Записки беглого вора. Для Гадо. Побег - Павел Стовбчатый

«Клиент» вовсе не думал о сопротивлении, не пытался спросить, кто мы и чего хотим. Надо отдать ему должное, он быстро успокоился и сориентировался в ситуации. Света, наоборот, не доигрывала свою роль до конца, и, мне показалось, он сообразил, откуда дует ветер на самом деле. Тем более что я сам выдал игру безошибочным «попаданием» в нужный ящик буфета. Впрочем, он мог не обратить на это внимания, точнее, не связать в уме детали так быстро.

Нас в общем-то мало интересовали его мысли, «спектакль» разыгрывался по ее просьбе, но он не имел особого значения в целом. Просто после секса и ласк ей, конечно, было тяжело предстать перед ним в настоящем своем обличье. Только и всего.

Объяснив Боре в двух словах, что к чему, мы встряхнули его одежды и выложили содержимое карманов на стол. Ничего заслуживающего внимания в них не оказалось. Бумажник, расческа, очки, несколько таблеток аспирина, записная книжка, носовой платок. Пожалуй, все, не считая ключей.

Гадо стал задавать ему некоторые вопросы, касающиеся его дома, и «клиент» кивал или мотал головой в ответ, в зависимости от того, каков был ответ — положительный или отрицательный. Глазами и ртом он просил снять с него ленту, а потом стал понемногу мычать, видимо подумав, что мы его не понимаем.

— Убери отсюда эту суку и дай ей одеться, — нарочито грубо сказал мне Гадо и кивнул на Свету. — А я пока поговорю с этим… — добавил он, сдирая со рта «клиента» ленту. — Один неосторожный возглас, и ты получишь рукояткой по башке. Имей в виду.

— Я всё понял, никаких неожиданностей не будет, — тут же заверил нас «клиент», убедительно и миролюбиво.

Света тем временем сползла с постели, и я, развязав ее, проводил в соседнюю комнату, прихватив заодно и вещички.

— В машине — охранник, Андрей! Что будем делать? — выпалила она сразу, как только я освободил её от ленты.

— Как охранник?! Зачем?! — воскликнул я, не поверив своим ушам.

— Затем! Он оставил его в машине, а сам пошел ко мне. Этого я предусмотреть не могла, — фыркнула она, Одеваясь по ходу разговора.

— Он наверняка вооружён, дура! Надо было с ходу предупредить нас. Теперь всё пойдёт наперекосяк! Ты специально промолчала, специально!

Я схватил её за плечи, стал тормошить, понимая, что дело принимает серьезный и нежелательный для нас оборот.

— Не ори! Уже поздно ломать руки и выть. Он дремлет в машине и ничего не ожидает, — прошипела она. — Я могу выйти и пригласить его сюда. Скажу, шеф зовет на пару минут. Телефона у Бориса нет.

— Да?..

— Да.

— Ладно. Стой здесь и не выходи из комнаты, я сейчас. Оставив Свету, я бросился к Гадо.

— Всё нормально. Толковый парень попался, — усмехнулся тот, когда я вошел. — Денег не жалко, просит только о сохранении жизни. Нет проблем.

Он снова залепил рот «клиенту» лентой, добавив к ней еще несколько кусков поперек.

— Сейчас свяжем тебя потуже и вперёд, за орденами! Помоги-ка мне, Ва-ся, — попросил он меня и принялся за дело. Когда мы закрепили «клиента» как следует и проверили путы на прочность, я вывел Гадо в коридор и рассказал ему об охраннике. Его реакция была такой спокойной, как будто он «торчал» под опиумом где-то в горном ауле.

— Да хер с ним, Кот! Не велика беда. Не пойдет он, выйдем мы. Силенок хватит и на охранника! — потряс он тэтэшником и достал нож. — Подстрахуешь, если вдруг не «угадаю». Пошли за ним девку…

Света без особого труда «вытащила» охранника из машины и, входя в квартиру первой, прикрыла распахнутой дверью Гадо. Он стоял за ней и ждал, пока спина парня не окажется прямо перед ним. Я в это время находился в ванной, совсем рядом. Охранник в самом деле оказался настоящим атлетом, но Гадо все же свалил его на пол двумя ударами сзади.

После второго удара Гадо охранник замычал и рухнул наземь, как жирная туша. Я подошел к нему, оценил его крепкий бритый затылок и плечи, легонько пнул ногой. Охранник не пошевелился.

— Всё в порядке, не проверяй, — усмехнулся Гадо. — От такого «грева» свалится даже бык! Может и окочуриться, змей. Охрана не арбузная мастерская!

Он стал быстро обыскивать парня, потом мы связали и его.

— Теперь у нас два ствола, Кот, — произнес Гадо, передавая мне пистолет охранника. — Проверь обойму и присмотрись, я таких не видел, — добавил он, глядя на «ствол».

