Без срока давности - Владимир Бобренев

— В пустую квартиру к одинокому, незнакомому мужчине?

— Не бойтесь, я вас не обижу.

— Интересно, — продолжала размышлять дама. — Впрочем, в этом что-то есть. Такого со мной еще никогда не приключалось.

Похоже, по мере разговора и сосредоточенности она немного протрезвела. Незнакомка окинула Хилова кокетливым взглядом.

«Врет она все про себя, — подумал Хилов. — Цену набивает. Не иначе как уличная шлюха. Напилась. Начала кочевряжиться, вот ее и выставили. Порядочная с кавалером в незнакомую компанию не пойдет и не станет напиваться до такой степени». Но поскольку он уже давно не общался с женщинами и одна мысль об этом мгновенно взбудоражила его, Хилов не стал отказываться от неожиданного подарка судьбы.

— Ну что, тогда пойдемте, — вслух произнес он.

— Только обещай мне, что все будет без глупостей! — перейдя с ходу на «ты», потребовала дама, уже хватая его за рукав и доверчиво прижимаясь к нему.

Хилов сам подхватил сильно шатавшуюся женщину под руку, и они, не обходя лужи, медленно поплелись к одноэтажному строению, в торце которого находилась входная дверь в квартиру.

Едва переступив порог, дама стянула берет, и по ее плечам рассыпалась тяжелая копна роскошных волос, отливавших бронзой. У Хилова даже перехватило дыхание: он никогда не видел таких красивых шлюх. И одета незнакомка была прилично: вязаная черная кофточка, такая же юбка, дорогие тонкие чулки. «Может, и не шлюха», — подумал он. В темноте он толком и не разглядел, кого ведет в свой дом.

Дама плюхнулась на единственный стул, уставилась в пол, бессвязно ругая своего ухажера. На Хилова она не обращала ни малейшего внимания, будто его здесь не было. А он явно растерялся, разглядев, какая перед ним красавица, и не знал, как вести себя дальше. Чтобы хоть как-то скрыть холостяцкое убожество своего жилья, он приподнялся, дотянулся до лампочки и чуть вывернул ее.

— Ой, свет погас, — испуганно встрепенулась незнакомка.

— Сейчас включу настольную лампу.

Эту лампу под красным абажуром — наследство от прежних хозяев — Хилов никогда не включал. К счастью, она оказалась исправной, и через минуту комната озарилась мягким вишневым светом. Ефим быстро заправил постель, смахнул со стола в ведро мусор вместе со стоявшими там грязными тарелками.

— О! Совсем другое дело, — отметила дама, поднимая глаза на Хилова. — Теперь можно познакомиться. Женя. Или Евгения, если хочешь, — произнесла она, элегантно протягивая своему спасителю маленькую ручку.

— Ефим Михайлович. Ефим…

— Фу, лучше Фима! Можно я тебя сегодня так и буду называть?

— Пожалуйста. Как вам будет угодно.

— Ну тогда, если у тебя имеется что-нибудь выпить, давай понемногу за знакомство. Лучше бы крепкого кофе с коньяком, что-то сильно клонит ко сну. Свалюсь еще тут. Вот стыдоба…

Хилов засуетился. Он открыл шкаф, достал бутылку крепленого вина, поставил рядом два стакана, высыпал на стол несколько увядших в газетном кульке небольших зеленых яблок.

— Извините, больше ничего нет. Гостей, как видите, не ждал.

— Незваный гость хуже татарина.

— Что вы, что вы. Я так рад…

— О, это просто шик, — пролепетала Женя, переведя глаза на стол.

Хилов налил по полному стакану вина. Дама храбро отхлебнула несколько глотков, потом неровно поднялась со стула, сделала шаг в сторону и сразу повалилась на кровать.

— Помоги мне раздеться.

Хилов одним махом осушил стакан и нерешительно шагнул к ней. Она лежала на боку, немного подогнув ноги. Ефим неуклюже стал расстегивать пуговицы женской кофточки.

— Снимай же, — нетерпеливо произнесла она, притягивая Ефима одной рукой к себе, а другой расстегивая «молнию» на юбке.

Ефим неумело запустил руки в ее одежду. Он почувствовал запах каких-то тонких духов. От возбуждения его охватила мелкая дрожь и затуманилось в голове.

— Ну чего же ты, стаскивай боты…

Хилов разул незнакомку. Трясущимися, одеревеневшими от волнения пальцами уже машинально он снял юбку и кофту. Перед ним лежала полуобнаженная красавица. Все остальное она сбросила с себя сама. Зубы Ефима нервно стучали.

— Укрой меня, — слабо проговорила засыпающая девушка, отворачиваясь к стене.

Хилов потянул края одеяла на себя, и Женя непроизвольно скатилась ему прямо на руки. Выдержать такое уже не было сил. Ефим с жадностью набросился на женщину, стал неистово целовать ее волосы, шею, губы, грудь. Она не сопротивлялась и лишь томно постанывала, а обезумевший от страсти хозяин квартиры терзал ее как голодный зверь. Он буквально впивался горячими поцелуями в ее рот и роскошное тело.

