Глаза Фемиды - Аркадий Петрович Захаров

дверного звонка и едва услышав трезвон, сломя голову мчался к двери, чтобы занять позицию среди обуви и немедленно ускользнуть через открываемую дверь. Ловить его бросались всем семейством, с криком и шумом, загоняли беглеца в какой-нибудь угол и возвращали в семью. Васька водворению на место никогда не сопротивлялся и довольно мурлыкал. Погони и водворение на место продолжались до тех пор, пока кто-то не сообразил, что котенок специально устраивает демонстративные побеги исключительно в расчете на то, что его обязательно будут ловить, поймают и накормят чем-нибудь вкусненьким. Игра, в которой он оказывался в центре внимания, ему нравилась. Шла суровая зима, кошкам на улице приходилось невесело, когда с Васькой провели эксперимент: установив наблюдение и навесив на двери подъезда тугую пружину, Романовы сделали вид, что не обнаружили побега. Васька опрометью бросился через приоткрытую дверь вверх по лестничному маршу. Возможно он ожидал обычной шумной погони, но ее не последовало. Котишка в недоумении остановился на площадке и оглянулся: сзади никого не оказалось. Тогда он прыгнул на подоконник и задумался о житье-бытье. Сквозь оконное стекло просматривался промороженный двор, заиндевелые деревья и бродячие коты на люке теплотрассы. Их несчастный вид не вдохновил Ваську на присоединение к бродячему кошачьему сообществу, и он надумал вернуться, объявив об этом возле недавно покинутой двери истошным криком, по мощи и тембру подобным корабельной сирене.

Пугать соседей не следовало, и потому беглеца немедленно впустили и слегка пожурили за самовольство. Васька выслушал все укоризны и хотя внешне даже ухом не повел, с этой поры прекратил попытки тайных побегов: у него пропал к ним интерес. Впрочем, так и с людьми бывает: рвутся на волю из-под запретов, а стоит открыть дверь на свободу — останавливаются на пороге в раздумье: нужна ли она, эта немедленная свобода, влекущая голод, холод и неустроенность. Или все-таки лучше подождать в тепле до лучших дней и уж тогда… Тем более, что никто не держит. Вот так многие и ждут своего часа свободы всю жизнь. Некоторые и недотягивают и умирают счастливыми от сознания того, что могли перешагнуть желанный порог в любое время и вкусить запретного плода.

Чтобы не делать из кота затворника и диссидента, было решено не ограничивать его прав и свобод и отпускать для общения с большим кошачьим миром, тем более, что расположение квартиры на первом этаже тому немало способствовало. Вопреки ожиданиям, бывший беглец не проявил склонности к продолжительным прогулкам отчасти из-за того, что надворное котовое общество недружелюбно встретило тщедушного пришельца, а отчасти из-за своей неагрессивности и домовитости. Возвращаясь в квартиру, он всякий раз топтался на коврике у двери, не торопясь протопать грязными лапами в комнаты и смиренно ожидал, когда хозяйка пронесет его в ванную мыть лапы. Во время процедуры, кот покорно протягивал лапы под теплую струйку и мурлыкал от удовольствия.

Из-за короткой шерсти и пристрастия к чистоте, Ваське даровали право спать где заблагорассудится. Однако видимо и котишка не забыл свою добродетельницу и из всех претендентов на его расположение выделил одну лишь Ольгу, с которой еще будучи в детском возрасте попытался разделить подушку. Но в результате воспитательных мер, принимаемых к ним обоим старшим поколением, Васька постепенно оставил помыслы о подушке и переместился в ноги. Володькины неоднократные попытки извлечь его из девичьей постели и перетащить к себе терпели систематические неудачи: кот дожидался, когда Владимир потеряет бдительность и возвращался на свое любимое место. Зато по утрам будильник семье не требовался: Васька пробирался в спальню голосом голодного льва объявлял наступление нового дня и прыгал в постель. Если хозяин не просыпался немедленно, Васька торжественно шествовал по нему от ног до подмышек. Затем укладывался на его откинутую руку, положив на нее сначала свои передние лапы и уж на них свою хитрую длинную морду. Васькин нос при этом оказывался в районе Володиного уха, а один из пружинистых усов тревожил и щекотал щеку. Устроившись таким образом, котишка начинал пересказывать последние ночные новости на кошачьем языке. При этом мощность мурлыкания достигала урчания трактора «Беларусь» на весенней пахоте. Под этот аккомпанемент Володя просыпался, потягивался, благодарил кота за службу поглаживанием по спинке и у них начинался совместный ритуал — бритье.

Я вам не смогу объяснить почему, но с малолетства Васька полюбил звук работающей электробритвы. Еще будучи совсем крошкой, впервые услышав ее звучание, он, цепляясь коготками за одежду, взобрался на плечо хозяина и высидел процедуру бритья до конца. С того дня он не пропустил ни одной утренней процедуры и несмотря на то, что превратился в здоровенного котофея, всякий раз при включении электробритвы оказывался на плече хозяина. Возможно тракторное тарахтение «Харькова» для кошачьих ушей звучало не хуже, чем для хозяина — симфонии Калинникова. Но стоило выключить электробритву, Васька терял к бритью всякий интерес, спрыгивал с плеча и прямым ходом направлялся на кухню, где диким ревом напоминал о своих гражданских правах.

О том, что громко заявлять о своих гражданских правах порой бывает смертельно опасно, Васька по молодости не знал, за что едва не поплатился жизнью. На его беду, в соседнем подъезде появился жилец, последователь какой-то восточной религиозной секты. По утрам, независимо от погоды, он выходил раздетым до трусов под окна, сосредоточивался на внутренней молитве к своему неизвестному богу, а затем бегал до изнеможения по парку. И вот однажды, когда он так вот сосредоточился в ожидании божественной благодати и погружения в нирвану, к нему неосмотрительно подошел наш Васька. Неблагоразумного котика поразила голая фигура на снегу и он, по простоте кошачьей душонки, приблизился к фигуре и обмяукал ее во всю мощь своих незаурядных легких. От Васькиного рева покойники в могилах могли проснуться, естественно что и сосед очнулся от прострации, признал в черном коте беса, посланного сатаной прервать молитву господу и решил немедленно покарать нечистого.

Но не тут-то было. Васька не напрасно тренировался в побегах. И на этот раз он увильнул из сектантских рук и черной молнией взлетел на яблоню под окном, не переставая верещать, на этот раз уже не от удивления, а от страха. Сектант не остановился перед препятствием и полез следом, оставляя на ветках и сучках клочки обмороженной кожи.

Шум под окном отвлек Володю от завтрака и заставил броситься на подмогу домашнему животному и другу семьи. Путем долгих переговоров и даже угроз обоих нарушителей спокойствия удалось с дерева поочередно выманить и развести по домам.