Внимание: граница! - Георгий Сырма

— Что будем делать? — спрашиваю ребят.

Хлопцы тоже что-то засомневались.

— Эх, вы! — говорит старик. — Вы взяли чотириста чоловик, а тридцять не визьмете?

Переглянулись мы с хлопцами, а старик опять:

— Я трохи поможу! Коло вас сам молодым зробився! Пишлы!

Двинулись мы снова в том же порядке: Голубев, Шорник, я, сзади старик и остальные ребята.

— Учтите, — говорю, — что мы можем наткнуться на часовых. Постарайтесь, чтобы без выстрела.

Однако на этот раз без выстрела не обошлось. Сваленный ударом Голубева в висок, часовой успел выстрелить. Я вскочил в сторожку, за мной — старик. И прямо от порога выпалил:

— Нэ порить горячку! Бо вси ваши хлопци сдалыся. Винтовки, шоу ных булы, зараз кынули. Червоных тыщи!

— Именем революционного закона, — крикнул я, — вы все арестованы! Сдать оружие! Сопротивление карается расстрелом!

Офицеры стали бросать револьверы и шашки на стол. Один было рванулся выстрелить — Голубев смял его ударом.

Арестовал я офицеров. Сам вышел во двор и задумался: «Как теперь пленных вести в штаб полка? Их чуть ли не четыреста, а нас всего тринадцать человек…» Но надо было торопиться, до рассвета оставалось часа два, не больше. При свете петлюровцы могли опомниться, оглядеться, даже безоружные, они могли справиться с нами. Решили офицеров вести отдельно под усиленным конвоем. Вызывали их по одному, как бы для оформления списка, и связывали руки. Отправили их первыми. А следом, получасом позже, повели остальных.

Между тем наш обоз с оружием уже прибыл в полк. Комполка выслал нам на подмогу взвод красноармейцев.

В штаб полка прибыли благополучно, когда уже рассветало. Петлюровские офицеры, разобравшись, наконец, что произошло этой ночью, буквально плакали от стыда. С ними у нас особый разговор был, а солдат всех распустили. Многие из них вступили в наш полк…

Красноармейцы отдельного гурьевского дивизиона слушали меня с огромным интересом.

— Вот так, — закончил я свой рассказ, — главное, верно уметь все рассчитать и не робеть.

— А все-таки, ну хоть немного испугались вы, товарищ комдив, когда вошли в сарай, а там врагов сотни?

— Оторопел на минуту, это верно. А потом понял: ведь это ж сонные люди. Крикни им сейчас: «Землетрясение!», и они с ног попадают. Дайте мне сейчас тысячу людей сонных, я их с тремя десятками бойцов в плен возьму!

— Товарищ командир, ну там вы на сон рассчитывали, а с басмачами какой у вас будет расчет?

Бойцы рассмеялись над вопросом товарища:

— Это ж военная тайна, Чурин! Командир тебе не станет докладывать.

Рассмеялся и я:

— Подождите еще немножко, Чурин. Встретимся с басмачами, тогда я расскажу, на что надо расчет делать!

Наша шхуна тем временем, натужно пыхтя, шла своим курсом.

Подходя к Батурино, мы увидели на горизонте какие-то развалины. Бойцы столпились на палубе:

— Смотрите, смотрите, замок какой-то!

Матросы объяснили, что это остатки казармы, которая была в форту Александровске еще при ссыльном поэте Тарасе Шевченко.

Александровск оказался небольшим рыбацким городком, похожим на деревню — весь в песках, без тротуаров и улиц. Садик, посаженный ссыльным поэтом, был единственной зеленью в городе, да и та наполовину выгорела.

В Александровске к нам присоединились члены республиканского правительства товарищи Асылбеков и Мендешев, начальник особого отдела республики товарищ Белоногов, а также оперативные работники Фетисов Александр Ильич и Попов Владимир Иванович. Фетисов хорошо знал эти места, под его руководством недавно был раскрыт крупный контрреволюционный заговор, подготавливавший восстание и отторжение бывшего Адаевекого округа, Каракалпакии и Туркмении от СССР. В этом заговоре, как и всюду в Средней Азии, главную роль играла английская разведка.

Вместе с Фетисовым и Поповым отправились мы в районный отдел ОГПУ. Однако и там не было сведений о численности банды. Известно было только, что в настоящее время главные силы басмачей с огромными стадами подходят к озеру Сам.

Нужно было идти наперерез басмачам. Они не могли, перегоняя большие массы скота, миновать единственный, в радиусе восьмидесяти-девяноста километров, питьевой колодец Бусага. От озера Сам до этого колодца двести с лишним километров, от нас — около трехсот. Но скот движется медленно, и мы должны сделать все, чтобы опередить их. Теперь главное зависело от того, кто раньше выйдет к Бусага, ибо сражение в пустыне — это борьба за колодец, и побеждает тот, кто его отстоит.

Нам предстояла нелегкая задача — сделать громадный переход по песчаным барханам в пятидесятиградусную жару, когда в песке за шесть-семь минут испекается яйцо.

Решили двигаться ночью, а днем отдыхать. Заготовили тридцать баранов и тридцать турсуков[11] воды. Проверили боевое снаряжение.

Уже был назначен час выхода из Александровска, когда ночью часовой Захаров привел ко мне задержанного:

— Товарищ комдив, вот взял подозрительного. Все ходил возле наших коней и чего-то бормотал по-своему, по-казахски.

Казах смотрел безучастно, не понимая или делая вид, что не понимает русского языка.

— Что ты делал возле наших коней? — спросил я его по-казахски.

— Сыныки казахча тыль беледыма?[12] — удивился задержанный.

— Конечно, — сказал я. — Так что ты делал возле наших коней? А впрочем, погоди. Вид у тебя не очень-то сытый. Давай поедим, чаю попьем. Без чая никакой разговор не ладится.

Поели. Взялись за чай. Больше глядя на сахар, чем откусывая его, казах прихлебывал чай.

— Да ты ешь сахар, не стесняйся, — подбодрил я его.

— Рахмет, рахмет!

После чая я повторил вопрос:

— Так что ты делал возле наших коней? Только прошу тебя, отвечай честно. Ты трудовой человек, и врать тебе нет никакого смысла.

Казах признался:

— Я считал твоих коней, начальник. Меня послали баи, чтобы я узнал, сколько кызыл-аскеров[13] в Александровске и сколько у них лошадей. Сам я батрак, но баи заставляют батраков уходить вместе с ними. Они говорят, что надо оставить красной власти один красный песок.

— Сколько басмачей в отряде? Сколько скота?

— Басмачей очень много, а скота еще больше!

— Скот в дороге не гибнет?

— Гибнет. Но баи скота не жалеют. Говорят: пусть красным останется красный песок.

— Кто командует басмачами?

— Бай Калий Мурза-Гильды.

— Где находятся басмачи и скот?

— Сегодня или завтра должны быть у озера Сам.

— Ты хорошо знаешь эти места?

— Да. Я исходил эти места вдоль и поперек с байскими стадами.