Талисман - Генадий Синицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Учительница присела за свой стол, открыла новенький классный журнал и стала называть фамилии учеников. Каждый раз, внимательно посмотрев на вставшего ученика, чтобы запомнить его, она просила: «Садись», – прибавляя при этом имя очередного ученика.
Дима с нетерпением ожидал своей фамилии, а её всё не было и не было, он даже уже начал волноваться. «Не забыли ли меня?» – мысленно беспокоился он. Хотя ему уже менее чем через два месяца исполнялось восемь лет, он ещё даже не владел азбукой, поэтому откуда ему было знать, что в классном журнале ученики записаны в алфавитном порядке, соответственно, фамилия Снегирёв значилась во второй части списка…
Очередная фамилия, озвученная учительницей, застала его врасплох.
– Снегирёв Дима.
От неожиданности перехватило дыхание, он, с грохотом поднимаясь из-за парты, звонким фальцетом воскликнул:
– Здесь я!
Учительница внимательно посмотрела на него, и, улыбнувшись, промолвила:
– Садись, Дима.
Перекличка подходила к концу, он, как и другие ученики, во все глаза рассматривал учительницу лет двадцати двух от роду, стройную женщину в простеньком, но аккуратном платье. Чёрные кудрявые волосы небольшими локонами ниспадали на её хрупкие плечи. Тонкие черты лица, слегка украшенного веснушками, широко открытые глаза располагали к доверию. Наконец, первое знакомство закончилось. Учительница закрыла классный журнал, рассказала первоклашкам о распорядке и правилах поведения в школе, а затем объявила, что сегодня занятий в школе не будет. Попросила учеников выйти на школьный двор, но далеко не разбегаться, пока она с родителями не обговорит некоторые вопросы. Ещё раз попросила далеко не уходить и добавила, что когда закончит беседу с родителями, они всем классом сфотографируются на память. Дети, накопив изрядное количество нерастраченной энергии, с шумом устремились к выходу из класса, а затем выскочили из школьного здания во двор. Девочки объединились в стайки недалеко от входа, а мальчики небольшими группами стали обследовать территорию школьного двора.
Через некоторое время, видимо, помня о предстоящем фотографировании и не желая пропустить столь занимательное мероприятие, мальчики стали постепенно подтягиваться к исходному месту. Вскоре из здания стали выходить родители, за ними показалась учительница и, окинув взглядом площадку, направилась к ученикам. Рядом шагал неопределённого возраста, худощавый мужчина с чёрным беретом на голове, увешанный фотопринадлежностями. Подойдя к детям, он сразу взял инициативу в свои руки и повёл всех к длинной деревянной скамейке, в числе других вкопанной на дальней стороне школьного футбольного поля. Невдалеке за ней росли высокие, уже тронутые разноцветьем наступающей осени, раскидистые тополя. Фотограф, с присущей ему профессиональной увлечённостью, скомпоновал школьников в трёхрядную группу, усадив часть из них с учительницей посередине на скамейку, наиболее рослых поставил вплотную за ними, а оставшихся разместил на корточках впереди скамейки. Какое-то время он ещё переставлял местами отдельных школьников, периодически отходил назад, примериваясь видоискателем фотоаппарата, затем, видимо, уже довольный проведёнными расстановками, не забыв напоследок обратить внимание на птичку, которая по его убеждению должна вылететь из объектива, щёлкнул несколько раз затвором.
Попрощавшись наперебой с учительницей, дети направились к своим родителям, которые наблюдали за происходящим в сторонке, и все, не торопясь, стали расходиться по домам.
***В начале учёбы Диме очень нравились занятия в школе, всё было необычно, каждый раз он для себя открывал что-то новое, интересное. Постепенно, однако, стал понимать, что это всё-таки не игра и требует определённых усилий, выдержки и терпения. Особенно ему не нравилось чистописание, уж больно кропотливое это было занятие, выводить карандашом в тетрадке в косую линию разного рода палочки, завитушки да не абы как, а чтобы всё правильно, симметрично, аккуратно и каждую из них целыми строчками! А потом, когда вместо карандаша стали писать чернилами, и вовсе начались сплошные мучения. То кляксу посадишь, то рукавом случайно заденешь и размажешь уже написанное, ну, прямо наказание сплошное! Какая уж тут аккуратность, самому противно смотреть на свою работу. Сначала хоть оценки не ставили, а потом в тетрадке стали появляться красные двойки, противные такие, жирные, он даже поначалу пытался их резинкой стирать, ничего не получалось кроме дырок на их месте. Хорошо, что хоть мама не часто заглядывала в его тетрадки, она прямо так ему и сказала в начале учёбы: «Сынок, я закончила пять классов и шестой коридор, поэтому плохой тебе помощник. Единственное, что могу посоветовать – учись хорошо, прилежно, в жизни это очень пригодится. Не ленись, и всё у тебя получится».
