Долина любви - Марджори Уорби

Вивьен решилась возразить ему:

— Я думаю, все обстояло несколько иначе. Мои друзья говорили, что его последний хозяин упорно добивался, чтобы дом не достался никому из членов своей семьи.

— Верно, — прозвучал холодный ответ. — Но если бы эти иностранцы не приехали сюда, он в конце концов вынужден был бы уступить его мне. Я предложил за него такую же цену, но дом все равно достался англичанам. — Он замолчал, потом, охваченный внезапным приступом гнева, вдруг ударил кулаком по своей ладони. — Теперь он навсегда потерян для нас, — произнес он с горечью. — Не только для моей семьи, но и для нашей страны. Так происходит со всем, что продается иностранцам.

— Я считаю, что ваш гнев необоснован, — сказала Вивьен. — Иностранцы помогли процветанию этого района, где раньше ничего не было — бедность и запустение, земля, непригодная для обработки, которую никто не хотел покупать. Иностранцы вложили свои деньги, обеспечили работой тех, кто не имел ее, что создало им материальные условия для лучшей жизни…

— Лучшей жизни? Другой, несомненно. Отказ от моральных принципов ради материальных, процветание алчности и корысти…

— Вам легко так рассуждать, сеньор, с позиции вашего собственного благополучия и комфорта. Если бы вы были одним из тех бедных рыбаков или крестьянином, который пытается прокормить свою семью, обрабатывая неплодородную почву, вы были бы рады этим иностранцам. Неужели вам действительно нужен еще один дом, когда у вас их и так много?

— Вы говорите так не зная сути проблемы, — ответил он, и она услышала язвительные нотки в его голосе. — Да, мне нужен этот дом. Для очень важной цели. От этого была бы польза многим людям. А теперь разрушены планы, которые я вынашивал долгие годы.

— Но есть же другие дома, которые можно было бы купить вместо этого.

— Нет, — мрачно произнес он. — Нет. Остается только смириться с этим. Пережить. Как многое из того, что принесли с собой иностранцы.

— Но в данном случае они не виноваты, — попыталась защитить своих друзей Вивьен. — Не вина моих друзей, что вы не смогли купить этот дом, тут уж судите ваших родственников.

— Кто может сказать наверняка, что можно ожидать от иностранцев? Еще один прекрасный старинный замок в Испании перешел в собственность чужеземцев, чтобы стать загородным домом англичан или немцев, шведов или датчан! Наша страна наводнена ими, наши горы и пляжи распродаются по частям под застройку. Их высотные отели, многоэтажные дома и виллы появляются везде, как грибы. Они создают проблемы, безжалостно уничтожая нашу природу…

— …и несут процветание и дают работу вашим соотечественникам.

— Которые должны их обслуживать, — бросил он в ответ.

— Владельцы супермаркетов и всех остальных магазинов могли бы с вами не согласиться, — жестко заметила она.

— Почему наши девушки и женщины должны убирать квартиры всех этих людей, застилать их постели и стирать их белье?

— Наверное, для того, чтобы дать своей семье нормальную пищу и одежду…

— А что почувствовали бы вы, если бы все побережье Англии вдруг заняли люди совершенно других национальностей? Принесли бы с собой чуждые вам идеи и странные для вас понятия, вытеснили бы англичан или стали бы использовать их как прислугу? Вам бы это тоже не понравилось.

Воцарилось долгое молчание. Наконец Вивьен решилась нарушить его.

— Раз вы так неприязненно говорите о людях, которые приезжают жить в Испанию, мне непонятно, почему вы разрешили Марии-Тересе пригласить меня в Ла Каса де лас Акилас.

Он усмехнулся.

— Ну вот, мы переходим на личности, — сказал он.

— Ваше собственное разочарование по поводу Каса Маргарита тоже очень личное, — парировала она.

— Во всяком случае, я не давал Марии-Тересе разрешения приглашать вас. Она очень удивила меня тем, что сделала это по собственной инициативе.

— В первый раз, да, но вы сами, если помните, сеньор, считали, что я вполне гожусь в подруги Марии-Тересе. Вы должны были дать разрешение на мои последующие визиты.

Он молчал. Затем повернулся к ней и уже спокойнее произнес:

— Да. Верно. Это было сделано только ради Марии-Тересы.

Вивьен подумала, что ему не стоило напоминать ей об этом. Он всегда отделял себя от того, что делали они с Марией-Тересой.

— А эта поездка, сеньор? Которая, я должна признать, до сих пор доставляла мне большое удовольствие. Это тоже ради Марии-Тересы?

— Естественно, — холодно ответил он.

Вивьен замолчала. Враждебность, которую он выразил так открыто, расстроила ее. Красота серебряной лунной ночи для нее померкла.

Через некоторое время она встала.

— Извините меня, сеньор, но я, пожалуй, пойду спать.

Он тут же подошел к двери и распахнул ее перед Вивьен. Вежливо поклонившись, причем выражение его лица было трудно разобрать, он произнес:

— Доброй ночи, сеньорита.

Пожелав ему в ответ доброй ночи, она удалилась в свою комнату.

Глава четвертая

На следующее утро Вивьен приготовилась не обращать внимания на то противоречие, которое внезапно возникло между ними, и сделать вид, будто ничего не произошло. Однако она понимала, что любая следующая ее поездка в «Орлиное гнездо» будет теперь омрачена тем, что она узнала о Мигеле и его отношении к иностранцам.

Она спустилась вниз и вышла на террасу. В сияющем свете ясного утра каждый предмет четко вырисовывался на фоне голубого неба. Поблизости никого не было, но стол на террасе был накрыт к завтраку. Тут же находился кувшин со свежим апельсиновым соком, в котором зазвенели кусочки льда, когда Вивьен взяла его, чтобы наполнить свой стакан; рядом стоял кофейник, накрытый толстой стеганой грелкой; привлекало внимание блюдо с румяными булочками, домашнее печенье и масленка, помещенная в чашку со льдом. Взяв с собой сок, Вивьен подошла к балюстраде и остановилась, зачарованная красотой открывшейся перед ней картины.

Вскоре она заметила двух всадников, казавшихся сначала лишь маленькими фигурками вдалеке, но когда они быстро приблизились, пустив лошадей галопом по дороге через виноградник, Вивьен узнала Марию-Тересу и Фернандо Эскобедо.

У дома их лошади пошли шагом и остановились. Молодые люди повернулись друг к другу, чтобы поговорить. Теперь Вивьен могла ясно видеть их лица. Фернандо смеялся, его лицо раскраснелось от быстрой скачки, вьющиеся волосы растрепались. Даже издалека Вивьен видела его белозубую улыбку и даже почти ощущала бьющую через край жизнерадостность его натуры.

Они спешились, и Фернандо взял поводья обеих лошадей. На этот раз Мария-Тереса пользовалась дамским седлом, и на ней была надета длинная пышная юбка и короткий жакет, украшенный шнуром, поверх изящной белоснежной блузки. Ее темные волосы были скрыты широкополой шляпой. Она улыбалась Фернандо, и он не спешил оставить ее, чтобы отвести лошадей в конюшню.