Бремя страстей - Лайза Джексон

— А вы нет?

— Пустая трата времени, Кэсс.— Губы его сложились в тонкую линию.— Ладно, перерыв окончен, — сказал он, как будто внезапно осоз­нал, что разговаривает с дочерью босса. — По­ра возвращаться к работе.

— Мечтают все.

— Только дураки!

Она ничего не могла с собой поделать. Ее потянуло к нему, она взяла его за руку, будто пытаясь удержать. Бриг посмотрел на ее руку, потом медленно поднял голову, их взгляды встретились.

— Вы… У вас должны быть мечты.— Она не могла позволить ему так просто уйти, раз­рушить возникшую между ними связь и то чувство неясного желания, которое зародилось в ней где-то глубоко-глубоко.

Он цинично скривил губы.

— Поверьте, вы и знать не захотите, ка­кие у меня мечты,— произнес он почти шепо­том.

Кэссиди нервно облизала губы.

— Захочу. Я уже хочу это знать.

— Э, Кэсс, лучше откажитесь.— Он осто­рожно снял ее пальцы со своей руки, по-преж­нему глядя ей в глаза, и она впервые увидела проблеск незнакомого, но глубоко затаенного чувства и короткую вспышку желания в его потемневших синих глазах. — Поверьте, чем меньше вы знаете обо мне, тем лучше…

У Брига болели все мышцы после починки забора и двухчасовой уборки навоза из ко­нюшни, где размещались племенные кобылы. От него, кажется, за версту несло навозом, чувствовал он себя и того хуже, поэтому с не­терпением ждал окончания рабочего дня, хотя ему предстояло еще повозиться с диким жереб­цом Кэссиди. Реммингтон по-прежнему вел се­бя непредсказуемо и недоброжелательно, но понемногу все же начинал привыкать. На сле­дующей неделе он будет вполне годным для верховых прогулок упрямой как мул дочери Бьюкенена. Тогда, может, она перестанет сле­дить за ним. Не то, чтобы он придавал этому большое значение, но она была еще совсем ребенком, шестнадцать лет, девочка-подрос­ток, которая не подозревала, что становится женщиной. Сжав зубы, он вспомнил, какими горячими были кончики ее пальцев, когда она дотронулась до него. Это случилось на следу­ющий день после того, как он стал свидетелем пробудившегося в ней еще не осознанного же­лания, увидев пламя в золотистых глазах. За­бавно, он ни разу по-настоящему не видел ее глаз до этого, ему и в голову не приходило, что пятнышки веснушек на девичьем носу могут так возбуждать. Господи, что за мысли лезут ему в голову! Она ведь дочь хозяина. Ей всего шестнадцать лет. Он должен покончить с мыс­лями о ней. Вот именно. Когда ты вообще перестанешь думать о женщинах? Он был слов­но проклятый лет с четырнадцати, постоянно испытывая сексуальный голод.

Бриг устроил перерыв и закурил, глубоко затягиваясь; чтобы дать плечам отдых, он при­слонился к шершавой коре единственной ели, росшей возле конюшни. Он смотрел на дом Бьюкенена и возмущался. Семья из пяти чело­век жила, словно черт знает какая королевская знать, в огромном особняке, где могли размес­титься пятьдесят семей!

— Так и думала, что встречу тебя здесь,— послышался нежный женский голос.

Бригу не нужно было оглядываться, чтобы понять: Энд­жи опять разыскала его. В третий раз за эту неделю. Она была хороша, он отдавал ей должное, гораздо красивей своей младшей сес­тры, но с такими одно беспокойство. Не от­рывая плеч от дерева, он переместился вокруг ствола и перехватил косой взгляд ее потрясаю­щих голубых глаз. Белые, облегающие бедра шорты были такими короткими, что более по­ходили на трусики, груди выпирали из черного лифчика купального костюма, который был номера на два меньше, чем нужно.

— Чем могу быть полезен? — протяжно спросил он, глубоко затягиваясь сигаретой.

Между губами у нее мелькнул кончик языка.

— Я могла бы много чего придумать.— Глаза ее озорно сверкнули, как бы говоря: ты и представить себе не можешь, что упускаешь. Она склонила голову набок, и ее волосы, со­бранные сзади в хвост, черным веером переки­нулись на грудь.— Но в данную минуту Дене требуется принести в дом лестницу. Нужно заменить перегоревшие лампочки в люстре.

— Вы хотите, чтобы я принес лестницу? — Он чуть не рассмеялся, настолько нелеп был предлог, чтобы завязать с ним разговор.

Она улыбнулась.

— Не я, а моя мачеха. И неважно, вы или кто-то другой. Вы первый, кто мне попался на глаза.— Она перекинула волосы за спину и взглянула на его сапоги, которые он здорово извозил в конюшне. — Правда, надеюсь, вы соизволите снять сапоги перед тем, как войти в дом? Дена яростный поборник чистоты. — Подмигнув ему, она отвернулась и с важным видом удалилась, покачивая на ходу бедрами и поводя руками, в такт движения которых мотался хвост по ее спине.

В гараже он отыскал высокую стремянку, скинул сапоги прежде, чем подняться по ступе­ням крыльца черного хода, и протащил стре­мянку через кухню в вестибюль, где над блес­тящим мраморным полом на высоте пятнадца­ти футов висела люстра из хрусталя и бронзы.

Дена рвала и метала. Гости вот-вот придут, а несколько лампочек вдруг неожиданно по­гасли.

— Не знаю, что могло с ним случиться,— раздраженно говорила она; в уголках ее рта залегли тонкие морщинки.— Прислуга, кото­рая убирала, должна была сказать мне об этом заранее.— Она посмотрела на Брига, и ноздри ее чуть дрогнули, в холодных глазах мельк­нула брезгливость, когда она окинула взгля­дом его фигуру от дырявых носков до грязной рубашки из белой хлопчатки.

Бриг решил не обращать внимания на ее откровенно презрительный взгляд и невозму­тимо установил стремянку под люстрой. Дена Бьюкенен сама вышла из небогатой семьи. Правда, в ее жилах не текла цыганская или индейская кровь, насколько ему было извест­но. Она была дочерью фермера и швеи, кото­рые отправили ее учиться в коммерческий кол­ледж. После окончания его она получила рабо­ту в контору Бьюкенена и много лет была личным секретарем Рекса. Когда его обожа­емая первая жена отошла в мир иной, Дена оказалась под рукой, чтобы восстановить раз­битую жизнь Рекса Бьюкенена… Не прошло и года после похорон Лукреции Бьюкенен, как они поженились, а спустя еще восемь месяцев родилась Кэссиди… Дена Бьюкенен, в девичес­тве Миллер, повидала множество драных но­сков за свою жизнь.

Бриг выкручивал и вкручивал лампочки, сознавая, что женщины наблюдают за ним. Дена — со сдержанным презрением, Энджи — с интересом, а притаившаяся на лестничной площадке второго этажа Кэссиди — с любо­пытством. Она избегала Брига последние два дня после их разговора возле конюшен, и те­перь, вкручивая последнюю лампочку, он под­нял голову, поймал ее удивленный взгляд и подмигнул ей.

Кэссиди занервничала и хотя выглядела ис­пуганной, словно кролик, попавший ночью в луч света автомобильных фар, глаз не отвела и не отступила в тень. Она была отважной, он оценил это.