Русская басня - Николай Леонидович Степанов

         Пришла на двор;

Собаки все кричат: «Вошел в вороты вор,

         Разбойник, кровопийца,

         Грабитель и убийца».

              Трухнул Медведь

              И стал робеть.

              Однако поздно.

         Настало время грозно.

Хозяин говорит: «Попотчевать пора

         Нам гостя дорогого;

Дождемся ли когда Медведя мы другого?

Да лишь без пошлины не спустим со двора».

И тут рогатиной его пощекотили,

         Дубиною поколотили

И кости у него, как рожь, измолотили.

БЛОХА

Блоха, подъемля гордо бровь,

                 Кровь барскую поносит,

                 На воеводство просит:

«Достойна я, кричит, во мне все барска кровь».

Ответствовано ей: «На что там барска слава?

Потребен барский ум и барская расправа».

КОРШУН В ПАВЛИНЫХ ПЕРЬЯХ

Когда-то убрался в павлинья Коршун перья

          И признан ото всех без лицемерья,

                   Что он Павлин.

          Крестьянин стал великий господин

          И озирается гораздо строго,

Как будто важности в мозгу его премного.

Павлин мой чванится, и думает Павлин,

          Что эдакий великий господин

                   На свете он один.

И туловище все, все гордостью жерéбо,

Не только хвост его; и смотрит только в небо.

          В чести мужик гордится завсегда,

И ежели его с боярами сверстают,

Так он без гордости не взглянет никогда;

С чинами дурости душ подлых возрастают.

Рассмотрен наконец богатый господин,

Ощипан он, и стал ни Коршун, ни Павлин.

Кто Коршун, я лишен такой большой догадки,

                   Павлиньи перья — взятки.

ДВА РАКА

     Рак Раку говорил: «Куда ты, Рак,

                        Какой дурак!

Ты ни шага пройти порядком не умеешь.

                Кто ходит так?

                Иль ног ты не имеешь?»

Покажется, один из них был забияка,

                Другой был трус,

                А то бы стала драка;

Однако не хочу в трусах оставить Рака.

                И тот подымет ус:

                «Походкою иною,—

Сказал ему,— пройди ты сам передо мною».

ВОЛК И ЖУРАВЛЬ

Волк ел — не знаю что — и костью подавился,

Метался от тоски, и чуть он не вздурился.

Увидел Журавля и слезно стал просить,

Чтоб он потщился в том ему помощник быть,

И всю он на него надежду полагает.

Журавль свой долгий нос в гортань ему пускает

И вынимает кость. Потом он просит мзды,

Что он от таковой спас злой его беды.

«Довольствуйся ты тем,— зверь хищный отвечает,—

Что Волк тебя в таком здоровье оставляет,

Какое до сея услуги ты имел,

И радуйся тому, что нос остался цел».

Тот права честности немало собрегает,

Кто людям никогда худым не помогает.

МУЖИК С КОТОМОЙ

Без разбору ты ври про чужие дела,

Та работа не так, как твоя, тяжела.

Нет, не дивно нимало и мне, как тебе,

Что миляе на свете всего ты себе.

Да чужого труда ты не тщись умалять,

И чего ты не знаешь, не тщись похулять.

          Если спросишь меня,

          Я скажу, не маня,

          Что честнóй человек

Этой гнусности сделать не может вовек.

                   Посмотри

          И держи то в уме:

          Нес Мужик пуда три

На продажу свинцу в небольшой котоме,

Нагибается он, да нельзя и не так:

Ведь не грош на вино он несет на кабак.

Мир ругается, видя, что гнется Мужик;

Свинценосца не кажется труд им велик.

          Им Мужик отвечал:

          «Труд мой кажется мал.

          Только бог это весть,

          Что в котомишке есть

          Да известно тому,

          Кто несет котому».

ТЯЖЕЛЫЙ КОМАР

                       Комар не глуп,

                       Увидел дуб,

                       Уселся тамо,

И говорит он так: «Я знаю ето прямо,

          Что здесь меня стрелок,

          Конечно, не достанет;

                 Мой дуб высок,

          И дробь сюда не вспрянет;

В поварню он меня, ей-ей, не отнесет

      И крови из меня никто не пососет;

          Сей дуб меня спасет».

      А в те часы восстала буря,

Озлился воздух весь, глаза, сердясь, нахмуря,

                Весь лес трясет,

А дуба ведь никто, конечно, не нагнет.

      Комар поет, а ветр ревет

                И дуб сей рвет.

Высокий этот дуб от ветра повалился;

                Уж дуба больше нет.

Комар сказал: «Ах, я тебя отяготил,

А то б тебе злой ветр беды не накутил;

И от меня, увы! пришла его кончина.

Ах, я твоей, ах! я напасти сей причина».

ПАХАРЬ И ОБЕЗЬЯНА

Мужик своим трудом на свете жить родился.

         Мужик пахал, потел, мужик трудился,

                   И от труда

               Он ждет себе плода.

Прохожий похвалил работника с дороги.

То слыша, подняла и Обезьяна ноги

И хочет похвалы трудами испросить,

От любочестия и в ней разжегся пламень.

               Взяла великой камень

         И стала камень сей переносить

               На место с места.

А камень не пирог, и сделан не из теста;

Так ежели когда носить его хотеть,

Конечно, надлежит, нося его, потеть.

               Потеет и трудится.

               Другой прохожий шел,

               В труде ее нашел

И говорит: «На что толикой труд годится?

Безумцы никогда покоя не хранят».

     «Вперед не заманят