Дима сначала никак не мог понять, что это за шестой коридор такой мама заканчивала? Уже позже он понял иносказательный смысл этого выражения, посмеялся над своей недогадливостью, не лишний раз понял, что учиться-то действительно надо, чтобы хотя бы не попадать впросак в простых ситуациях. Понять-то он понял, но этого, увы, было недостаточно, напрягаться надо, отказывать себе в чём-то. Вот и сейчас, сидя дома над тетрадкой, размышлял:
«Мало того, что в школе всё это надоедает, а тут ещё эти домашние задания делать надо. Зимой проще. На улице мороз, ветер завывает, холодно, бр-р-р! Всё равно делать нечего. А в тёплое время? На улице друзья мяч гоняют или на промысел с рогатками вышли, да мало ли чего есть более интересного, чем корпеть над учебниками и тетрадками! Что там говорить, вон у тёти Маши с дядей Сашей из двадцатой квартиры телевизор появился, единственный во всём доме, интересный такой! Его то „комбайн“, то „квн“ называют. Так в нём всё есть: и радио, и пластинки, а главное – телеэкран! Интересно, вроде бы, сам небольшой, так перед ним линза большая, пузатая такая, наполненная прозрачной жидкостью, смотришь через неё и видишь изображение большое! Хозяева этой чудо-техники добрые, у них своих детей нет, хотя сами уже в возрасте, так они нас сами приглашают посмотреть телевизор, когда мы по коридору бегаем».
Он с тоской посмотрел в окно, потом на тетрадку, тяжело вздохнул и продолжил выполнять домашнее задание. Через полчаса терпение его иссякло, он сложил тетрадки и учебники в школьный портфель и вышел на улицу. Во дворе, как назло, друзей уже не было, побродил немного, заглянул в овраг и, никого не обнаружив, решил пойти в соседний квартал, где было несколько магазинов, почтамт и рынок. Он, как пошёл в школу, любил ходить по магазинам, разглядывал различные товары, цены на них. Память у него была очень хорошая, в ней без особого напряжения откладывалась довольно обширная информация по ценам на различные продовольственные и промышленные товары. Это достаточно быстро заметила его мама и нередко прибегала к его помощи, когда нужно было узнать цену на какой-нибудь товар.
Как-то, по случаю праздника в гости к маме пришли её подруги, все они были молодые, незамужние или разведённые, как и она сама. Решили устроить небольшой девичник, накрыли стол, сели праздновать. Дима в это время гулял во дворе дома, как раз под окнами комнаты играл в битки на спичечные этикетки. Игра распространённая и довольно простая, хотя и требовала определённой сноровки. Вырывалась небольшая ямка в земле, которая называлась котлом. В него участники игры клали этикетки в количестве по взаимной договорённости. Затем в порядке, установленном по жребию, каждый старался попасть своим круглым битком, отлитым из свинца, в котёл, в случае удачи забирал содержимое котла, и игра начиналась сначала. Если же первый игрок не попадал в котёл, то у следующего игрока был выбор: либо кидать в котёл, либо постараться «съесть» биток, не попавший в котёл. «Съесть» – это значит кинуть свой так, чтобы от него пальцами одной руки можно было дотянуться до края чужого, в этом случае хозяин «съеденного» битка должен был положить в котёл этикетки в количестве первоначального взноса. Если, при этом, биток бросающего игрока ещё задевал чужой, то его хозяин должен был положить в котёл удвоенное количество этикеток, а если накрывал другой, то в котёл нужно было положить утроенное количество этикеток. Игрок, который «съел» чужой биток, кидал ещё раз. Если его биток, попав в котёл, выскакивал оттуда и, при этом, оттуда вылетали этикетки, то игрок забирал их, теряя право кидать ещё. Его биток оставался на месте и кидал следующий игрок. Игра продолжалась до тех пор, пока чей-нибудь биток не оставался в котле, в этом случае игрок забирал все этикетки в нём. После этого всё начиналось сначала. Игра шла в полном разгаре, когда из раскрытого окна Дима услышал голос мамы, которая подзывала его. Он подошёл к окну, мама обратилась к одной из женщин, сидевших с ней за столом: