Харон - Валерий Бочков

Гости появились через семнадцать минут – по привычке я вел хронометраж. Белая легковая машина оказалась «бентли-империалом» с нью-йоркскими номерами. Глупость, конечно, но мне стало лестно, что убивать меня приехали на таком шикарном авто.

Я присел, снял пистолет с предохранителя. Дождь, похоже, потихоньку заканчивался, последние капли шуршали в листве тихо и настороженно, будто перешептываясь. Лес вокруг был темным, мокрым. Монотонно пела река. Я зачем-то провел ладонью по мху, нежному, как влажный бархат. Иволга замолчала, но не улетела, сидела наверху, хитро поглядывая на меня черным глазом. Я, заискивая, подмигнул ей, приложил палец к губам. Мерзавка насмешливо свистнула и, словно издеваясь, выдала звонкую трель.

Передняя дверь «бентли» распахнулась, из машины вылез крепкий мужик с бритой головой. Точно, кабан. Грузно поднялся по ступеням, постучал в дверь. Прислушался, постучал еще раз – громче. Прошелся по крыльцу, пнул ногой ведро, ведро с грохотом покатилось по доскам веранды. Мужик помаялся еще с минуту, бродя взад и вперед, напоследок двинул в дверь башмаком, вернулся к машине. Окно задней двери опустилось на четверть, кто-то выдул оттуда тонкую струю дыма. Кабан подошел, пригнулся. Я услышал голос, но слов не разобрал. Кабан кивнул, услужливо раскрыл дверь.

Я рассчитывал на шаха, ожидал бородатого эмира, на худой конец главаря банды абреков с десантным «калашниковым» и зеленой драпировкой, на фоне которой мне должны были отрезать голову.

Из машины вышла женщина. Она выпрямила спину, огляделась, уронила сигаретный окурок в траву. Иволга над моей головой пронзительно просвистела.

– Мистер Саммерс! – Женщина повернулась спиной к дому и в профиль ко мне. – Кончайте прятаться. У меня к вам дело.

Голос прозвучал уверенно, чуть насмешливо. Сидеть за дровами мне показалось глупо и унизительно. Сунув пистолет в левый карман куртки, я неспешно выбрался из укрытия.

– Вот вы где! – Женщина засмеялась, потом закашлялась – курить ей явно нужно было завязывать. – В лесу гуляете?

Моя левая рука лежала в кармане; я вспомнил, что куртку мне эту подарила Хелью на Рождество лет пять назад. Очень не хотелось ее дырявить.

– Пусть этот сядет в машину. – Я указал подбородком на кабана.

Женщина кивнула. Кабан зыркнул на меня, забрался на переднее сиденье, хлопнул дверью.

– Ну? – Она вопросительно уставилась на меня. – Может, в дом пригласите?

Я не мастак определять женский возраст. Сидя за дровами, я решил, что ей лет тридцать пять-сорок, вблизи женщина выглядела куда как старше – явно за полтинник. Особенно руки. Худые, костистые, с длинными перламутровыми ногтями, они казались руками породистой старухи.

– Прошу! – Я церемонно пропустил ее вперед.

Пройдя в гостиную, незваная гостья оглядела коллекцию мертвых голов, хмыкнула, села в кресло. Закурила, чиркнув кокетливой дамской зажигалкой. Я взял стул за спинку, поставил перед креслом. Сел, левый кулак горел, рукоять пистолета была как утюг. Часы на стене показывали два пополудни, они отставали на семь минут.

– Я хочу нанять вас, мистер Саммерс, – она стряхнула пепел на пол. – Возглавить один проект.

Я посмотрел на пепел, потом ей в лицо.

– А если я откажусь? – глядя ей прямо в глаза, спросил я.

Женщина усмехнулась, выпустила дым.

– А вот такой возможности у вас нет. – Она насмешливо покачала головой, пренебрежительно добавила: – И вытащите этот дурацкий пистолет из кармана, никто вас тут убивать не собирается.

– А если я откажусь, – упрямо повторил я, опустив на этот раз знак вопроса.

На лице «со следами былой красоты», как писали в старых романах (быть может, пишут и сейчас, беллетристику не читаю), появилось недоброе выражение: глаза стали холодными, губы поджались. Женщина щелчком отправила окурок в камин, тихо и зло сказала:

– У меня нет времени валять дурака.

Достала из кармана и протянула мне сложенный листок бумаги. Я развернул – это был калифорнийский адрес Хелью, адрес, который не знал никто, кроме меня.

– И давайте, мистер Саммерс, на этом закончим наш драмкружок и перейдем к делу. Идет?

25

У нее был добротный британский акцент, лондонский – так говорят в Челси и Кенсингтоне, на Найтс-Бридж. Долгая шея, крутой высокий лоб и вполне мужской подбородок, она напоминала борзую, но не выставочную – хрупкую, фарфоровую – а матерую, охотничью, какая запросто может затравить волка.

