Дип. Месть «Красной вдовы». В аду все спокойно - Чарльз Вильямс

— Вы ведь обыскали меня.

— Но я заметил подвески на ремне, которые имеют определенное назначение. И если такой ремень носит парень, подобный тебе, то нет сомнения, что у него есть оружие.

Я пожал плечами.

— Это старая история, сержант. Он таскает с собой револьвер, который когда‑то отнял у полицейского, — произнес чей‑то хриплый голос.

— Действительно, — подхватил Хард. — Я ведь было совсем об этом забыл. Он же охотник за копами. Так, так… Это верно, Дип?

Я промолчал.

— Так… Ну, хорошо. Говорят, ты ищешь парня, который убил твоего друга?

— Мне было бы приятно встретиться с ним, — ответил я.

— Может, ты знаешь, кто он?

— Пока нет.

— Предположим, ты его найдешь?

— Я буду добропорядочным гражданином и передам его в руки закона.

— Такой случай тебе не представится. Мы уже занимались его поисками.

— Было б лучше, если бы вы помогли мне его разыскать.

— Гм… Нам известна, Дип, твоя клятва мести. Правда, она выглядит по–детски… Известно нам и другое. Твои дружки–гангстеры тебя недолюбливают. Они могут…

— Я слышал об этом, — перебил я, — но ведь ваш долг и заключается в том, чтобы защитить меня.

— Не слишком ли ты умен? — Он пододвинулся ближе и, зловеще улыбаясь, добавил:

— У тебя слишком большая и говорливая пасть, Дип.

Было совершенно очевидно, что меня ожидает. И как только Хард размахнулся, я подставил свою левую руку, а правой крепко ухватил его за мясистый нос. В ту же секунду из его ноздрей брызнула кровь.

Прежде чем его дружки смогли сообразить, что произошло, Хард успел нанести мне два увесистых удара, получив взамен три. В течение этих двух–трех секунд перевес был явно на моей стороне и на исходе их Хард грузно осел куда‑то вниз. И тут же на меня яростно набросились остальные копы, защищаться от которых не имело смысла.

Через несколько секунд я лежал на полу, прикрывая голову руками.

Болела спина, ныла шея, звенело в ушах, но я держался. Однако удары стали ослабевать, а затем полностью прекратились: полицейских кто‑то отвлек.

Я приподнял голову. У двери, размахивая какой‑то бумагой, стоял Вильсон Беттен и громким баритоном возражал копу, который уговаривал его подождать в приемной.

Я поднялся на ноги и осмотрелся. Хард сидел в кресле, откинувшись на спинку, а возле него хлопотал врач. Я улыбнулся Харду, хотя улыбка получилась несколько кисловатой, а затем, повернувшись к юристу, сказал:

— Что‑то уж очень долго вы плелись сюда, мистер Беттен.

Хард негромко выругался, а я, стряхнув с себя пыль и вытерев платком шею, подошел к нему.

— Я вызвал своего адвоката раньше, чем позвонил вам, любезный Хард, поскольку предполагал, что кто‑нибудь попытается содрать с меня кожу…

Хард превосходно знал, что такое закон и что такое адвокат.

— Замолчи и проваливай отсюда.

— Остальные уходят со мной, — сказал я.

— Убирайтесь все.

— С ними все в порядке, Дип, — сказал Беттен. — Если… Во всяком случае через десять минут я смогу представить на них бумаги.

Доктор, закончив свои манипуляции с головой сержанта, дал ему что‑то выпить, отчего на физиономии Харда появилась гримаса. Он сплюнул на пол, а доктор, покачав головой, принялся укладывать свои принадлежности.

— Я же вас предупредил, Хард, не шутить со мной…

— Убирайтесь. Все убирайтесь. Поговорим в другой раз..

— Разумеется. Я в этом даже не сомневаюсь.

Я поднял лежавшую у дверей шляпу и кивнул Беттену. Он пропустил меня вперед и вышел в приемную. Позади него тотчас показался сержант и сделал знак дежурному выпустить нас.

Кэт взглянул на Харда. Глаза его округлились, а челюсть отвисла.

Оджи, как всегда, сохранял невозмутимость, только брови его слегка приподнялись. Что касается Элен, то она мгновенно оценила обстановку, и по тому как вспыхнули ее глаза и дрогнули в улыбке уголки губ, я понял, что она всецело на моей стороне.

— Вы совершаете абсолютно никчемные поступки, Дип, — сказал Беттен, когда мы отошли на некоторое расстояние от «Грин Хауз».

— Не я, Вильс.

— По–вашему, это я избил его?

— А у меня просто другого выхода не было.

— Какой же это выход? Петля на шею.

— До этого еще довольно далеко, Вильс.

— Отдаленность — весьма относительное понятие, Дип. Например, если бы Хард захотел кое–кого прихлопнуть этой ночью, он без всяких сомнений сумел бы это сделать. Но он повел свою игру умнее: отпустил вас на все четыре стороны, будучи уверенным, что осуществит свой замысел при более благоприятных обстоятельствах.

— Вмешательство юриста…

— Это преходящее, скорее, случайное обстоятельство. Послушайте, Дип.

Хард — коп с твердым и терпеливым характером. У него особая ненависть к вам подобным. Теперь вы в его списке. Это почти равнозначно смерти. Вас могут спасти лишь какие‑то особые обстоятельства.

— Ты оказался счастливчиком, Дип, — сказал Кэт.

Оджи впервые улыбнулся.

— Не он, а… мы. Наша очередь еще придет, правда. Но сейчас Дип по сути дела спас нас.

— О, Элен, слышите: я вас спас.

Она коснулась моей руки, — Благодарю… Он не ранил вас? — В ее голосе чувствовалась тревога.

— Если кто и ранен, то только не я, детка.

— Черт побери, — сказал Кэт, — если в нашем квартале узнают, что произошло с Хардом, то теперь вряд ли кто отважится выступить против нас.

— Все имеет обратную сторону, — заметил Беттен.

Элен сжала мою руку.

— Дип… а это хорошо, что так… все произошло?

— А разве могло быть иначе?

Секунду поколебавшись, Элен решительно покачала головой:

— Иначе быть не могло.

— А ведь вы были близки к тому, чтобы увидеть меня убитым.

— Кажется, я об этом уже забыла, — тихо ответила она.

— Пора бы вообще выбросить подобные мысли из головы.

Беттен остановился, поджидая такси. Элен, Кэт и Оджи остановились рядом, а я ощупал свои карманы и сказал:

— Мой бумажник остался там.

— Я схожу за ним, — заявил Беттен.

— Благодарю, но предоставь мне сделать это самому…

И я двинулся обратно, не обращая внимания на протестующие возгласы Кэта и Элен…

Дежурный выслушал мое заявление и предположение о том, где может находиться утерянный бумажник и направил одного копа на поиски. Сделав полукруг по приемной, я постучал в дверь кабинета Харда, не дожидаясь ответа, открыл ее и вошел.

Хард как раз всыпал себе в рот какой‑то порошок, видимо, аспирин, а затем, запив его водой, взглянул на меня так, как будто видел первый раз в жизни. Он молчал, ожидая, что я скажу. Я подошел к столу, вынул из подставки ручку и записал в его блокноте номер телефона.

— Сержант, — сказал я. — Мне очень не хотелось бы иметь за собой хвост. Между тем имеются современные средства связи, которыми я и предлагаю воспользоваться в случае надобности. Это номер моего телефона.

Вы, конечно, чувствуете некоторую обиду, но со временем я постараюсь загладить неприятное впечатление. Ссоры и стычки с вами в мои планы не входят. Прошу вас понять это.

После того, как он посмотрел на блокнот, а затем вновь на меня, я прочитал в его взгляде такую ненависть, которая была равнозначна моему приговору.

— Ты в самом деле собираешься обосноваться в моем районе?

— Да. И с этим вам придется примириться, Хард.

— Закон иного мнения.

— Закон и вы, сержант, — это не совсем одно и то же.

— Опять умничаешь?

— Повторяю, пререкаться и ссориться с вами мне очень не хотелось бы, но есть еще один вопрос. Что вы имеете против Элен?

Хард облокотился на стол, нахмурился и окинул меня своим змеиным взглядом.

— Она тебе нравится, Дип?

Я проигнорировал его вопрос.

— Насколько мне известно, она никогда и ни в чем не была замешана?

На лице Харда появилась презрительная усмешка.

— Любой, имеющий отношение к Ленни Собелу, замешан во всем. К нему или Беннету, что одно и то же.

— Они были дружны в детстве.

— Кто?

— Беннет и Собел. Но вскоре разошлись, хотя деловые отношения между ними и остались.

— Оба они гангстеры. Один уже получил сполна, хотя и без нашего вмешательства, а второй пока ускользает. Но это только пока. То же самое и в отношении тебя, Дип. Тебе не долго осталось разгуливать. Между прочим, в деле Беннета есть одна любопытная деталь. — Усмешка Харда сделалась еще более отвратительной: