Осада рая - Андрей Буторин

Конечно же Нанас размышлял обо всем этом несколько иными, более простыми словами и понятиями, но смысл его размышлений был именно таким. Впрочем, юноша понимал, что варвары вовсе не обязаны вести себя так, как он сейчас напридумывал. Хотя подобные мысли ему самому казались правильными, это вовсе не значило, что враги не затеяли нечто совсем иное. Например, никуда они не расползались, а просто, не добившись быстрого успеха в одном месте, всей толпой направились искать другое. И ближайшим таким местом был тот самый пост центрального периметра, которым командовал Сошин…

— Командир!.. — подняв голову и вглядываясь в темные пятна на снегу, негромко позвал Нанас.

— Чего тебе? — послышалось от соседнего дерева.

Саам быстро преодолел это небольшое расстояние ползком и поделился своими опасениями с Виталием Киркиным.

— У него ведь сейчас мало людей осталось, — подвел юноша итог высказанным торопливым шепотом мыслям. — А вдруг варвары нападут сейчас на его… на наш пост?

— И что ты предлагаешь — наплевать на приказ и вернуться? — раздраженно фыркнул командир.

— Так ведь там уже не надо помогать… — мотнул Нанас головой в сторону юга.

— Ты что, ясновидящий? — снова фыркнул мужчина, но в голосе его, тем не менее, послышалось сомнение. — Я бы переговорил сейчас по рации с Тюлькановым, все бы выяснил, так ведь эти гады услышат… Как ты, кстати, думаешь, почему они за нами не погнались?

Нанасу стало очень приятно, что командир заинтересовался его мнением, и, напыжившись от прущей наружу гордости, сказал:

— Потому что тоже не знают, сколько нас. И не такие уж они храбрецы: вон, даже пошли не по дороге, а лесом — боятся нарваться на неприятности. Опять же, уставшие они… Наверное, вам стоит поговорить с тем постом. Легохонько. Не услышат варвары. А если и услышат — не побегут сюда. Вы только отползите подальше, да спрячьтесь за дерево потолще, чтобы стрелой на звук не достали…

— А чего это ты, собственно, раскомандовался, салага?!.. — сердито зашипел Киркин, до которого, видимо, только сейчас дошло, с кем он ведет столь доверительную беседу. — А ну, брысь отсюда и жди приказа! Я сам разберусь, что мне делать, без сопливых!

— Я не сопливый!.. — обиженно пробубнил саам, едва удержавшись, чтобы не шмыгнуть носом, и пополз на свое прежнее место. Однако краем глаза он успел заметить, что командир тоже направился ползком еще дальше от дороги, а чуть позже ему удалось услышать слабое шипение рации и бубнящий в отдалении киркинский голос.

Назад командир вернулся, поднявшись уже в полный рост, — понятно было, что никто их по лесу не ищет.

— Все ко мне!.. — негромко позвал он, и вскоре его окружило плотное кольцо вывалянных в снегу охранников. — Значит, так… Атака на южный пост отбита, идти туда сейчас не имеет смысла. Тем более, как вы сами уже поняли, противник направляется в сторону оставленных нами постов, так что нам следует спешно возвращаться назад. Только по лесным сугробам мы будем брести долго, поэтому пойдем по дороге, но не колонной, а редкой цепью, рассредоточившись по одному и стараясь производить как можно меньше шума. Первым идет новенький, замыкаю цепь я. Без крайней необходимости не стрелять… Ну, в общем, не маленькие. Двинули!

Нанас сначала опять загордился, что командир пустил его вперед, но вскоре сообразил, что таким образом Киркин лишь подстраховался, жертвуя в случае чего тем из бойцов, кого менее жалко. Или кто наиболее, по его мнению, бесполезен. Настроение снова упало. Впрочем, веселиться и без этого было не с чего. Особенно после того, как отряд снова выбрался на дорогу и нашел там троих погибших товарищей. А уж когда Киркин распорядился не брать тела с собой, а присыпать их снегом возле дороги до завтра, шутить наверняка расхотелось и самому жизнерадостному балагуру, если таковой еще оставался в этом несчастливом отряде.

«Не я один бесполезный, — с внезапным злорадством подумалось Нанасу, — все мы здесь такими оказались! Топали-топали, троих потеряли, в сугробах отлежались — и по домам, таясь, словно воры… Тьфу!..»

Внезапно разгоревшаяся внутри него злость вытеснила все терзавшие душу страхи. Юноша подошел к Киркину, который раздавал бойцам оружие убитых, и молча протянул руку. Помешкав всего пару мгновений, командир протянул ему автомат. Нанас кивнул и зашагал по дороге — нарочно по самой ее середине, не таясь, — так, словно никаких врагов поблизости не было. В конце концов, это была его земля, это был — теперь — его город, а у себя дома человек не должен ходить тайком!

