Первая любовь (СИ) - Мари Князева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глеб пришел тем вечером раньше обычного. Мама вешала белье во дворе, дядя Сергей там же играл со своим маленьким сыном, я на кухне делала себе крайне полезный жидкий салат.
— Привет, — лишь однажды постучав и тут же войдя, сказал Глеб.
— Виделись уже, — улыбнулась я и кивнула ему, чтобы проходил.
— А мне кажется, уже целая вечность прошла… — задумчиво пробормотал молодой человек.
По моей спине пробежали мурашки от его слов и взгляда. Может, Денис не так уж и далек от истины…
— Устал?
— Да не особо. Что делаешь?
— Это вегетарианская окрошка. Огурец, укроп, петрушка, зеленый лук и простокваша.
— Блюдо для нищих, — усмехнулся Глеб.
Я нахмурилась:
— Да это чистое здоровье! И оно вовсе не обязано быть дорогим. Ты, по-моему, слегка зациклился на денежном вопросе.
— Зациклишься тут…
— Глеб. Не все на свете связано с деньгами.
— Марусь. Очень многое. Ты права, по-своему: тебе не нужно на них зацикливаться, ты девочка, твоя задача — украшать мир, а вот мне нужно быть добытчиком, и эта проблема буравит мне мозг целыми днями. Не хочу, чтобы люди, которые от меня зависят, страдали.
— Ладно. Но иногда все же расслабляйся. Попробуешь?
Я посолила и размешала свою окрошку.
— Давай.
Я налила ему немного в пиалу. Он съел пару ложек и усмехнулся:
— Правда на окрошку похоже. Только наесться нельзя.
— Почему? Очень даже можно…
— Вот поэтому ты такая худенькая.
— Ты считаешь, мне надо набрать вес?
— Нет. В тебе все идеально, — его щеки уже привычно покраснели, он тронул своими горячими пальцами мои прохладные. — Но если наберешь немного, все равно будешь идеальной. Такая уж ты.
— Ты меня смущаешь!
— Прости.
Я забрала руку и поковыряла окрошку у себя в салатнике, а потом мы одновременно заговорили:
— Знаешь, я завтра…
— А ты надолго…
И одновременно замолчали, уступая друг другу право сказать первыми.
— Говори, — попросила я Глеба.
— Ты надолго сюда?
— До конца лета. Почти. Где-то за неделю до сентября уеду. Надо еще кое-что купить к началу семестра. А ты когда… уезжаешь?
— Не знаю, но думаю, что в октябре.
— Может быть, ты заедешь ко мне в N-ск перед отправкой?
— Да. Если ты хочешь, конечно, заеду.
— Хочу. Познакомлю тебя с бабушкой, по папиной линии…
— С бабушкой… да… — он криво улыбнулся. — А ты что хотела сказать?
Мне стало невыносимо стыдно за свое обещание Денису. Ну как я могла на это согласиться, после всего, что мы обсуждали с Глебом?
— Я… наверно, плохо поступила, — принялась я виниться. — Сегодня Денис мне написал… Он сказал, что не думает так… про эти… ну, передачу Михалкова. В общем…
Глеб, до этого опиравшийся локтями на стол, отклонился назад, весь будто бы опал, и взгляд его подернулся льдом. Он сложил руки на груди:
— Так что? Он пригласил тебя на свидание?
— Неет! — закричала я так, будто меня обвиняют в преступлении. — Просто… покататься на великах.
— Я тоже тебе это предлагал.
— А разве я отказывалась?
— Так ты собираешься кататься с нами обоими, по очереди?
— Глеб, я не понимаю, что ты имеешь в виду? Это просто дружеская поездка…
— Он теперь тоже твой друг?
— Мм, — я прикрыла глаза, — я не знаю. Там видно будет. Ты же сам сказал, что не запрещаешь…
— Я не запрещаю. Не могу. Ты мне не давала такого права.
— И ты мне тоже!
— Хочешь? Даю! Запрещай. Я все равно не хочу кататься ни с какими другими девчонками, кроме тебя.
Горячая волна от него ударила меня в грудь.
— А ты? — лед в его глазах трескался на острые осколки.
— А я… Я хочу общаться с разными людьми. Но ты все равно для меня самый лучший, самый главный друг…
Он горько усмехнулся:
— Главный друг… Оригинальная должность…
— Глеб. Не обижайся, пожалуйста. Я еще не знаю, что из этого выйдет, может, и не поеду с ним больше никуда и никогда, но сейчас… я пообещала.
— Я не обижаюсь. Это глупо. Только девчонки обижаются.
Тут меня осенила идея:
— Давай сразу запланируем что-нибудь для нас с тобой. На послезавтра. Что ты хочешь? Вдвоем, только ты и я…
Лед и его осколки мигом подтаяли, лицо Глеба смягчилось.
— Хочу… тебе кое-что показать. Одно классное место. В него тоже надо ехать. Но я придумаю, как нам попасть туда с наименьшими потерями времени.
— Хорошо! Договорились!
Он поднялся из-за стола:
— Ну я пойду? Ты, наверное, сегодня пораньше ложишься? Из-за йоги…
— Да, пожалуй.
В порыве чувств я протянула к нему руки и тут же оказалась в крепких горячих объятиях.
— Манюня… — хрипло пробормотал Глеб. — Какая же ты…
— Какая?
— Женщина.
Я отстранилась и нахмурилась, обновременно улыбнувшись:
— Чего?
— Ну, вот, мужики — они такие твердые, как железо, а женщины мягкие, как пуховый платок. Но почему-то это вы нас скручиваете в бараний рог по своему усмотрению, а не наоборот.
Я смущенно улыбнулась:
— Прости! Я с честными намерениями…
— Да знаю, знаю. В этом-то и весь фокус!
Глеб потянулся, чтобы еще раз меня обнять, но я увернулась и со смехом побежала в комнату. Конечно же, он меня очень быстро догнал. И скрутил руками и прижал к себе изо всех сил. И стал почему-то обнюхивать длинными протяжными вдохами.
— Глеб, что ты делаешь? — хотела спросить непринужденно, но вышло хрипло, дыхание сбивалось.
— Ты так… вкусно… пахнешь, — он тоже говорил рвано, — хочу надышаться и видеть потом тропические фруктовые сны.
— А… ну ладно… — сдалась я, и через секунду ощутила, как его губы прижались к моей шее. — Глеб! Ты еще и на вкус решил меня попробовать?!
Он шарахнулся прочь, весь красный и всклокоченный:
— Прости… прости… Я… что-то увлекся. Ладно, мне пора… — и утопал, так и не взглянув больше на меня ни разу.
