Черная мантия. Анатомия российского суда - Любовь Краснокутская

Найденов: «Так если Вас в бронированном БМВ видно не было, а в личном автомобиле видно?»

Чубайс понимает, что прокололся: «Нет-нет, там примерно одинаково плохо видно. А вот то, что наткнулись на мой бронированный автомобиль – это большая ошибка. Не хватило профессионализма. Так же, как и с размером взрывчатки».

Найденов: «Вы можете точно назвать количество пулевых пробоин в двери БМВ, возле которой сидели?»

Чубайс: «Нет, я их не считал. Десятки пробоин».

Найденов: «А как Вы объясните, что согласно экспертному заключению, всего три пробоины пулевых с правого борта БМВ?»

Чубайс спешно ретируется: «Ну, я не специалист. Не отличу пулевые от осколков».

Котеночкина, адвокат Найденова: «Вы сказали, что вашу машину отбросило. Объясните смысловое значение слова отбросило. Как именно отбросило? Ее приподняло в воздух? Как это произошло?»

Чубайс неожиданно смутился: «Ну, мне трудно объяснить, что такое отбросило. Отбросило – это отбросило. Она шла прямо и после сильного удара справа она приподнялась и отодвинулась. Это и есть отбросило».

Все в зале с ужасом представили летающий по воздуху четырехтонный броневик.

Котеночкина воплотила образы в слова: «То есть, машина приподнялась и по воздуху перелетела к краю дороги?»

Судья уловила иронию и обиделась за летающего в броневике Чубайса: «Госпожа Котеночкина! Уважайте суд!»

Адвокат Закалюжный: «Вы можете объяснить, каким образом автомобиль Вербицкого, следовавший впереди вашего автомобиля, находившийся ближе к эпицентру взрыва, не получил ни одного ни осколочного повреждения, ни пулевого – ни одного?»

Чубайс даже глазом не моргнув: «Честно говоря, ответ-то ясен: работали профессионалы, они же убивали не Вербицкого. И взрыв был направлен на мою машину, а не на его».

Пули, науськанные персонально на главного энергетика, перелетавшие через машину Вербицкого и гонявшиеся за машиной Чубайса, трудно давались воображению присутствующих. За весь допрос по залу впервые пробежал короткий смешок.

Закалюжный: «На вопрос государственного обвинителя о расстреле БМВ в гараже, Вы сказали, что это глупость, бессмыслица. Вы можете конкретней ответить на вопрос: известно ли Вам что-либо о расстреле автомашины БМВ, на которой Вы ездили 17 марта 2005 года, в гараже. Было ли такое?»

Чубайс пытается увернуться от ответа: «Да, мне известна эта абсурдная версия, выдуманная обвиняемыми с тем, чтобы отвести от себя вину. А абсурдность ее тем более очевидна: как известно – произошел взрыв и взрывать машину в гараже…».

Закалюжный напоминает: «Я говорил не о взрыве, а об обстреле».

Чубайс с вызовом: «А я говорю о взрыве и о расстреле».

Закалюжный: «Вы все-таки не ответили на вопрос: известно ли Вам, расстреливали БМВ в гараже РАО «ЕЭС» или нет?»

Чубайс вяло, уже без напора: «Ну, конечно же, известно. Это абсурд, выдуманный защитой, он не соответствует действительности».

Закалюжный: «Скажите, Вы всегда давали аналогичные показания на следствии и в суде, в частности об обстоятельствах пересадки из БМВ в автомобиль Лендкрузер?»

Чубайс возвращает себе безмятежный вид: «Да, конечно. Вы имеете в виду простой вопрос: почему об этом мной не было сказано на первом суде, а сказано на втором? Это очень просто: я тогда и сейчас отвечаю только на те вопросы, которые мне задаются. Меня спросили – пересаживался ли я? Я сказал – да. Раньше об этом не спрашивали – я и не сказал, вот и все».

Конец ознакомительного фрагмента.