– Начнем с приятного, – сказала она. – Ваш гонорар, мистер Саммерс, составит тридцать миллионов американских долларов.

Я почти раскрыл рот. Меня поразила даже не сама сумма; в этот момент я четко осознал две вещи: дело предстоит определенно гнусное – это во-первых, а во-вторых, в конце операции меня скорее всего постараются ликвидировать.

– И что же от меня требуется? – Я чуть осип и прокашлялся. – Украсть Биг-Бен? Поднять мятеж в Шотландии? Свергнуть королеву Елизавету и передать власть в руки трудящихся Великобритании?

– Мне нравится направление вашей мысли. – Она запнулась, разглядывая носорожью голову под потолком. – Господи, ну и страшилище… Вы, оказывается, и на зверей тоже охотитесь?

– И на них тоже. Не отвлекайтесь от темы, пожалуйста.

– Да-да, конечно. Назовем акцию, к примеру, так: «Стремительная операция по устранению одного важного человека».

– Стремительная? – я хмыкнул.

– Удар кинжалом, – она сделала острый жест рукой. – Знаете, у марокканских бандитов есть такой удар, «бабочка» называется. Бьют клинком вот сюда, – она ткнула пальцем в основание своей шеи. – Тут ямочка, видите?

Я кивнул, мол, вижу. Меня удивил круг ее интересов.

– «Бабочка», – задумчиво повторила она, потом оживилась и деловито продолжила: – Я предоставлю вам всю необходимую информацию, вы разработаете план, мы его обсудим и утвердим. Закупим оборудование и снаряжение – ну вы знаете, что понадобится, все эти ваши штуки, инструменты и оборудование… – сказала она небрежно, словно речь шла о ремонте водопровода.

Она встала, прошла взад и вперед, взяла со стола колоду карт.

– Подберем вам толковых помощников, вы сами решите, сколько и какой квалификации. Организуем тренировочную базу…

– Погодите, – я тоже встал. – В чем моя функция?

– Ваша функция? – Она всерьез удивилась. – Вы что, меня разыгрываете? У вас одна функция, одна! Переправлять конкретных людей из этого мира в мир иной. Как у Харона. Вы Данте читали? Или хотя бы «Мифы Древней Греции»?

– Читал, – огрызнулся я. – В приюте.

– Ну вот и отлично.

– Пожалуйста, поправьте меня, если я ошибаюсь, но вы всерьез хотите, чтобы я организовал покушение на какого-то…

– Не ошибаетесь, – ласково перебила она. – Именно так.

Она ловко перетасовала карты, развернув веером, вытащила одну.

– И кого же мы собираемся… – я мотнул головой в сторону двери, – переправить через Стикс?

– А вот его, – она положила карту на стол.

Это был король пик.

– А имя у него… – начал я, но она быстро приложила палец к моим губам.

– Никаких имен, – прошептала она. – Никаких имен. Мы будем звать его Тихий.

Она щелкнула ногтем по карте.

– Просто Тихий. Понятно?

Я кивнул. Она взяла карту, разглядывая, приблизилась к окну. Снаружи распогодилось, вовсю голосили птицы. Лучи пробивались сквозь листву, кружевные солнечные пятна сонно ползали по пыльному стеклу. Окно стало похоже на витраж.

– А страна? – спросил я. – Или тоже секрет?

– Ну почему…

Она задумчиво разорвала короля пик пополам, сложила и порвала еще раз. Подошла к камину, выбросила обрывки в золу. Повернулась ко мне.

– Кстати, как у вас с родным языком? – спросила она на чистом русском. – Не забыли, Николай?

У нее были на редкость маленькие уши, совсем кукольные. Бледные, без сережек, они выглядели ушами ребенка, почти младенца.

– Да, – словно вспомнив, добавила она. – Меня зовут Анна Кирилловна. Зовите меня Анна.

Она выставила острую ладонь, мне не оставалось ничего другого – я пожал ее.

26

Тихий родился на безнадежной рабочей окраине в семье тюремного охранника. Рос в промозглом бараке, стоявшем среди других, таких же кособоких хибар. Рядом чернел тухлый пруд, где хозяйки топили слепых котят. Вокруг – канавы с мутной водой, чавкающая грязь, мусорные кучи. В отдалении дымили какие-то кирпичные трубы, дождь, казалось, моросил и днем и ночью – так, по крайней мере, ему помнилось.

Вспоминались пустыри, заросшие лопухами, там дрались с пацанами из Ляврино, там же, на пустыре за кладбищем, его поймал и изнасиловал одноглазый бродяга из церковных бомжей. Бомжи эти жили в заброшенной церкви, местные так их и звали «церковные». О церковных ходили жуткие слухи, говорили, что они воруют детей. Действительно, в конце марта, когда наконец сошел снег, в Сивой балке нашли два мелких черепа и детские кости, завернутые в мешковину. Приезжала районная милиция, пузатый полковник вылез из «волги», долго бродил среди чахлых осин. Он курил и громко материл понурых ментов, молча его сопровождавших.