Этика жизни - Томас Карлейль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
V. Сказано: Если сами мы холопы, то для нас не может быть героев. Мы не узнаем героя, если увидим его – мы примем шарлатана за героя.
VI. Ты и я, друг мой, каждый из нас, если захочет, может в этом очень глупом свете быть не глупцом, а героем. Таким образом, получились бы два героя для начала. Мужайся! Таким путем можно создать целый мир героев или хоть, по мере возможности, содействовать их появлению.
VII. Я предсказываю, что мир снова станет правдивым, станет миром верующих людей, будет полон героических деяний, будет полон геройского духа. Тогда, и только тогда, он сделается победоносным миром. Но что нам до мира и его побед? Мы, люди, слишком много говорим о мире. Пусть каждый из нас предоставит мир самому себе: разве каждому из нас не дана личная жизнь? Жизнь – короткое, очень короткое время между двумя вечностями, другой возможности у нас нет. Благо нам, если мы не как глупцы и лицемеры проживаем свой век, а как мудрые, настоящие, истинные люди. Оттого что мир будет спасен, мы не спасемся. И мы не погибнем, если погибнет мир. Обратим поэтому вниманье сами на себя. Наша заслуга и наш долг состоит в выполнении той работы, которая у нас под рукой. К тому же, по правде говоря, я никогда не слыхал, чтоб мир можно было спасти иным путем. Страсть спасать миры перешла к нам от XVIII-ro века с его поверхностной сентиментальностью. Не следует увлекаться слишком сильно этой задачей! Спасенье мира я охотно доверяю его создателю. Сам же лучше позабочусь, насколько возможно, о собственном спасенье, на что я имею гораздо больше права.
VIII. Великий закон культуры гласит: дайте каждому возможность сделаться тем, на что он способен, дабы он мог развернуться во весь свой рост, преодолеть все препятствия, оттолкнуть от себя все чуждое, особенно всякие вредные наносные явления, и, наконец, предстать в своем собственном образе, во всем своем величии. Какого бы рода этот образ и это величие ни были. Не бывает единообразия превосходства ни в физическом, ни в духовном мире – все настоящие вещи таковы, как они быть должны. Северный олень очень добр и красив, точно также и слон.
IX. Наша первая обязанность – подавить чувство страха. Мы должны быть свободны от него, иначе мы не можем действовать. Иначе поступки наши поступки рабов. Не искренние, а лишь для вида. Даже мысли наши фальшивы: мы мыслим, как рабы и трусы, пока мы не научились топтать страх ногами. Мы должны быть мужественны, идти вперед, храбро завоевать свободу – в спокойной уверенности, что призваны и избраны высшей силой. И не должны бояться. Насколько человек побеждает страх, настолько он – человек.
X. В этом мире бодрому человеку, неуверенному в столь многом, касательно того, как он живет, необходимо быть хоть уверенным в себе.
Ни один человек, желающий сделать что-нибудь значительное, не может надеяться на успех, иначе как при том условии, чтобы решить: «Я хочу совершить это или умереть». Потому что мир всегда представлялся здравому смыслу каждого отдельного человека в большей или меньшей степени как дом сумасшедших.
XI. Велик тот миг, когда до нас доходит весть о свободе. Когда долго закрепощенная душа освобождается от своих пут и пробуждается от печального стояния на одном месте. Хотя бы слепо и в замешательстве именем Создателя клянется, что она хочет быть свободной. Свободной! Поймите это хорошенько. То ясно, то смутно все существо наше проникнуто глубоко законом: будь свободен. Свобода – единственная цель, к которой, разумно или нет, стремится вся борьба, все старания людей на земле. Да, это высокий миг. Знаком ли он тебе? Первый взгляд на охваченный пламенем Синай в пустыне нашей жизни – нашего паломничества, которому отныне столб дыма днем и огненный столб ночью будут указывать дорогу.
XII. Люди привыкли всем лицам и всем вещам, начиная с ничтожнейших книг и кончая церковными епископами и государственными деятелями, задавать вопрос: «В каком парике и в какой черной треуголке гуляешь ты по свету?» Вместо того, чтоб спросить у них: «Кто призвал тебя к деятельности?» О, Боже! Мне отлично знакома твоя треуголка, отлично известно и то, кто призвал тебя. Но во имя Бога спрашиваю я тебя: «Кто ты? Что ты собою представляешь?» «Не-ничто», – отвечаешь ты! Ну так скажи, насколько же, и что же ты наконец – это именно то, что хотелось бы знать, и что я должен знать и даже скоро!
XIII. Какую бы идею вы не вложили в душу настоящему подвижному человеку (если он только не манекен) сумеет ее более или менее двинуть вперед. Самое нескладное, бестолковое в мире он сумеет сделать несколько менее нескладным. Негибкое он сделает более подвижным – вот польза от его существования в мире.
XIV. Прежде всего создайте человека. Тогда вы уже всего достигли. Он может научиться всему: быть сапожником, произносить приговоры, управлять государствами. И все это будет сделано так, как это можно ожидать от человека. Возьмите, с другой стороны, не человека, и у вас в руках будет ужаснейший «татарин» в мире, который быть может тем страшней, чем он с виду тише и мягче. Беды, какие способна наделать одна только глупая голова, какие способна наделать всякая глупая голова в свете, кишащем таким бесконечным множеством результатов, не поддаются подсчету. Ненастоящий, не понимающий своего дела сапожник уже может причинить немало зла, о чем свидетельствуют мозольные операторы и люди, доведенные до необходимости носить с отчаяньем одну лишь войлочную обувь. Подумайте же о том, сколько зла может сделать ненастоящий священник, ненастоящий король!
XV. Гений, Поэт. Знаем ли мы, что означают эти слова? Подаренная нам вдохновенная душа, непосредственно из великого горнила природы присланная, чтобы видеть правду, вещать ее и совершать. Это – священный голос природы, раздающийся снова сквозь пустынный, бесконечный элемент слухов, болтовни и трусости, в котором заблудился доведенный до края погибели свет.
XVI. Гений, о котором известная дама сказала, что он не имеет пола, ни в каком случае не принадлежит к какому-нибудь сословию. Поэтому образование не должно гордиться своим искусственным светом,
