Не искушай меня - Сильвия Дэй

– Какие труды, о чем вы, – сказал Дежардан, подумав, что угостить Эдварда хорошим вином – самое меньшее, что он мог для него сделать, если принять во внимание, через что его гостю придется пройти в довольно скором времени.

Джеймс работал личным секретарем у Бенджамина Франклина – должность престижная, но такая, какой и врагу не пожелаешь. Он помогал Франклину практически во всех его начинаниях, он знал малейшие подробности жизни великого ученого и политического деятеля, и как раз к этим подробностям через Дежардана и рассчитывал получить доступ Эспри. До сих пор Дежардан ни разу не разочаровал своего мрачного демона, но, понимая, что ходит по лезвию ножа, не желал своему таинственному повелителю ничего, кроме смерти. И для осуществления заветной мечты Дежардан должен был превзойти самого себя и раздобыть информацию настолько ценную, чтобы заставить Эспри ради ее получения облечься в плоть… и лишиться жизни.

И разве можно придумать орудие для извлечения информации у мужчины более удобное и более надежное, чем красивая женщина?

– У вас красивый дом.

– Благодарю.

Джеймс был высок и худ. Темно-русые волосы, темные близорукие глаза в медной оправе очков, крепкая челюсть. Красивым его назвать было трудно, но дочь Дежардана он смог очаровать своей «энергетикой», и она только о нем и говорила. Анна старалась бывать на всех мероприятиях, где появлялся Джеймс. Она подмечала в нем каждую мелочь, вплоть до того, сколько ложек сахара он кладет в чай. И это обстоятельство было весьма на руку Дежардану. Он намеревался передать всю собранную его дочерью информацию Лизетт, чтобы та смогла ее использовать и добиться расположения секретаря Франклина.

– Какие у вас планы до конца недели? – спросил Дежардан.

Он внимательно слушал ответ Джеймса, отмечая главное – то, что следует передать Лизетт Он надеялся, что секретарь Франклина получит удовольствие от, пусть недолгого, общения с хорошенькой блондинкой – такой, о которой мужчине с данными Джеймса и мечтать не приходится.

Эта блондинка будет стоить ему репутации и работы, если Джеймсу повезет, и жизни – если ему повезет меньше.

Глава 4

– Ну вот, наконец, мы расстаемся, – пробормотала Лизетт.

Саймон усмехнулся. Если бы речь шла об окончании романа, он бы сумел напустить на себя меланхолию, дабы сделать приятное своей подруге. Но в данном случае можно было и не притворяться.

– Вижу, что вы рады поскорее от меня избавиться. – Она улыбнулась, и Саймон не мог не отметить, как эта улыбка преобразила ее. Лизетт действительно была одной из самых красивых женщин, с которыми ему довелось встречаться в жизни. Ее роскошные волосы отливали всеми оттенками золота. Кожа была шелковистой, а глаза сияли синевой, как чистое летнее небо, и губы походили на розовые бутоны, полные и сочные. Локоны, глаза, розовые бутоны губ и лицо в форме сердечка наводили на мысли об ангелах небесных. И сложена она была божественно: миниатюрная и гибкая, но с идеальными пропорциями. Не слишком полная, но и не худая. И принимая во внимание ее безупречную внешность, Саймон испытывал даже некоторую тревогу из-за того, что у него ни разу за все время общения с ней не возникло желания познать ее как женщину. Даже после нескольких недель воздержания, несмотря на то, что жили они в одной каюте, у него и мысли не было о том, чтобы овладеть ею.

– Вы, должно быть, тоже не чаете от меня избавиться, – весело ответил он.

– Разумеется.

И снова глаза ее потускнели, и он вздохнул про себя. Стоило Саймону почувствовать к ней симпатию, как она спешила напомнить, почему она ему не нравилась. Эта неприязнь не имела никакого отношения к отсутствию симпатии с ее стороны. Она не нравилась ему из-за своего непостоянства, необъяснимой смены настроений Временами она казалась растерянной, иногда казалось, что она получает от своей работы неоправданное, с его точки зрения, удовольствие. Он подозревал, что она немного не в себе, а он всегда старался избегать психически больных людей, поскольку они представляют опасность как для самих себя, так и для окружающих.

Едва экипаж остановился перед небольшим домом на тихой улице, Саймон открыл дверь и выпрыгнул из кареты. Он протянул Лизетт затянутую в перчатку руку, помогая выйти.

Вначале появились поля ее шляпы, затем они приподнялись – Лизетт запрокинула голову, глядя на фасад.

– Что это за место? – спросил он.

– Мой дом.

Саймон не смущаясь пристально смотрел на нее.

Она казалась печальной, погруженной в меланхолию, и в ее голубых глазах была тайна, о которой он ничего не хотел знать.

Лизетт Руссо была самой беспощадной убийцей из тех, кого он имел несчастье знать. Она получала удовольствие от страданий других. Иногда трудно было смириться с тем, что под такой красивой и хрупкой оболочкой скрывалось существо на редкость жестокое и безжалостное. Но Саймон Куинн видел ее в деле. Он наблюдал за тем, как она убила человека со свирепостью, которая тем больше обескураживала, что ее проявила прелестная чаровница. Комбинация утонченности и кровожадности всегда обескураживает.

Откровенно говоря, он не мог дождаться, когда, наконец, избавится от нее и от той тайны, что носила она в себе. Ему надоело копаться в чужом белье, действуя от имени короля, до которого Саймону, если честно, не было никакого дела. Он хотел жить своей жизнью и, наконец, накопил достаточно средств, чтобы себе это позволить. Больше он не будет ни на кого работать. Мир отныне принадлежит ему, или скоро будет принадлежать, как только он обменяет Лизетт на Ричарда и остальных.

Саймон повернулся и взял ее под руку.

– Готовы? – спросил он.

Лизетт глубоко вдохнула и затем кивнула.

Она собиралась с духом. Саймон заметил этот неброский жест и даже почувствовал к ней жалость. Он едва не спросил ее, не нужна ли ей его помощь, но попридержал язык. Требование светской учтивости побуждает джентльмена предложить помощь даме, попавшей в неприятное положение, но, во-первых, он не был джентльменом, а во-вторых, он должен думать сейчас не о ней, а о тех двенадцати, что работали на него. И все же у него нашлись для нее теплые слова.

– Я пробуду в Париже еще примерно месяц.

Эта фраза не содержала в себе амурного послания, и Лизетт это знала. Он предлагал ей временную гавань на случай возможного шторма. Она вздрогнула и быстро взглянула на него. И в этом испуганном взгляде он вдруг увидел другую Лизетт – Лизетт настоящую. Взгляд этот высветил робкую надежду и невинность.

Прошла секунда, и взгляд ее потух.

Саймон внутренне собрался, готовясь выслушать очередную саркастическую отповедь, к которым он успел привыкнуть за несколько недель общения с Лизетт, но ошибся. Она чуть заметно улыбнулась и слегка кивнула.