— Я тоже не оружейник, — кивнул я ему, осматривая никелированную увесистую «игрушку» со всех сторон. — Кажется, итальянский…

Стрелки на часах Светы подходили к часу ночи. Мы управились сравнительно быстро и без шума. Пока все шло на удивление гладко. В бумажнике «клиента» оказалось около трехсот долларов, их взяла Света. Для откупного, если нас, не дай бог, остановят по дороге.

Ещё раз внимательно осмотрев «клиента» и охранника и убедившись, что они связаны крепко, мы тихо вышли из дома.

Машина стояла в пяти метрах от подъезда, рядом с большим деревом. Окна дома были темными, люди спали и видели сны.

Обшарив салон тачки, Света аккуратно открыла багажник, и мы помогли Гадо «упаковаться». Машина была довольно просторной и вместительной, какая-то хренова иномарка, в моделях коих я ни черта не смыслил.

Я примостился сзади, на полу между сиденьями, и она прикрыла меня прихваченным из квартиры темным покрывалом.

— Ну как? — спросил я у неё, когда улегся как следует.

— Неважно. Надо что-то накинуть ещё. Я сейчас! — Света мигом выскочила из машины и нырнула в подъезд. — Теперь вполне, — довольно хмыкнула она, положив на мои ноги картонную коробку и бросив на зад неё сиденье нечто вроде ковра, который накрывал меня дополнительно и доходил до сиденья водителя.

— Трогаемся, милый!

Она завела машину и лихо выехала со двора.

— Я поеду в объезд… Таджика, правда, немного потрясёт, зато спокойнее, — сказала она, поддавая газку. — На этой дороге легавых не бывает, я ездила здесь не раз.

— У тебя что, есть права? — поинтересовался я, чувствуя, как уверенно она ведёт тачку.

— Да. У отца был «Москвич». Мечтала купить «Жигули», но не получилось. В столб не врежусь, не переживай. А встречных почти нет, они все на трассе, — пояснила Света и включила музыку.

Мы неслись сквозь ночь под песни Элтона Джона, и я снова вспомнил лагерь и зарешеченных в нем бродяг.

Что они делают и о чем говорят сейчас? Ночная жизнь всякой зоны совсем не похожа на дневную. Ночь сковывает и одновременно освобождает зека… Ночью не спят только картежники и неработающая публика, все те, кто и в зоне живет по своим собственным законам, не кланяясь ментам, не зарабатывая себе досрочное освобождение. Остальные, включая активистов и должников, спят. Одни устали от непосильного труда и дум, другие, опасаясь ножа и топора, не высовываются из барака, надеясь дожить до утра.

Всё, как всегда, — приколы, карты, чифир да лагерный животный секс после нескольких стаканов водки или браги…

Интересно, сколько дней или месяцев выдержал бы в такой зоне наш уважаемый «гарант» Конституции? Два, три, пять или десять? Куда бы он отсылал свои жалобы и что ел? Неужели это обезжиренное тухлое говно, которым кормят нас?! «Гарант» и говно!.. И то и другое на «г»…

Сколько бездомных и брошенных детей уже ждут своей очереди в ад?! Они еще не знают, они еще мечтают и ни о чем не догадываются, но они об-ре-чены! Обречены, как когда-то был обречен и я. Сейчас многие поумнели и прозрели, увидели, что мораль — дутая, что совесть — такое же редкое явление, как радуга, сияющая после дождя. Но это сейчас, когда церковь вовсю торгует водкой и табаком, когда нищим, но с совестью желает остаться только блаженный либо глупец. А ещё вчера…

Стоило ли вообще платить за «реформы» столь дорогую цену? Кто возьмётся ответить на этот наитруднейший вопрос и где гарантия, что ответ будет верным? Никто. Государство идёт по трупам своего народа во имя мифического счастья, о котором мечтали еще декабристы! Только вот где оно и есть ли вообще?! Власть строит его на трупах тысяч и миллионов, мы — на единицах и десятках. Только и всего. Единственно, чегонам не хватает, так это красивого лозунга в гнилой упаковке. Новой идеи, вихря, который вскружит головы всем. И тогда… Тогда мы станем властью и лидерами, вы — негодяями и убийцами, обманувшими свой народ…

Машину сильно тряхнуло на кочке, и я встрепенулся.

— Что там? — спросил я у Светы, которая, как и я, ехала молча, думая о своём.

— Подъезжаем. Ещё чуть-чуть. Я же говорила, что всё будет хорошо, а ты не верил! — гордо заявила она, видимо желая подчеркнуть своё превосходство.

— Я верю только настоящему, — нехотя буркнул я в ответ, боясь преждевременно радоваться. — Таких «оптимистов», как ты, мало. Падать больно, а так ничего. Рули короче!

Света рассмеялась как ни в чем не бывало и стала что-то напевать в такт музыке. Вскоре машина остановилась, и я понял, что мы добрались до места.