Месть - Нэнси Розенберг

— Я хочу остаться с папой.

У Лили упало сердце. Она предчувствовала, что все будет именно так. Она встала, зажгла свет и посмотрела Шейне в глаза. Вытерла с ее щек слезы.

— Почему? Что я тебе сделала? Что я сделала не так? Скажи мне.

Шейна взяла с ночного столика носовой платок и высморкалась.

— Папа любит меня больше, чем ты.

Лили почувствовала, как ее душит злоба. Она взорвалась.

— Это неправда. Неважно, что ты думаешь, но это неправда. Ты знаешь, почему ты так думаешь? Потому что он дает тебе все, что ты попросишь, больше времени проводит с тобой и никогда ничего от тебя не требует. Так?

Взгляд голубых глаз Шейны блуждал по комнате. Потом она посмотрела на мать.

— Может быть, и так.

Что можно было еще сказать? Ребенок честно ответил ей, что думал. Она встала и уже собиралась выйти из комнаты, когда Шейна заговорила.

— Останься со мной на ночь, мама. Выключи свет. — Уже лежа в постели, Шейна прижалась к Лили и положила голову ей на плечо. — Я люблю тебя. Просто я хочу остаться жить с папой, понимаешь?

— Понимаю, — ответила Лили, — понимаю. Я все понимаю.

Глава 7

Позвонил Клинтон из сорок второго отдела и сказал, что ему нужно переговорить с ней по очень важному делу до конца рабочего дня; она согласилась, хотя уже была как на иголках. Сегодня вечером Джон должен был завезти Шейну в дом, который Лили сняла в тридцати минутах езды от их дома. Лили готовилась к этому вечеру всю неделю. Они с Джоном жили врозь уже восемь дней, и сегодня Шейна впервые должна приехать к ней и посмотреть новое жилище своей матери.

Она тщательно распланировала весь вечер. Она приготовит любимое блюдо Шейны — жареную курицу с картофельным пюре, потом они устроятся на софе и будут смотреть телевизор. Всю мебель Лили купила в комиссионном магазине, и, хотя большинство предметов были недорогими копиями старинных вещей, интерьер получился очаровательным и очень теплым. Большую часть усилий и денег она вложила в комнату Шейны. Лили несколько раз переставляла там мебель, пока не осталась полностью удовлетворенной. Там стояли кровать с высокими стойками и спинкой, как у канапе, выполненный в старинном стиле платяной шкаф, ночной столик на одной ножке. На кровати розовое покрывало, украшенное голубым растительным орнаментом. Лили сама повесила занавески в тон покрывалу. Она сама поместила в рамки фотографии — свои и Шейны и даже снимки, где был изображен ее отец. Рамки были тонкими, сделанными из серебра. Лили расставила их на ночном и туалетном столиках. В шкаф она повесила множество носильных вещей, положила в ящики массу нижнего белья и пестрых чулок. Шейне не придется брать с собой дорожную сумку с вещами, если она решит переночевать у матери.

Дом этот, можно сказать, был даром свыше. Он принадлежал одной пожилой женщине, которая уехала, а ее семья, пока не уладится вопрос о продаже, решила сдать его надежному человеку. Дом стоял в окружении солидных и красивых зданий, в нескольких кварталах от работы Лили. Бывшая владелица была завзятым садовником. Каждый квадратный дюйм двора засажен розовыми кустами и красивыми цветами.

Клинтон, едва переводя дыхание, буквально ворвался в ее кабинет. Волосы его, как всегда, стояли дыбом. Он с треском опустил свой кейс на ее стол.

— Чтобы у нас потом не было никаких проблем на этот счет, я хочу все сказать вам сейчас с глазу на глаз. Я попросил освободить меня от ведения дела Эрнандеса. Вероятно, он уже отпущен на свободу.

Лили облегченно вздохнула. Она была уверена, что Клинтон хочет сообщить ей о каком-то неожиданном повороте в деле Стейси Дженкинс. Несколько дней назад Клинтон опросил девочку и едва не свихнулся от нервного потрясения. Увидев, как содержится ребенок, он решил забрать ее к себе домой. Лили немедленно запретила ему делать это и прочла длинную лекцию о чрезмерной вовлеченности в дело.

— Лили, эй, вернитесь на землю, — сказал он, заметив, что она витает где-то в облаках. — Кстати о том деле проститутки, в котором вы приняли столь горячее участие. Я тогда подумал, что вы выгоните меня со службы за желание прекратить это разбирательство.

— Итак, вы хотите сказать, что жертва не явилась в суд, да? Кажется, вы безуспешно вызывали ее три раза?

— Точно. Я бы с удовольствием дал этому делу ход, но никто даже не знает толком, где она находится, а в отсутствие потерпевшей… — Он сделал паузу, ожидая реакции.

— Прекрасно, Клинтон. Во всяком случае, вы сделали все, что было в ваших силах. Я и сама чувствовала, что закончится именно так. Дайте мне папку с этим делом, я оставлю там свою запись на случай, если оно опять всплывет и начальство вздумает заинтересоваться мотивами прекращения дела.

