Письма в Лондон - Вера Юдина

Она всегда мечтала побывать в этом городе, Антон знал это. Венеция  казалась ей волшебной и сказочной. Местом, где непременно сердца обретают покой.  Маша почувствовала прилив нежности и была безгранично благодарна желанному подарку. Но, к сожалению, не могла выразить всю полноту своей благодарности на людях, поэтому она многозначительно улыбнулась, обещая Антону что-то особенное вечером.

Остаток вечера прошел в непринужденной обстановке, и когда все начали разъезжаться по домам, Маша уговорила Антона остаться ночевать у отца. Антон согласился, но в скором времени пожалел о своем решении, так как Маша то и дело сбегала прощаться с последними гостями и совсем не уделяла ему обещанного внимания.

- Эй, малыш, я думал мы вечером пошалим… - случайно поймав невесту в гостиной, многозначительно промурлыкал Антон.

- Все будет. Обещаю. Просто папа выглядит таким уставшим, и к тому же завтра мы улетаем в Италию, и, он надолго останется один…

- Твой папа взрослый мальчик. – Не уступал Антон.

Маша ловко вырвалась и улыбнулась.

- Ты тоже взрослый мальчик. Так что имей терпение.

- Но ты обещала.  – Обиженно нахмурился Антон.

- Все будет. – Бросила Маша и выбежала.

Проводив последнего гостя, Маша отправилась на поиски отца. Она нашла его в кабинете. Отец сидел за столом, и что-то писал в своем ежедневнике. Маша постучалась  в открытую дверь, чтобы привлечь его внимание и Витанский вскинул голову.

- Мышонок. – Радостно воскликнул он. – Проходи.

Маша прошла, и примостилась на мягкой ручке большого кожаного  кресла. Приобняла отца, бросила взгляд на картину и ласково сказала:

- Папуль, я так благодарна тебе, это мой самый лучший подарок. Он дороже всего на свете. Не могу поверить, что ты до сих пор помнишь, как она выглядела.

Картина была написана удивительной техникой, присущей неповторимому стилю Витанского, казалось, что каждый из них, в любую минуту может сделать шаг и сойти с полотна в мир реальный. Даже мама казалась такой живой и радостной, какой Маша ее запомнила с детства. Маша часто жалела, что у них не было совместных фотографий, но так получилось лишь оттого, что на протяжении долгих лет, мама изнуряла себя непосильными работами. В последние годы жизни, внешне, мама разительно отличалась от прекрасной женщины, изображенной на картине. Все чаще, на лице ее отражалась усталость и грусть. Появлялись первые морщинки и мешки под глазами. Она сильно худела на глазах и со временем начала заметно хромать при ходьбе. Маша не помнила всего этого, ей рассказывала бабушка. Поэтому ей хотелось хранить в памяти маму именно такой, какой она была изображена на картине – молодой и цветущей.

- Она злилась на меня перед смертью. – Устало проговорил Витанский, печально взирая на картину. - Злилась и наверняка ненавидела. Я не могу простить себе этого…

- Нет. Папуль, она часто вспоминала о тебе и в душе всегда желала успеха. Она верила в тебя, даже если не говорила этого вслух, она верила в тебя… всей душой.

Витанский, нежно обнял дочь и погладил по плечу.

- Ступай спать, завтра у вас ранний вылет.

Маша чмокнула отца, и, пожелав спокойной ночи, вышла из кабинета. Антона на первых этажах уже не было, значит, он отправился спать, и Маша решила пойти прогуляться. Она накинула тонкий палантин и вышла в сад.

- Не можете уснуть? – Маша обернулась, в тени дерева, сложив на груди руки, стоял Джереми.

Маше захотелось обнять своего доброго друга, ведь в последнее время они так мало виделись и так редко разговаривали.

- Я немного нервничаю. – призналась Маша. - Это же не просто путешествие, понимаешь, оно будет восприниматься всеми как свадебное. А я пока еще не знаю, как относится…

- К тому, что через месяц вы выходите замуж? – помог ей Джереми.

Маша утвердительно кивнула.

- Сколько помню вашу прекрасную семью, этот скользкий тип и его родственнички, постоянно крутились в нашем доме. Я не ханжа и к людям отношусь с должным уважением, особенно если они уважаемые люди. Но эти…

- Я не хотела бы говорить об этом…- печально прервала его Маша.

- Я просто не хочу, чтобы однажды вы поняли, как сильно ошибались. Вы же не любите его.

- Люблю. Просто другой любовью. Благодарной.

- Не бывает любви благодарной. Это вы молодежь с ума сходите и выдумываете всякие глупости. Нельзя полюбить по желанию. Любовь либо рождается в одном взгляде, либо навсегда остается за ширмой неизвестности.

- А почему ты до сих пор не женат? Я же видела, как женщины поглядывают на тебя. – Лукаво спросила Маша.

- Я любил однажды, - грустно признался Джереми. - Но мы были молоды и глупы. И потеряли друг друга. А теперь я понимаю, что лучше прожить один день с любимым человеком, чем всю жизнь с нелюбимым.

- Поэтому ты один?

- Да.

- А она вышла замуж?

- Нет. Она живет в родительском доме, про таких говорят – старая дева.

- Это так печально. – Скорбно призналась Маша. – Я не хотела бы так.

Наверху открылось окно.

- Маша! Ты спать идешь? – раздался требовательный  голос Антона.

Маша вскинула голову и поймала его недовольный взгляд. Он наверняка подслушивал и сейчас всеми словами парафинит болтливого Джереми, но вслух Антон никогда ничего не скажет. Это не в его правилах. Маша пожелала Джереми спокойной ночи и убежала наверх. Утром, они взлетят над облаками и приземлятся в самом загадочном и великолепном городе мира – в Венеции. К обеду следующего дня, они уже будут в Венеции. С этими мыслями Маша заснула.

Утро началось в суматохе, так как сборы проходили в такой спешке, что Маша не сразу сообразила, когда Антон успел распорядиться заранее собрать ее чемоданы.

Самолет, точно по расписанию приземлился в одном из самых крупных аэропортов Италии – Марко Поло, положив начало увлекательным Венецианским каникулам.  Широко улыбаясь и восторженно озираясь по сторонам, Маша и Антон, держались за руки, когда шли по проходу для пассажиров первого класса, а после погрузились на гольфмобиль, на котором доехали до стоянки такси.

На такси они добрались до лагуны, где их уже дожидался белоснежный катер отеля, шикарный, комфортабельный, с бежевым кожаным салоном и привлекательным капитаном. Когда вещи были погружены, заревел мотор и рассекая мутные воды канала, катер нависая над волнами понесся вглубь города.

В узкие окошки, Маша с любопытством рассматривала проплывающие мимо гондолы. Ее конечно разочаровал тот факт, что современные гондольеры уже не поют своих грустных и душевных песен, как описывалось в старинных романтических книжках, но сам вид уныло гребущих гондольеров, устало разглядывающих своих пассажиров, не мог не вызвать умиления.