Зомби - Клайв Баркер

Мистер Голдсмит сел на постели, тщетно пытаясь нашарить выключатель, с языка сами собой срывались бесполезные отрицания:

— Нет… нет… нет…

Створки платяного шкафа медленно раздвигались. Шкаф был отличный, вместительный, с двумя зеркалами, и мистер Голдсмит смотрел, как на тех вспыхивают отсветы. Из недр гардероба появилась темная фигура, высокая и тощая. Если бы мог, мистер Голдсмит непременно закричал бы, но сдавленное ужасом горло оказалось совершенно сухим. Темная фигура зашаркала к кровати, мгновение колебалась, словно готовое упасть дерево, потом повернулась и села. Когда долговязая тень закинула ноги на кровать и растянулась рядом с мистером Голдсмитом, из горла несчастного человечка вырвался стон. Видно было не очень хорошо, но обоняние и слух не подводили. Во тьме клокотали слова маньяка:

— Ыы… при… вел… паа… лицию… Йа… не… наыыжу… паа… лицию…

Так они и лежали рядышком, повизгиванию мистера Голдсмита вторило булькающее стенание долговязого:

— Ыы… при… вел… паа… лицию… Йа… мёрв… не… наыыжу… паа… лицию… ани… все… вратны…

Мистер Голдсмит отважился шевельнуться, очень уж ему захотелось оказаться подальше от этого малоприятного существа. Он осторожно шевельнул рукой, пытаясь откинуть одеяло, но в тот же миг вокруг запястья сомкнулись холодные пальцы.

— Аа… йа… мёрв…

— Боже, только не это! — взмолился мистер Голдсмит. — Только не это.

Мистер Голдсмит попытался высвободиться из влажных холодных пальцев, но от этого захват сделался лишь сильнее. В конце концов темный силуэт шевельнулся и, к ужасу мистера Голдсмита, уселся на кровати и принялся свободной рукой шарить вокруг. Тотчас свет пронзил темноту, разогнав тени по углам, и мистер Голдсмит увидел то, что видеть ему хотелось меньше всего.

Лицо незнакомца позеленело еще больше, глаза слезились пуще прежнего, словно собрались по капле вытечь прямо на щеки. Зияющей дырой разверзся рот, извивающимся червем в нем корчился язык. С тяжким шумом неисправной газовой колонки в трахее клокотали булькающие звуки:

— Да-а-а-вай а-а-адивайся…

Непрошеный гость встал и пошел к камину, так и не отпуская руку мистера Голдсмита и заставляя того извиваясь проползти по постели и, спотыкаясь, последовать за собой. Над каминной полкой висел старый морской кортик с медной рукояткой, купленный за тридцать шиллингов в те далекие дни, когда мистер Голдсмит впервые прочел «Трех мушкетеров». И вот тощая тварь извлекла оружие из крючков, на которых оно висело, развернулась и занесла кортик высоко над головой коротышки. Клокотание в горле нарастало и наконец вырвалось наружу:

— Да-а-а-вай а-а-адивайся…

Мистер Голдсмит оделся.

Рука об руку шли они по пустынной улице. С первого взгляда парочка напоминала папашу, волочащего в школу упирающегося сынка. Ах, как хотелось мистеру Голдсмиту увидеть своего знакомца-полицейского! Но костлявый провожатый превосходно знал все сумрачные улочки и безлюдные переулки в округе, он протаскивал жертву сквозь дыры в заборах, прятался в каждой тени, каждом укромном уголке. В краткие моменты мистера Голдсмита все же посещала способность мыслить связно, и тогда он объяснял себе тягу тощего хорониться инстинктом бродячей кошки. Непонятное существо стремилось добраться до норы и тащило добычу за собой.

Они крались по портовому району. В темное небо тянулись покрытые копотью стены. Под арками железнодорожных путей бежали к унылым складам узкие мощеные улочки, порой пропадавшие в забитых мусором воронках, оставленных бомбами Гитлера тридцать лет назад. Мистер Голдсмит спотыкался на кочках, поросших жесткой рыжеватой травой. Раз он даже упал в яму, откуда его немедленно извлек провожатый, двигавшийся с могучей и неодолимой стремительностью танка «Шерман».

Вот дорога пошла под уклон между руинами кирпичных стен. Некогда здесь был потолок, а сейчас лишь свисали ошметки штукатурки. Пахло горелым деревом и падалью.

Они оказались в помещении, где некогда располагался склад. Само здание разрушилось, даже каркаса не осталось, но расположенному глубоко под землей подвалу не были страшны ни огонь, ни бомбы. Стены сочились влагой, потолок прогнулся, под ногами похрустывал потрескавшийся цемент, но все же подвал продолжал существование. Два ряда кирпичей поддерживали старую ванну. В ней горел костер, пламя мерцало в дырах, пробитых в ржавых боках ванны. Дымные языки пламени наводили на мысли о преисподней. Они, словно сонные змеи, поднимались вверх, к потолку, и лениво сворачивались вокруг черных балок. На перекладинах и стенах висели фонари, и мистеру Голдсмиту опять пришлось лицезреть то, что видеть ему вовсе не хотелось.

