Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие - Николай Сагарда

К половине II века уже была епископская кафедра в Амасии, главном городе Галатийского Понта. Однако Понтийские Команы еще не имели епископа, хотя почва для возникновения здесь организованной церкви уже была готова. Если верно предположение, что письмо Плиния к Траяну написано из Амиса и что здесь именно оказались такие отступники, которые заявили на допросе о своем выходе из христианской церкви лет двадцать тому назад, то распространение христианства в прибрежной полосе Галатийского Понта необходимо отнести уже к первому веку. И по положению, и по торговому значению Амиса естественно предположить, что в нем и его окрестностях христианство распространилось очень рано, а Амасия указывает на проникновение его и внутрь этой страны.

К сожалению, нет сведений о распространении христианства дальше по берегу Черного моря в пределах Понта Полемонова и Понта Каппадокийского до половины III века. Конечно, распространение его здесь в торговых портах вполне возможно, — даже более того: можно высказать уверенность в существовании здесь христианства; но определенных данных нет. Если принять во внимание, что в Понтийских Команах христианская церковь получила первого епископа из Неокесарии, и что в самой Неокесарии первым епископом был св. Григорий Чудотворец, то для нас станет ясным, что распространение христианства, направляясь с запада на восток, внутри страны еще не дошло до Полемонова Понта и остановилось даже в пределах Галатийского Понта. И вообще должно сказать, что от прибрежной полосы провинции внутрь страны христианство распространялось очень медленно, и нельзя удивляться тому контрасту, какой замечается в древних известиях относительно быстрого и широкого распространения христианства в провинции „Вифиния и Понт“и медленного и слабого проникновения его в центр Полемонова Понта, который лежал не на пути культурного движения.

Проповедь христианства приближалась к пределам Полемонова Понта и с юга — из Каппадокии. В этой области христианство появилось очень рано, о чем свидетельствует первое послание св. ап. Петра (I, 1). Христиане из Каппадокии со второго века часто встречаются в других провинциях: ученик св. Иустина Философа Евелпист происходил из Каппадокии от христианских родителей; из Каппадокии же происходили мученики Селевк и Юлиан, пострадавшие в Кесарии Палестинской. Между 180 и 196 г. в Каппадокии было такое гонение на христиан, что о нем знает даже Тертуллиан в далеком Карфагене [133]. Церковь в Кесарии, главном городе Каппадокии, процветала с начала III века, находясь под руководством таких просвещенных епископов, как Александр и Фирмилиан. Здесь в самом начале III в. развивал свою миссионерскую деятельность и Климент Александрийский. Кесария в это время уже сделалась центром богословского образования [134]. Правда, мы не знаем, как успешно распространялось христианство на севере и северо-востоке Каппадокии по направлению к пределам Полемонова Понта. Однако остается несомненным, что Полемонов Понт, удаленный от главных путей тогдашней цивилизации и политической жизни, несколько отсталый по сравнению с Галатийским Понтом и Каппадокией, еще не был просвещен светом Христовой веры, если даже и не был совершенно незнаком с новым учением и считал среди своих жителей, по крайней мере, отдельные единицы христиан. Христианство стало уже понемногу проникать и в главный город Полемонова Понта — Неокесарию. Но утверждение христианства во внутренних областях Полемонова Понта на значительном пространстве относится уже к половине III века и стоит в связи с плодотворною миссионерскою деятельностью просветителя этой страны в собственном смысле слова, ее апостола и первого епископа ее главного города Неокесарии и организатора в ней церквей св. Григория Чудотворца.

ГЛABA II

Источники жизнеописания св. Григория Чудотворца.

