Глаза Фемиды - Аркадий Петрович Захаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Некоторое время Ниночка продолжала навещать старую квартиру: покормить и приласкать разведенного, забрать большую часть зарплаты, прибраться, посудачить с бывшими соседками и просто так, по привычке. Но со временем ее посещения становились все реже и реже, пока не прекратились совсем. Володя забеспокоился, заметался и прибежал в дом бывшей тещи. Однако та на порог его не пустила, а вызвала на крыльцо дочь. Бывшая жена в присутствии матери вышла на зов и совершенно равнодушно заявила Владимиру, что она от него успела отвыкнуть, и что ей без него спокойнее и что для детей будет значительно лучше, если они избегнут его дурного влияния.
Обескураженный Владимир попробовал было активно и нервно возражать и нервничать, но бывалая теща его необдуманные действия решительно пресекла, напомнив, что адвокат не у себя дома и не в процессе, где он может сколько угодно тренировать связки, а на суверенной территории частного домовладения, охраняемой Конституцией. А также обратила внимание на тот факт, что с его дочерью он официально разведен уже семь месяцев, а алименты на детей, как полагается по закону, ни разу не перечислял. И что милиция, если ее вызвать, прибудет незамедлительно и с удовольствием разберется с адвокатишкой, от которого и сама не раз имела уйму неприятностей.
У милиции от адвокатуры неприятности периодически случались. Возможно, потому последний аргумент на Владимира подействовал особенно. Вспомнилось, что он пришел на свидание со своей Ниночкой слегка «поддатенький». Это по его, Володиному понятию, слегка. А для милиции, вызови ее теща, да напиши заявление, принятой дозы пива вполне достанет, чтобы оформить в вытрезвитель и, уж обязательно, сообщить об этом чрезвычайном событии в коллегию адвокатов. Последствия могут наступить вполне предсказуемые: партбюро, оргвыводы и чистка Романова из состава коллегии за нарушение адвокатской этики. Тем более, что взыскание за неумеренное потребление он уже заработал и снять не успел. Выговор ему объявили еще весной за «московского гостя» — проверяющего из юрколлегии, которого благожелательные присяжные поверенные накануне завершения проверки, как это веками принято, вывезли на банкет к речке Пышме, известной своей красотой и коварством к пьяным. Москвич, до этого по-настоящему чистой воды никогда не видавший, прозрачными струями до того очаровался, что, не догадываясь о чертях, которые водятся в тихих сибирских омутах, полез в глубину и, конечно, же утонул. Его отсутствие юристы с опозданием обнаружили, с трудом выловили со дна и с почетом доставили в столицу, где сообща похоронили, а спустя девять дней всем участникам пышминской эпопеи объявили по выговору, на всякий партийный случай.
Поэтому Володя предпочел судьбу снова не искушать и поскорее ретироваться восвояси. И чуть было не запил от огорчения коварством ближних. Спас его от запоя Виктор Демьянович, сосед и приятель по лодочной станции. «Да брось ты убиваться. — убеждал он Володьку.
— Есть из-за чего горевать. Подумаешь — бабы лишился. Ты только попроси и я тебе пять найду, лучше прежней. Хочешь — познакомлю?»
И познакомил, а потом и женил. На черноглазой молдаванке по имени Соня, которая приехала в Сибирь по комсомольской путевке на строительство нефтекомплекса. А еще за деньгами и за мужем. А вернее в надежде выйти замуж. Что-то у нее в характере имелось, не будем уточнять что, но именно эта червоточинка отпугивала женихов в ее родном Тирасполе. И, несмотря на всю ее приятную внешность и обворожительную фигуру, броситься в этот знойный омут, поблизости от отцовского дома, желающих не находилось. Некоторые, правда, бросались, очертя голову, но только затем, чтобы не медля обратно выскочить. «А и езжай! — махнул на нее рукой отец. — Может, там муженька подцепишь, где тебя не знают».
Я могу только догадываться, где и как с ней познакомился сам Виктор, возможно, и на очередной «рыбалке». Для нас это несущественно. Важно, что Соня оказалась мягкой, теплой и ласковой и умела слушать не упуская из рук домашних дел. Может, и были у нее какие дефекты — не берусь докладывать. Но только Володе, изголодавшемуся по женскому обществу, Соня эта так понравилась, что он размяк и, что называется, «расписался». Прослышав про эту новость, прибежала к Владимиру Нинель: «Что ты наделал, Володя? Я к тебе так привыкла». — «А я отвык», — парировал Владимир и отвернулся, в знак того, что разговор окончен.
Таким образом обе части своей сибирской программы Соня успешно выполнила: с мужем и деньгами можно было возвращаться в Тирасполь. И к этому переезду она сумела склонить Володьку, обещая на новом месте чуть ли не горы золотые и обилие юридической практики. Вдобавок Нинель продолжала маячить на горизонте, нудить, досаждать звонками и строить мелкие пакости. Чтобы окончательно оторваться от прошлого, Романов оставил квартиру дочери и укатил за своей новой супругой в знойные и незнакомые края.
Однако в южных краях жизнь оказалась далеко не такой, какой ее видят сибиряки, прибывающие на отдых. Работы для приезжих оказалось не густо, а юридической практики и того меньше. Лучшее, на что мог расчитывать юрист Романов — это на расхлябанную «Волгу» в пассажирском автопредприятии. Когда выбирать не из чего — берут то, что можно. И Володька, не любивший автомашин в принципе, вынужденно сел за баранку в надежде поскорее освоиться на новом месте и уж тогда…
Но это «тогда» все никак не наступало. А наступали со всех сторон неустроенность, усталость неудовлетворенность и натянутые отношения с новыми родственниками, не желавшими принимать зятя-москаля. К тому-же не понимающего по-молдавски. Под влиянием родни, переменилась и Сонюшка. Стала поглядывать на муженька-неудачника вроде как свысока и временами на него даже поцыкивать: не умел сибиряк копейку выкручивать, не способен как южане оборачиваться и каждую кроху к себе тянуть. Другая у сибиряков душа, не мелочная. Да разве здесь поймут?
Так бы и погиб казак на молдавщине, если бы не геройский батька его, который в своей округе был известен не иначе, как Коля-партизан. Надо отдать ему должное, Николай Иванович считался в своей среде личностью весьма колоритной. Добродушный и обаятельный обладатель не то чтобы большой, а просто таки внушительной фигуры и
