Внимание: граница! - Георгий Сырма

— Кто командует басмачами?

— Бай Калий Мурза-Гильды.

— Где находятся басмачи и скот?

— Сегодня или завтра должны быть у озера Сам.

— Ты хорошо знаешь эти места?

— Да. Я исходил эти места вдоль и поперек с байскими стадами.

— Скажи, ты хочешь идти назад к баям или останешься с нами?

— Если вы меня возьмете, я останусь с вами.

— Ты честно хочешь помогать нам?

— Да, мне надоело служить баям.

Три часа вели мы беседу, и я понял, что этому человеку можно доверять.

У нас был хороший проводник, но я подумал, что второй проводник, который только что побывал в стане басмачей и знает их тактику, прошел с ними тот трудный путь, что предстоит совершить нам, никак не помешает.

На другой день Фетисов привел казаха-коммуниста, который сказал, что хорошо знает задержанного ночью.

— Он правильно тебе говорил, — подтвердил коммунист. — Я знаю его, ему можно верить. Я тоже узнавал, что мог. Басмачей человек шестьсот, а скота несколько сот тысяч. У озера Сам баи дадут скоту отдохнуть, а потом погонят его к колодцу Бусага, оттуда на колодцы Дахлы, Крек-Сегес, Туар, потом на Красноводск и к персидской границе. «Двадцать дней пути, — хвалятся баи, — и скот будет в Персии, и никакие кызыл-аскеры уже не помешают». Вот то, что смог я узнать.

— Как удалось баям увести с собой батраков?

— Одних батраков они заманили обещаниями, что за границей дадут им много скота. Других запугали, что большевики угонят их на заводы. Третьих заставили идти угрозами. Но многие им уже не верят и убегают.

Вызвав к себе задержанного, я спросил, согласен ли он быть проводником, и тот с радостью согласился. Ночью отряд выступил в поход.

Против 750

Сурова мангышлакская степь. Многочисленные верблюжьи тропы проходят по ней. Жара нестерпимая, а вода — на вес золота. Семидесятиметровые колодцы с горькой водой, которую могут пить одни верблюды. Дикая полынь и колючий верблюжник гнездятся возле этих колодцев.

Идем только ночью. Но и ночью ноги коней припекает неостывший песок. Бойцы спешиваются, бредут возле измученных коней по колено в песке. При малейшем ветре барханы движутся, и непонятно, как находят в однообразной волнистой местности дорогу проводники. Днем бойцы вырывают узкие глубокие щели, делают над ними шалаши из саксауловых веток и накрывают попонами. Но эти шалаши ветер так быстро заносит песком, что через какой-нибудь час их нужно откапывать. Особенно трудно было с оружием: песок попадал в магазинные коробки, затворы. Бойцы тщательно заматывали оружие, и все-таки его приходилось снова и снова прочищать.

Наш дозор иногда натыкался на следы басмачей. Однажды разведчики были встревожены конским топотом, но это оказался одичавший табун лошадей.

Воду экономили очень жестко. И люди, и лошади еле двигались. Одни верблюды шли как ни в чем не бывало.

Последние сутки, выслав вперед дозор, шли почти без остановок.

Над горизонтом вставали миражи: озера, дворцы. Бойцы невесело шутили:

— Вот он где, рай!

— Заодно и ад!

— А я думал, какие они такие дворцы!

Клигман ободряюще улыбался:

— Прогоним басмачей, во всей Средней Азии такие красивые города построим.

Вода кончилась. Турсуки вылизали языками. Несколько бойцов получили солнечный удар.

Переживший две войны, я не раз находился под ураганным огнем, в трудной обстановке. И все-таки ничто, думается мне, несравнимо с тем, что пришлось пережить в эти дни бойцам отдельного дивизиона под беспощадным солнцем в раскаленных песках.

Наконец показалось урочище Бусага. Измученные бойцы и лошади оживились, заторопились, кто как мог.

Я боялся, не ждет ли нас засада, но басмачи, как узнал я позже, ожидая преследования сзади, от Гурьева, не решились, оставив скот, ехать вперед.

И вот мы у цели. Колодец Бусага от подножия Устюрт находится в семистах-восьмистах метрах. Слева и справа барханы, кустики степной полыни, дикий клевер, пырей. Вода в колодце чистая. Каждый готов выпить по ведру. Пришлось установить норму, чтобы люди и лошади не опились.

Басмачи коварны — целые отряды их могли скрываться в барханах. Мне рассказывали, как погиб один дивизион, отправленный из Ташкента на борьбу с басмачами. Многодневный переход измотал красноармейцев. Выйдя к колодцу, бойцы сразу бросились к нему. Но колодец оказался засыпанным. Начали расчищать его. Местность казалась пустынной, поэтому командир пренебрег разведкой и укреплениями. Между тем басмачи достигли колодца раньше, засыпали его и укрылись в барханах. В спрессованном песке они вырыли тоннели и проходы, достаточные, чтобы спрятать не только людей, но и лошадей. Дивизион расположился на отдых, и тут-то, выйдя буквально из-под земли, басмачи перебили весь дивизион. Спаслось только двое бойцов. Пешком они добрались до Красноводска и рассказали о трагической гибели товарищей. Но и их спасти не удалось: они умерли от истощения и жажды…

Вот почему, как ни устали все мы, отдыхать я не разрешил. Мы прощупали каждый курган в окрестности семи-восьми километров. Не теряя ни минуты, принялись сооружать вокруг колодца укрепления — рыть окопы, устраивать огневые ячейки, маскироваться.

Рядом со мной работал Чурин. Я окликнул его:

— Вы спрашивали, на что у нас будет расчет. Так вот, смотрите. Прежде всего мы должны все предусмотреть, чтобы басмачи нас не обхитрили. Мы уже приняли кой-какие меры: не дали себе отдохнуть, все придирчиво осмотрели, нет ли засады или какой другой неожиданности. Далее. Басмачей много, а нас мало, правда? Значит, они нас могут атаковать со всех сторон. Но зато мы имеем два станковых и два ручных пулемета. Сколько в минуту делает выстрелов один пулемет?

— Тысячу пуль в минуту, товарищ комдив!

— Правильно, товарищ Чурин. Вот и надо пулеметы поставить так, чтобы ни с какой стороны нас невозможно было захватить врасплох. Ясно?

— Ясно, товарищ комдив!

— В этом второй наш расчет. Но это не все. Знаете ли вы, что казахи отличные стрелки?

— Так точно!

— Мергенами их называют. Так вот надо, чтобы мергены старались зря. Чтобы у нас ни один выстрел не пропадал даром, а они бы стреляли по ложным целям.

— Это как же?

— А очень просто. Сильнее всего должен быть укреплен колодец. В пустыне побеждает тот, у кого есть вода. Пока в наших руках колодец и пулеметы, мы непобедимы. А вот на флангах мы сделаем ложные участки. В окопах будет по два-три красноармейца, и те зря высовываться не станут. Зато на колышках мы укрепим десять-пятнадцать фуражек в каждом окопе. Пусть себе мергены стреляют по этим фуражкам, пока наши бойцы стреляют по мергенам. В этом наша третья хитрость. А самый главный наш расчет на мужество, стойкость и находчивость каждого бойца. Ясно, товарищ Чурин?