Оззи. Автобиография без цензуры - Оззи Осборн

– Вы прямо в этом выйдете на сцену? – спросил он меня, оглядев мои босые ноги и пижамный верх.

– О нет, – ответил я, притворившись, что потрясен. – Я всегда выступаю в золотистом спандексе. Когда-нибудь видели концерт Элвиса? Ну, я немного на него похож – но, конечно, у меня сиськи меньше.

– Ой, – сказал он.

Мы приступили к саундчеку, и Тони сыграл вступительный рифф «Black Sabbath»: ду-ду-ду-у-у-у-у, – но не успел я начать петь, как менеджер выбежал на сцену, весь красный, и закричал: «СТОП! СТОП! СТОП! Вы серьезно, черт побери? Это не поп-каверы из топ-40! Вы кто такие, ребята?»

– Earth, – ответил Тони, пожав плечами. – Вы же нас ангажировали, помните?

– Я это не заказывал. Я думал, вы будете играть

«Mellow Yellow» и «California Dreamin».

– Кто? Мы? – рассмеялся Тони.

– Так мне сказал ваш менеджер!

– Джим Симпсон вам так сказал?

– Кто, черт возьми, такой Джим Симпсон?

– А, – сказал Тони, наконец поняв, что произошло. Потом повернулся к нам и сказал: «Ребята, думаю, мы не единственная группа с названием Earth».

Он был прав: среди групп низовой категории C была еще одна группа Earth. Только они не играли сатанинскую музыку. Они играли поп и каверы на песни лейбла «Motown». Рекламная листовка, которую нам напечатал Джим Симпсон, только всё усугубляла: на ней мы были похожи на кучку хиппи, наши портреты были нарисованы вручную в маленьких облачках, а посередине было большое солнце и название Earth, написаное дрожащими психоделическими буквами.

– Говорил же, что это отстойное название, – сказал я. – Может, мы, наконец, теперь придумаем что-нибудь, что не будет звучать как…

– Слушайте, – перебил менеджер. – Вот двадцать фунтов за то, что приехали сюда. А теперь валите отсюда, ладно? Кстати, этот ваш бомж прав – вам надо бы сменить название. Хотя не думаю, что кому-то в здравом уме придет в голову слушать такое дерьмо.

«Дорогая мама, – писал я на открытке через несколько недель, – мы едем на коцерт в «Star Club» в Гамбурге. Там играли The Beatles! Я пишу это на пароме в Дюнкерк. Надеюсь, тебе понравится картинка с белыми скалами (с другой стороны). Как раз сейчас на них смотрю. Важная новость: мы собираемся изменить название на Black Sabbath, когда вернемся в Англию. Может, теперь мы совершим прорыв. Всем привет.

Джон

P. S. Позвоню Джине из Гамбурга.

P. P. S. Когда вы купите телефон? Скажи папе, что на дворе уже 70-е!!!»

Это было 9 августа 1969 года: день, когда Чарльз Мэнсона в Лос-Анджелесе устроил резню в доме Шэрон Тейт. Но мы не смотрели новости. В те времена в Европе было почти невозможно достать английскую газету, а если такую и найдешь, то она будет месячной давности. Кроме того, мы были слишком сосредоточены на нашем следующем концерте и не могли уделять внимание внешнему миру.

Мы и до этого выступали в «Star Club». Он находился на Репербане в Гамбурге, где стояли не внушающие доверия проститутки в мини-юбках и ажурных чулках, – так что мы примерно знали, чего ждать. Но на этот раз у нас было «жилье» – то есть нам должны были заплатить за выступление и предоставить жилье в обугленной после многочисленных пожаров дыре прямо над клубом, которая называлась комнатой. Взамен мы должны были играть ни больше ни меньше, чем семь раз за день, в перерывах между выступлениями других гастролирующих групп.

Это было очень весело, но чертовски утомительно, приятель. Каждый день мы начинали играть в полдень, а заканчивали в два часа ночи. Приходилось принимать таблетки, травку, пиво – всё, что попадалось под руку, – лишь бы не заснуть. Кто-то однажды посчитал, сколько раз мы выступили в «Star Club», и оказалось, что больше чем The Beatles. Напоминаю, в 1969 году с расцвета The Beatles прошло уже семь лет, и это место стало немного дерьмовым. На самом деле, мы были одной из последних британских групп выступавших в этой дыре: в канун Нового года клуб закрылся с концами.

А потом и вовсе сгорел дотла.

Несмотря на это, выступления в «Star Club» стали для нас лучшей практикой из всех, что можно пожелать. Концерт не похож на репетицию: его нужно довести до конца, даже если вы пьяны, а пили мы постоянно. Мне не надо особо репетировать, чтобы вести себя на сцене так, как я себя веду. Я сумасшедший по жизни, а таким не нужна репетиция – они и так сумасшедшие. Зато «Star Club» помог нам отшлифовать все новые песни, которые мы написали, например, «The Wizard», «N.I.B.» (в честь бороды Билла, которая, как нам казалось, похожа на кончик ручки), «Rat Salad» и «Fairies Wear Boots» (до сих пор без понятия, о чем эта песня, хотя мне говорят, что это я написал слова). А еще «Star Club» помог мне преодолеть боязнь сцены. Как только я немного расслабился, то стал откалывать всё более сумасшедшие штуки развлечения ради. А ребята меня поощряли. Когда толпа очевидно скучала, Тони кричал мне: «Оззи, давай зажги!» Это служило сигналом сотворить какую-нибудь чертову глупость, чтобы привлечь внимание зрителей. Как-то раз я нашел за сценой банку лиловой краски и по сигналу Тони намазал ей нос. Это было прекрасно, если бы краска не оказалась несмывающейся.