То ли, взбудораженный этими мыслями, он шел слишком быстро, то ли по какой-то причине замешкались остальные члены отряда, но только получилось так, что Нанас вырвался далеко вперед. Оглянувшись, он не сумел разглядеть на сереющей меж черными деревьями полоске дороги ни одного темного пятнышка. А между тем хруст снега и веток под множеством вражеских ног в глубине леса с левой стороны трассы по-прежнему сливался в однотонный, непрекращающийся шум.

«Сколько же их там?.. — остановился, охваченный невольным ужасом, парень. — Похоже, правильно сказал тот, из Кандалакши: целая тьма!..»

И, как ни прискорбно было сознавать это Нанасу, ему подумалось, что число защитников города может оказаться меньше численности вражеского полчища. Конечно, он не знал и не мог знать всего, но кое-какие выводы, порой не вполне осознанные, все же сложились. Например, то обстоятельство, что их отправили на помощь защитникам южного периметра. О чем это говорит? О том, что на южных постах недостаточно народу, чтобы отбиться самим. Но и посланные туда отряды не могли похвастаться большим количеством бойцов. То есть, сил для защиты города если и хватало, то лишь едва-едва, впритык. И то, наверное, не в расчете на такую массу врага… Но зато у защитников Полярных Зорь была стена, которая покрывала преимущество варваров в численности. Ну и то еще, что те использовали совсем простое оружие — лук да стрелы. Так что вполне может оказаться, что с учетом всего этого силы в результате окажутся равными. А это значит, что отогнать, а тем более разбить врага — во всяком случае быстро, — может не получиться. Но и варварам запросто прорваться за стену тоже вряд ли удастся. А значит что? Значит, все это может затянуться надолго. А ведь рано или поздно боеприпасы у защитников периметров кончатся — и что тогда?.. Думать дальше не хотелось.

И то ли от невеселых мыслей, то ли оттого, что к ночи ударил морозец, Нанас почувствовал неприятный озноб. Зато, оглянувшись назад, он наконец-то увидел следующего за ним в отдалении охранника, отчего на душе стало чуточку легче. Юноша развернулся и собрался шагать дальше, но как раз в этот миг услыхал непонятный звук — некое странное шуршание, будто по снегу очень быстро волокли набитый чем-то весьма тяжелым мешок. Невольное замешательство отняло драгоценные секунды. Когда Нанас передернул затвор «калаша», ему в живот ударило что-то настолько массивное, что парень повалился бы с ног, если бы их, от низа и выше колен, не обхватило бы чем-то упругим и мягким. А уже в следующее мгновение вся нижняя часть его тела оказалась стянутой каким-то мощно сжимающимся коконом.

Нанас сдавленно закричал и попытался направить вниз ствол автомата, но не получилось — упругая белая масса, покрытая жесткой короткой шерстью, была слишком близко, чтобы можно было вывернуть на нее дуло. Достать нож тем более не представлялось возможным. Единственное, что сумел сделать парень, — это перехватить автомат за цевье и наносить прикладом куда придется не особо сильные удары. Размахнуться как следует у него тоже не получалось, да и в глазах от нарастающей боли уже поплыли кровавые круги. Нанас с ужасом почувствовал, что еще немного — и он будет раздавлен! Хорошо еще, если потеряет сознание раньше, чем из лопнувшего брюха полезут кишки…

А тут еще левую руку, словно тисками, сжало чуть выше запястья. Саама спасла толстая кожа и мех летной куртки, иначе он бы наверняка лишился кисти. Впрочем, новый приступ боли сослужил ему хорошую службу: у парня будто открылось второе дыхание. Во всяком случае, он смог, наконец, по-настоящему заорать, а очередной удар прикладом вышел на редкость удачным — вполне сильным и пришедшимся неведомой твари прямо в голову. Та выпустила руку, жутко взревела, обдав лицо юноши зловонным смрадом, и зашлепала Нанаса по груди и рукам чем-то жестким и плоским, наподобие огромных рыбьих плавников. К несчастью, автомат он удержать не сумел и теперь уже окончательно понял, что с жизнью можно бесповоротно прощаться.

Дальнейшее саам запомнил плохо: кровавая пелена все-таки застила глаза, а потом затянула и уши, наполнив их отупляющим звоном. Сквозь этот звон вроде бы слышались какие-то выстрелы, как показалось Нанасу — далекие и не имеющие к нему никакого отношения. Кажется, кто-то кричал и ругался… Кто-то мотал его из стороны в сторону, по-прежнему пытаясь выдавить внутренности… А потом вдруг стало легко. Настолько легко и свободно, что юноша был почти уверен: он наконец-то умер и его душа, отделившись от тела, воспарила в Верхний мир…