Черная мантия. Анатомия российского суда - Любовь Краснокутская

«Прошу обратить внимание присяжных, – воззвал к народным судьям Квачков, – что номера автомашины СААБ читаются ясно, никакой грязи на них нет».

Действительно, номера смотрелись как свежевымытые, и если верить фотографии, то свидетель-гаишник Иванов бессовестно врал, когда утверждал, что машина была в грязи.

Квачков успевает задать Комарову самый важный вопрос: «Откройте свойства файла с записью системы «Поток». Когда был создан этот файл?»

Комаров: «Файл создан и изменен 30 марта 2005 года».

Вот и прозвучала четко, внятно дата несанкционированного внедрения в файл, которую так не хотел обнародовать прокурор, и о которой так пеклась защита.

Квачков немедленно повторяет сказанное Комаровым: «Прошу обратить внимание присяжных: файл создан и изменен 30 марта 2005 года!»

Судья спохватывается: «Уважаемые присяжные заседатели, оставьте без внимания этот выкрик Квачкова. С файлом работали, его открывали в этот день. Ну и что?»

Миронов тут же обращается к Комарову: «Скажите, пожалуйста, а сфальсифицировать данные видеоряда системы «Поток» можно?»

Прокурор-криминалист Комаров с честным видом развел руками: «Мне это неизвестно».

Оказалось, что с честным ответом он поспешил. Судья снимает вопрос Миронова.

Миронов не успокаивается: «Какая компания устанавливала и обслуживала систему «Поток»?

Судья снимает и этот вопрос, как не относящийся к делу.

Миронов настойчиво: «В свете ареста главы «Строймонтажсервиса», который фальсифицировал информацию по видео-потоку в Москве…».

Судья его резко перебивает и спешно выводит присяжных из зала, чтобы они ничего не услышали про фальсификаторов из скандальной фирмы, прогремевшей на всю страну неделю назад…

Миронов возмущен, что очень важный для дела вопрос ему не дали даже закончить. Судья возмущена не меньше: «Миронов, имейте уважение если не к суду, то к вашим соуч… собут… ну, к вашим товарищам!»

Таким образом судья установила товарищеский статус подсудимых, но не установленным остался вопрос, что хотело доказать обвинение, предоставляя запись системы «Поток»? Что Квачков 17 марта ездил по этой дороге? Так в той стороне его дача. Что Миронов по этой дороге не ездил с 4 по 19 марта? Так у него там дачи нет. О чем вообще может свидетельствовать проезд автомобиля по дороге, где ежедневно взад и вперед снуют десятки тысяч автомобилей? Но, главное, в суде засвидетельствовано, что техника дошла у нас до таких технических высот, что ее можно «поправить», если она что не так запишет, внести, так сказать, «корректировку» в случае ее расхождения с исходным сценарием события.

Прокурор показал фокус. С патронами

(Заседание семнадцатое)

Судья Пантелеева возвестила: «Сейчас, уважаемые присяжные заседатели, будут оглашены протоколы исследования гаража В. В. Квачкова от 17 марта 2005 года. Исследование проводилось с 22.00 до 23.40». Прокурор откашлялся: «Гараж грязно-желтого цвета, закрыт на замок. Гараж вскрывается. Там слева два деревянных ящика, установлены друг на друга. В ящиках находятся различные электрические лампочки, мотки проводов, антенны. Макет автомата АК-74 и магазин к нему. Пластиковая канистра зеленого цвета. Внутри нее патроны в количестве 805 штук. Далее у стены лыжи, ящик с дозиметром и подрывная машинка. Далее ящик, в нем полиэтиленовый пакет, в пакете поясная кобура коричневого цвета, внутри нее пистолет ПСМ. При нем два магазина. Кроме этого в материю завернуты сорок патронов к пистолету. Тут же патроны калибра 5.45 в количестве 5 штук. Далее среди ящиков находятся три черных бронежилета, две автомобильные покрышки и велосипед. Все объекты упакованы раздельно и опечатаны».

Присяжные заседатели внимательно изучают фотографии велосипеда и лыж на фоне бронежилетов и ящиков. А прокурор дает отмашку специально прикомандированным к боеприпасам посланцам из Генеральной прокуратуры – те вносят в зал огнестрельный груз.

Прокурор извлекает: «Магазин к автомату, черного цвета. 26 патронов образца 1943 года. Среди патронов есть пули, с кончиком, окрашенным в зеленый цвет, а другие – с красным кончиком. Вы знаете, для чего они?»

«Нет», – раздается робкий женский голос со скамьи присяжных.

«Зеленые пули – трассирующие», – начинает поучать прокурор, и тут до подсудимых доходит, что за цирк устроил прокурор с вещественными доказательствами.

«Прокурор перепутал! – поднял тревогу Роберт Яшин. – Это патроны не из гаража! Патроны, которые сейчас предъявляет прокурор, они с места происшествия! С Митькинского шоссе! Не из гаража!»

Прокурор ни мало не смутившись: «А я и не говорил, что это патроны из гаража».