Относительно источников жизнеописания св. Григория Чудотворца, епископа Неокесарийского, известным исследователем его жизни и творений [135] высказано очень резкое суждение: он находит невозможным представить жизнь и деятельность этого знаменитого епископа и учителя Церкви в последовательном биографическом изложении, так как имеющиеся материалы для биографии недостаточны, — они заключаются в ряде отдельных бесцветных хронологических дат и в его творениях, точное датирование которых большею частью невозможно. Этот приговор бесспорно страдает преувеличением, и сам названный ученый находит в тех же источниках ценные сведения, дающие ему возможность довольно ясно охарактеризовать жизнь и личность понтийского святителя. Но в приведенном отзыве есть и значительная доля истины: о св. Григории Чудотворце древние церковные писатели говорят с таким глубоким почтением, что можно было бы по справедливости ожидать от них более точных и обстоятельных сведений, чем какие на самом деле даны ими. Правда, и по своему объему, и по древности происхождения они как будто не оставляют желать большего, особенно, если сравнить их с теми данными, какими располагает наука о других, близких по времени к св. Григорию Чудотворцу, церковных деятелях и писателях; однако относительно второй половины жизни св. Григория, именно об его епископской деятельности, они представляют материал, который не дает возможности изобразить ее с желательною полнотою и в последовательном развитии, и преимущественно просто констатируют поразительные успехи его архипастырского и миссионерского служения. Тем не менее и здесь в сообщениях о св. Григории отмечаются бесспорно существенные черты его личности и деятельности, которые исключают безнадежность в построении научного очерка жизни и деятельности св. Григория Чудотворца с значительными подробностями.

В числе источников для жизнеописания св. Григория на первом месте должна быть поставлена его собственная речь, произнесенная им в Кесарии Палестинской при прощании с Оригеном, по окончании обучения у него. В этой речи [136] св. Григорий сообщает краткие сведения о своем происхождении, первоначальном воспитании и образовании и о том пути, каким он приведен был в Кесарию Палестинскую к Оригену, затем обстоятельно описывает продолжительное общение с Оригеном до разлуки с ним. Здесь изложены данные не только о ходе внешней жизни автора речи, но главным образом и о внутреннем его развитии, о постепенном росте его духовной жизни: с поразительною объективностью, просто и наглядно оратор описывает,. как божественный Промысл привел его к познанию христианской истины, если не вопреки его собственному желанию, то во всяком случае и без нарочитых и сознательных усилий с его стороны, изображает борьбу с самим собою, ревность к самоусовершенствованию, стремление проникнуть в христианские истины, жажду добродетели, — словом, в известном смысле историю развития характера юноши, сделавшегося впоследствии выдающимся отцом Церкви III века. Наконец, речь отмечает и тот путь, по которому шло сформирование богословских воззрений св. Григория, и ту степень проникновения его в глубины христианских истин, какой он достиг в Кесарии Палестинской, под руководством Оригена. Речь св. Григория Оригену представляет источник первостепенной ценности и ни в одной своей подробности не возбуждает ни малейшего сомнения. Этот источник обнимает первую половину жизни св. Григория до возвращения его из Кесарии Палестинской на родину и вступления на поприще общественной деятельности. В этой части биографии св. Григория все другие сведения должны быть приводимы в согласие с данными его речи.

Весьма важным дополнением к речи св. Григория служит письмо к нему Оригена, в котором высказан взгляд знаменитого учителя на любимого ученика, вносящий существенный штрих в характеристику св. Григория [137].

Вслед за этими источниками необходимо поставить целую группу древних сообщений о св. Григории, касающихся всецело (за исключением сравнительно незначительной части одного из них) деятельности св. Григория в сане епископа Неокесарийского. К этой группе источников относятся: а) Слово о жизни св. Григория Чудотворца — Βίος καί έγκώμιον ρηθεν εις τον άγιον Γρηγόριον τον Θαυματουργόν, γενόμενον επίσκοπον τής Νεοκαισαρίας, написанное св. Григорием Нисским; б) Повесть о славных деяниях блаженного Григория, епископа Неокесарийского, сохранившаяся на сирийском языке; в) сообщение Руфина в его дополнениях к переводу Церковной истории Евсевия, и г) наконец, краткие замечания св. Василия Великого в его книге о Св. Духе к Амфилохию (гл. 29). В виду того, что эти документы являются главным источником для знакомства с жизнью и деятельностью св. Григория на епископском служении, а также в виду того, что они именно подвергаются суровой критике с точки зрения их исторической ценности, мы считаем необходимым подробно выяснить их взаимное отношение и источники заключающихся в них сведений с целью определить пригодность данного в них материала для построения биографии св. Григория.