Вокруг огня на корточках сгрудились они: одетые в лохмотья, с зеленоватыми лицами и слезящимися глазами, зияющими ртами и негнущимися пальцами. Спутник мистера Голдсмита развеял мучительные сомнения с легкостью кузнечного молота, сокрушающего грецкий орех:

— Все… мёрвы… все… мёрвы…

— Так, и что это значит?

Перед мистером Голдсмитом и его провожатым выросли два человека. Один был высок и нескладен, другой — коротышка с физиономией проныры. Именно он и задал вопрос, изумленно разглядывая новоприбывшего. Потом перевел взгляд на спутника мистера Голдсмита:

— Откуда, черт подери, ты его взял?

Булькающий голос попытался объяснить:

— Жыыыыл йаа таааам…

— Да ты просто тупой урод!

Коротышка двинул спутника мистера Голдсмита кулаком в живот, потом в грудь, и тот попятился, из горла вырывалось клокочущее бульканье, превратившееся в свист парового котла под полным давлением:

— Жыыыыл я таааам… при… вел… паа… лицыыю…

Коротышка прервал карательные действия и встревоженно обернулся к долговязому:

— Да что ж это такое, а? Он долдонит о полиции, верно? Их Милости такое не понравится. Не нужно впутывать полицейских, так он говорит.

Долговязый попытался унять друга:

— Успокойся, Морис. Что с того, что старина Чарли ляпнул что-то не то? Да он развалится на части, если его не подправить. Голова его ни к черту не годится.

Но Морис успокаиваться не желал. Он повернулся к мистеру Голдсмиту и схватил его за грудки:

— Так ты полицию впутал? Позвал копа?

— Конечно, мне пришлось вызвать офицера, когда вот этот… — замялся мистер Голдсмит, — когда этот… гражданин отказался покинуть мою квартиру.

— Вот это да! — Морис поднял очи горе. — Он называет гнусного копа офицером!

— Ты женат? — поинтересовался долговязый, и мистер Голдсмит, вдохновленный желанием умиротворить похитителей, энергично мотнул головой. — Один живешь, да? — хмыкнул здоровяк. — Так я и думал. Тип весьма характерный. Так что не кипятись, Морис, он просто будет числиться очередным без вести пропавшим. Демократы переживут.

— Ну да, Гарри, — кивнул Морис и отпустил мистера Голдсмита. — Ты прав. А до прихода Их Милости мы свяжем его. Пусть сам решает, что с ним делать.

Гарри достал моток веревки, а мистер Голдсмит смиренно позволил себя связать. В это время Чарли, ибо так, оказывается, называлось это существо, теребил Мориса за руку:

— Йааа… хаааачу… мовээээм…

— Не заслужил ты мовэма. — Морис оттолкнул попрошайку. — Тем, кто напортачил, мовэма не положено.

— Мовээээм… — повторил Чарли. — Йааа… хааачу… мовэээм…

— Пустая трата синьки, — сухо заметил Морис. — Он вот-вот развалится на части. Уж лучше я ему шею сверну. Хотя нет, — тут же покачал головой Морис. — Их Милости не нравится, когда мы позволяем себе вольности с единицами. К тому же новая установка по ремонту и лакировке творит сущие чудеса. Лучше дадим ему паек наравне со всеми.

Мистера Голдсмита хорошенько связали и посадили в угол. Из примыкавшей к «залу» каморки появился Гарри с большой кастрюлей без ручек. Следом со щербатой кружкой шел Морис. Сию же секунду страшилища пришли в возбуждение: они дрыгали ногами, размахивали руками, разевали рты, из которых вырывались уже знакомые мистеру Голдсмиту булькающие слова и вопли. Вот кастрюля оказалась на расшатанном столе, а под сводами подвала прокатились слова Мориса:

— Мовэм… давайте подходите… мовэм, мовэм, мовэм…

Компания чудищ, толкаясь, неуклюже рвалась вперед, оттирая тех, кто послабее, в сторону, в стремлении добраться до эмалированной кастрюли и щербатой кружки. Одно страшилище, наряженное в бывшую шинель, оттолкнули в сторону, и оно с грохотом приземлилось в нескольких ярдах от мистера Голдсмита. Существо попыталось подняться, но левая нога его подвернулась, и глазам мистера Голдсмита предстал зубчатый обломок бедренной кости, выглядывающей из дыры в изношенной штанине. На зеленоватом лице боли не отразилось, но тлеющая искра разума в мозгу заставила существо ползти по шершавому бетону вперед, к столу. Морис бросил взгляд вниз и пнул инвалида. Протестующе заворчав, существо опрокинулось на спину и беспомощно задергало руками и ногами, словно перевернутый вверх лапками жук.