Я не мог отодрать от себя это дерьмо еще несколько недель. Люди подходили ко мне и спрашивали: «Какого хрена это с тобой, чувак?» А еще чаще ко мне вообще не подходили, потому что считали, что я псих.

У нас всех остались свои потрясающие воспоминания о «Star Club». Однажды вечером Тони так обкурился, что решил сыграть на флейте, но потерял ориентацию в пространстве и приложил флейту не к губам, а к подбородку. И всю песню он просто стоял и дул в микрофон, флейта была где-то далеко, а зал удивлялся, – что за херня?

Забавно, приятель.

Чтобы хорошо провести время в «Star Club», нужно было найти какую-нибудь немецкую девчонку и поселиться у нее в квартире, чтобы не пришлось спать на двухъярусной кровати с другими участниками группы, которые пердят и чешут яйца. Нас не волновало, как выглядят эти девушки, – мы и сами были не красавцы. А если они еще купят тебе пива и угостят сигареткой, то это приятный бонус. А если они не купят тебе пива и не дадут покурить, то надо постараться их обнести. На самом деле, мы часто использовали Тони как приманку – потому что его хотели все девчонки. А дальше он шел наверх и начинал возиться на одной из коек с какой-нибудь фанаткой. Я же в это время полз по-пластунски— как коммандо – к ее сумочке и вытаскивал все деньги, какие находил. Я не горжусь этим, но, черт возьми, нам нужно было на что-то есть.

Мы даже давали этим цыпочкам произвища, которые сейчас кажутся немного жестокими. Иногда даже не немного, а просто жестокими. Например, я спал с одной девчонкой, которую все звали Ведьмой, потому что у нее был шнобель больше, чем у Гизера.

Наш роман с этой девчонкой длился недолго. Утром, после того, как она привела меня к себе, Ведьма проснулась, выпила кофе и сказала: «Я ухожу на работу. Можешь остаться здесь, но ничего не трогай, ладно?» Конечно, эта фраза оказалась роковой. Поэтому, как только она выходит за дверь, я уже обшариваю все шкафы из любопытства, что же такого не должен в них найти. И в глубине шкафа нахожу идеально отглаженную нацистскую форму. Должно быть, ее отца или кого-то еще. Прикольно, да? Я надеваю форму, нахожу бар и расхаживаю по гостиной, раздавая мебели приказы с комедийным немецким акцентом. Бухаю и курю. Я же обожаю всякие военные штуки.

Примерно через час я снял форму, повесил ее обратно в шкаф, убедился, что она идеально сложена, и притворился, что ничего не было. Но когда Ведьма вернулась незадолго до полудня, то сразу поняла, что что-то не так. Она пошла прямо к шкафу, распахнула дверцы, посмотрела на форму и рассвирепела.

Через минуту я уже сижу на ее метле и вылетаю в дверь.

Вернувшись в Англию, мы собрались дома у Джима Симпсона и рассказали ему, что хотим сменить название на Black Sabbath. Казалось, он был не в восторге, но, честно говоря, думаю, его просто отвлекал мой лиловый нос. Джим ничего мне не сказал, но я уверен, что он постоянно об этом думал, так как всё время смотрел на меня с обеспокоенным выражением лица. Возможно, Джим решил, что в Германии я подцепил какое-нибудь редкое заболевание. Помню, кажется, Элвин Ли из Ten Years After тоже был на этой встрече. И ему название Black Sabbath не понравилось совсем. «Не думаю, что на этом далеко уедешь, ребят», – сказал он нам. Честно говоря, то, что было дальше, я помню достаточно размыто. Только знаю, что Джим заключил сделку с парнем по имени Тони Холл, у которого была независимая продюсерская и звукозаписывающая компания. Он согласился помочь нам записать альбом при условии, что получит долю с прибыли, если альбом окажется коммерчески успешным. Я последний человек, к которому стоит обращаться с разговорами о контрактах, деньгах и прочем, так как не очень разбираюсь в бизнесе.

Во всяком случае, Тони Холл сказал, что считает нас «хорошей маленькой блюзовой группой», но нам необходим дебютный сингл – несмотря на то, что группы вроде нас в те времена редко выпускали синглы. Он сыграл нам песню «Evil Woman» американской группы Crow и спросил, не хотим ли мы сделать на нее кавер. Он понял, что мы не то чтобы в восторге, поэтому предложил сделать звучание гитар потяжелее. Мы всё еще были не в восторге, но Тони предложил оплатить нам студийное время в «Trident» в Сохо, после чего мы подумали, черт, почему бы и нет?