оказалось не так много, зато все украшения сверкали камушками. Мы нигде не включали верхний свет, однако их было видно и при слабом свете карманного фонарика.

И иконы, и золото Гадо положил в дипломат «клиента», деньги взял я.

Трудно сказать, какая именно сумма перекочевала в мои руки, думаю, не менее пятидесяти тысяч в марках и долларах. Я впервые держал в руках такие огромные деньги сразу, сердце моё невольно заволновалось. Только сейчас я по-настоящему понял, как улыбнулась нам фортуна. За такие миги не грешно и заплатить, не жаль. Пусть дорого, пусть будущей болью и страданиями, что с того! Это и есть настоящая жизнь. А страдают в ней, так или иначе, все. Мне уже грезился земной рай, я не верил, что это я, а не кто-то другой на моём месте. Так бывает. В какие-то моменты видишь себя как бы со стороны, а собственное «я» находится в двух точках одновременно. Настоящая магия или что-то в этом роде. В минуты наивысшего счастья и восторга это чувствуется особенно остро.

Мы не взяли в доме ничего лишнего и ненужного, хотя и на иконах можно было запросто «погореть» как в Питере, так и в Москве. Однако вопреки распространённому попами мнению, будто Бог наказывает воров за кражу икон, я искренне надеялся, что Он-то нам и поможет.

— Надо уносить ноги. Больше здесь делать нечего, — сказал явно довольный Гадо и на радостях похлопал Свету по заднице. Та легонько отмахнулась, но не огрызнулась в ответ. Не тот случай и момент. Я хорошо понимал, о чём она думала. Как бы там ни было, она была всего лишь женщиной, слабой и по сути беззащитной в сравнении с нами. И кто знает, что у нас в голове?..

Вопрос Гадо не давал мне покоя, а еще я подумал о себе лично. Где гарантия, что он не похоронит меня вместе с ней где-то возле станции? Деньги и золото сводили с ума и не таких, как он, а несчастная вера и понятия — слишком слабая защита от большого соблазна. На то он и большой.

Я даже не понимал, трушу я или же во мне говорит голос разума и трезвости. Чего больше? О, как было бы легко и просто, если бы я снял все сомнения разом единым выстрелом ему в голову!

«Прости, друг, но виноват ты сам. Ты вселил в меня страх и не догадался развеять его вовремя и на все сто».