Продолжая неистовствовать, Ефим судорожно сорвал с себя одежду и вонзился в ее горячую влажную плоть. Поначалу женщина в полудреме чмокала Хилова в грудь и легкими прикосновениями поглаживала руками его спину, но вдруг встрепенулась, напряглась и больно вцепилась зубами Ефиму в плечо:

— Хочу еще. Еще. Ну не жадничай… Какой ты сильный…

Дорвавшись после длительного воздержания до женщины, Хилов в течение нескольких часов подряд не отрывался от молодого податливого тела, прерываясь лишь пару раз, чтобы отхлебнуть вина. Наконец, израсходовав весь накопившийся запас мужской энергии, заснул, сжимая в объятиях красавицу, явившуюся словно из сказки.

Ближе к утру, проснувшись от жажды, он поднялся. Бутылка была пуста. Ефим сделал несколько глотков из стоявшего на керогазе холодного чайника, включил настольную лампу и взял в руки сумочку крепко спящей гостьи. Там лежал паспорт, носовой платок, несколько шпилек для волос и еще какая-то мелочь. Он торопливо пробежал глазами по страницам документов. Незнакомку звали Евгения Викторовна. Незамужняя. Детей нет. Проживала она действительно в Мытищах — на улице Огородная, дом 12.

«Утром предложу ей пойти со мной в ЗАГС», — решил про себя Хилов.

Ефим поднес лампу к кровати, приподнял одеяло и еще раз жадно оглядел ее всю. Вероятно, ей сразу стало холодно, и она тут же свернулась калачиком, словно ребенок. Лишь разметавшиеся по подушке ухоженные волосы выдавали в ней женщину. При виде ее Ефима снова охватил озноб, захотелось снова броситься на свою добычу и продолжить прерванное наслаждение. Но усилием воли он сумел подавить свое желание: девушке надо было дать отдохнуть. Хилов осторожно лег рядом, обнял ее и укрыл одеялом. Она, простонав во сне, уткнулась ему в грудь.

Пробуждение оказалось страшным. Первой проснулась Евгения от мужского храпа часов в десять утра. Увидев лежащего рядом с собой совершенно голого мужчину с незнакомой, отвратительной физиономией, она громко взвизгнула:

— А-а-а… Где я?!

— Ну чего ты кричишь, Женя, — ласково замурлыкал Ефим.

Он потянулся было к ней, чтобы обнять и притянуть к себе, но этим только поверг девушку в самый настоящий ужас. Ее взгляд метался вокруг, а глаза загорелись злобной яростью.

— Кто ты? Не прикасайся ко мне!

Вчерашняя милая, податливая Женя, словно ошпаренная крутым кипятком, выскочила из постели. До нее вдруг дошло, что приключилось с ней этой ночью. Причитая, она бросалась в разные стороны, хватая разбросанную по полу свою одежду и тут же натягивая на себя трусики, чулки, кофточку…

Стоило Хилову сделать одно движение, чтобы приподняться на кровати, как Женю охватил новый приступ ярости. Теперь она впала в настоящую истерику:

— Не прикасайся ко мне! Ты изверг! Чудовище! Затащил в свое вонючее логово и изнасиловал. Тебе придется ответить за это. Вот увидишь…

— Да никто тебя не насиловал. Дура! Сама ко мне привязалась. Пила здесь со мной, басни про своих любовников рассказывала. Ласкала, целовала меня, вон, смотри, все плечо искусала от удовольствия…

— Да на тебя ни одна стоящая баба не посмотрит. Подлец несчастный. Посмотри на себя в зеркало. Ты же ублюдок!

Ефим растерялся. Он вылез из постели, представ перед своей недавней партнершей во всей первозданной красе. Из застиранной, короткой майки неопределенного цвета торчала взлохмаченная голова, а снизу из-под рыжей растительности высовывалось безжизненно сморщенное «орудие ночного труда». На одной ноге болтался явно не первой свежести дырявый носок.

Хилов и сам ужаснулся содеянному. Безжалостно искусанные губы девушки распухли. Вся ее шея, грудь и бедра были в характерных синяках от его засосов и грубого обхождения. По ее щекам катились слезы. Она сгребла в охапку пальто, шарфик с беретом и бросилась прочь из ненавистной квартиры.

— Слизняк поганый! Чтобы ты сдох!

Это было последнее, что донеслось до ушей Хилова. Он чувствовал себя полностью раздавленным. Оставшись один, Ефим тоскливо окинул свое нищенское, холостяцкое жилье. В нем еще не выветрился аромат духов случайной незнакомки. В том, что она исчезла для него навсегда, никаких сомнений не оставалось. Хилов еще раз оглядел обшарпанные стены, убогую обстановку, грязную, скомканную постель, по которой была разбросана его одежда. Кругом неопрятность, пыль, грязь. Блуждающий взгляд Хилова неожиданно остановился — на полу лежал большой женский гребень из белой слоновой кости. Он вздрогнул и медленно подошел к нему. Задумчиво поднял, поднес к губам. От гребня исходил аромат душистого мыла и Женькиных волос.