Она уже стояла, всем своим видом показывая, что собирается идти. Взяв из его протянутой руки папку, она бросила ее в свой кейс, где уже лежало шесть или семь дел, которые она собиралась посмотреть после того, как Шейна ляжет спать. Она поспешила к двери.

— До завтра, босс. Кстати, что это у вас с рукой? Откуда этот великолепный до отвращения синяк. Вы, никак, занимаетесь на досуге армрестлингом?

Положительно, Клинтон начинал ей нравиться.

— А, это. — Она, улыбаясь, разглядывала свою руку. — Это я передвигала мебель в комнате своей дочери.

В коридоре они расстались, и она пошла к лифтам. Лили решила пройти мимо кабинета Ричарда, надеясь хотя бы мельком его увидеть. Он звонил ей почти каждый день, и всякий раз она находила причину поскорее закончить разговор. Как могла она сказать ему, что ее родная дочь предпочла после развода остаться жить с отцом? Обычно дети остаются с матерью, если не бывает каких-либо серьезных проблем. Если бы Шейна была мальчиком, то Лили было бы легче объяснить происшедшее. Но теперь, когда все вроде бы устроилось и Шейна как раз в эту минуту находится на пути к ее дому, она имеет право наконец увидеть Ричарда.

Он висел на телефоне, и разговор, ведшийся на высоких тонах, был в самом разгаре. Увидев Лили, он жестом пригласил ее войти, затем переключил трубку на громкоговоритель, встал из-за стола, обошел кабинет и пинком закрыл дверь.

— Да будь он хоть Иисусом Христом, Мэдисон, — кричал он. — Этот парень должен отсидеть свое в тюрьме. Можешь повторить все три раза — и дело в шляпе. Вот так мы играем в эти игры в нашем графстве.

Глядя в глаза Лили, он протянул руку к телефону и отключился.

— Как дела? — спросила она, подходя к его столу.

— Судебно наказуемые мелкие преступления. Известно ли тебе, сколько дел мы тут проворачиваем? Садись, — предложил он, — я не кусаюсь.

— Не могу, — нежно ответила Лили, — я очень спешу, у меня только одна минута.

— За всю неделю у тебя не нашлось для меня даже этой минуты. Я начинаю думать, что все, что между нами произошло, мне просто-напросто приснилось. — Он откинулся на спинку стула, а потом внезапно подался вперед, в его глазах появилась нежность. — Поедем сегодня ко мне. Я не могу и не хочу забывать тебя.

Взгляд Лили на мгновение метнулся к окну, потом она опять перевела глаза на него.

— Не могу. Я рассталась с мужем. Я так подавлена всеми этими вещами, да тут еще это новое назначение, я просто…

— Видимо, предполагается, что я должен выразить тебе соболезнования по поводу прекращения твоего замужества. Не дождешься. Когда мы увидимся?

Ей стало жарко. Все ее тело горело, как в огне. Она вытерла потные ладони об юбку.

— Скоро. Я тоже все время о тебе думаю. Поверь мне…

Прежде, чем она успела что-то сообразить, он уже был рядом с ней и держал ее за руки. Во всех кабинетах есть одно волшебное место, которое невидимо из окон других кабинетов, — между столом и стеллажом. Именно туда Ричард утащил Лили. Он обнял ее и прижался губами к ее шее.

— Прекрати, — взмолилась она. — Мне действительно надо идти. Меня ждет дочь. Пожалуйста…

Он отпустил ее, и она пошла к двери. Пока она шла, он неподвижно стоял на месте, прижавшись спиной к стеллажу. В дверях она обернулась.

— Я позвоню. Может быть, уже завтра.

Дверь дома была скрыта за большим навесом, поэтому Лили заметила Шейну только пройдя полпути по дорожке, ведущей к крыльцу. В свежем вечернем воздухе плавал нежный аромат роз. Лили улыбнулась и бросилась навстречу дочери. Подбежав, она крепко обняла Шейну.

— Ты давно меня ждешь?

— Давно. Я уж думала, что ты не придешь.

— Прости, моя радость. Мне надо было дождаться одного моего следователя, а потом я заехала в магазин. Да, у меня для тебя сюрприз. Надеюсь, он придется тебе по вкусу.

Войдя в дом, она взяла дочь за руку, поставила на пол дорожную сумку Шейны и свой кейс и повела ее по коридору.

— Вот твоя комната. Как она тебе нравится?

Шейна откинула назад длинные рыжие волосы и уверенно вошла в комнату. Надетый на ней брючный костюм удивительно шел ей, тот самый костюм, который Лили купила ей несколько недель назад. Это был розовый костюм, верх его украшал узор из тесьмы. Шейна высокая и тонкая, из нее буквально лучилась юная женственность, прелесть которой с каждым днем все больше и больше наливалась соком. Стоя спиной к Лили, она осматривала комнату, одну руку положила на покрывало, а другой взяла со столика фотографию, на которой они с Лили были сняты на прошлое Рождество. Она обернулась. На ее лице играла широкая, искренняя улыбка. Улыбка не фальшивая и не насильственная. Девочка была в восторге.