Квачков возмущенно: «Прокурор только что показал присяжным патроны и магазин, найденные на Митькинском шоссе. Прокурор напрямую связал этот магазин с моим гаражом. Это неправомерно. Ваша честь, разъясните присяжным, что эти патроны не из моего гаража!»

Прокурор: «Это только Вы так утверждаете!»

Квачков с Яшиным поднимаются разом: «Как только мы?! Это мошенничество!»

Судья немедленно выводит присяжных заседателей из зала и начинает воспитывать Квачкова: «Подсудимый Квачков, Вы предупреждаетесь…».

Квачков: «Ваша честь, прокурор лжет. Какие мои должны быть действия? Соглашаться с фальсификацией?..».

Судья: «Квачков, Вы оскорбляете прокурора! Вы не обучены вежливости!» Израсходовав педагогические упреки, судья принимается разбираться в протоколах и экспертизах. Минут двадцать проходит в томительной тишине. Прокурор Каверин встает с заявлением: «Ваша честь, только что в присутствии присяжных заседателей Квачков назвал государственного обвинителя жуликом. Прошу удалить Квачкова до окончания судебных прений!»

Во исполнение распоряжения прокурора судья Пантелеева удаляет Квачкова из зала, возвращает присяжных и обращается к ним: «Суд доводит до присяжных заседателей, что Квачков удален из зала за оскорбление прокурора, которое Вы все слышали. Суд разъясняет присяжным заседателям, что для обозрения Вам представлены боеприпасы, которые изъяты в ходе расследования дела. Протокол осмотра места происшествия был оглашен ранее. Сегодня был оглашен протокол осмотра гаража Квачкова. А что и где изъято, вы должны сами запоминать из протоколов».

Можно посочувствовать присяжным. Упомнить вереницы цифр и букв, означающих годы выпуска, заводы-производители на маркировке патронов, найденных на месте происшествия и отличить их от патронов, найденных в гараже, – неподъемно. Прокурор тем временем перебирает патроны из гаражной канистры, звенит ими, как нищий собранной мелочью. Патронов, согласно описи, оказалось не 805, а 739.

«Объясните людям, куда остальные патроны делись», – попросил прокурора адвокат Першин.

«Откуда я знаю, куда они делись», – отмахнулся прокурор Каверин.

Судья Пантелеева начеку: «Адвокат Першин, Вам прекрасно известно, куда делись патроны».

Першин: «Так если прокурор не знает, откуда мне знать. Я только прошу присяжным объяснить».

Судьба пропавших патронов остается неизвестной.

Свидетель обвинения: «Я не увидел на машине Чубайса никаких повреждений»

(Заседание восемнадцатое)

Есть такое слово в русском языке – очевидец, тот, кто воочию, своими глазами видел случившееся. В деле о покушении на Чубайса таких очевидцев – видевших собственными глазами взрыв на Митькинском шоссе – крайне мало, но и те, как говорится, люди свои, – охранники, водители, то бишь домашняя челядь председателя РАО «ЕЭС», вскормленная в духе служения хозяину.

Лишь два сторонних человека оказались очевидцами взрыва – братья Вербицкие. Правда, один из братьев, признанный потерпевшим из-за повреждения взрывом его машины, и уже дававший показания в суде, за счет этой всемогущей и богатой компании отремонтировал свою автомашину. Зато второй брат – Владимир Ярославович – оказался действительно независимым от Чубайса в самом полном смысле этого слова. Вот он-то на очередном заседании суда и представил вниманию присяжных заседателей в важнейших деталях картину взрыва, резко отличающуюся от описаний других, уже выступивших в суде свидетелей.

Допрос Владимира Вербицкого начал прокурор: «Расскажите о событии 17 марта 2005 года, свидетелем которого Вы стали».

Вл. Вербицкий: «В районе девяти часов, может быть, пятнадцать минут десятого, мы с братом двумя машинами выехали из поселка Горки-2, где работали, в Щербинку. Проехав переезд в Жаворонках, выехали на Митькинское шоссе. Проехали километра полтора-два. Ехали друг за другом на расстоянии длины кузова. Я в зеркало заднего вида увидел пытающийся нас обогнать кортеж: автомашина со спецсигналами и сопровождающая ее машина без сигналов. В этот момент по ходу нашего движения и раздался хлопок, взрыв. Я и видел, и слышал взрыв. Интуитивно я сбросил скорость, мы с братом остановились, вышли. Когда я подошел к машине брата, раздались выстрелы. Я пригнулся, спрятался за машину, присел на корточки, так, согнувшись, и добрался до своей машины. Сразу поехали, отъехали метров пятьсот, остановились, осмотрели повреждения на машине брата. Я увидел, что автомашина Мицубиси, следовавшая за машиной со спецсигналами, тоже остановилась. За ней, у колеса, был человек, минут десять он не подавал признаков жизни. Я пошел было к нему на помощь, но он зашевелился, и я вернулся к своей машине. В течение получаса подъехал экипаж ДПС, потом прилетел вертолет. Нас допросили, и часов в пять вечера отпустили».