Тщеславие - Виктор Лысенков

Он не хотел даже себе объяснять, почему он вызвался купить всем, кто был на этот час в конторе (человек пять) сухого вина. В кармане плащ он на всякий случай носил с собой сетку. И потом сказал (не Роберту - не хотел, чтобы тот увидел, что сумел зацепить): "Мы сейчас организуем! Подождите!" Уже в спину услышал: "На закусь что-нибудь возьми! В ларьке - отличный виноград!" Он и без них знал, что ларек рядом с Домом печати был один из лучших - куча редакций рядом и три дома правительственных функционеров. Вот так - сам себе поставил сеть. Из сетки. Клюнул. Знал бы... Он взял десять бутылок сухого, килограмм колбасы и килограмм сыра, два белых батона, потом со всем этим перешел дорогу и купил виноград - пришлось нести в пакете отдельно - сетка была переполнена, но он сам был уже ТАМ. Пили и шумели, и Роберт снова, когда шутя пили за "Шашлыкфильм", Роберт протянул ему стакан и сказал: "Ну, давай, Объегорыч, выпьем за твои индивидуальные подвиги на ниве кинолетописи строительства всеобщего и частного коммунизма!" (Издевался. Точно, что-то пронюхал. Только вчера он получил наличкой пятьсот рублей от одного из режиссеров, вчера же ему привезли пять финских белых рубашек обнаружилось, что у администратора Розы вход на базу потребсоюза совершенно свободный. Розе он выпишет повышенную премию). Купил набор японской посуды. В кармане лежало сто пятьдесят - так что двенадцать рублей, что он потратил - семечки. По его нынешним возможностям. И дома лежало триста. Но как узнал Роберт? Или утечка произошла раньше? По две бутылки на нос - совсем немного, но - разогрелись. Говорили о разном, рассказали пару новых анекдотов о Брежневе. Но тему кино не затрагивали - для них это была высокая материя. Один Роберт по причине своей творческой наглости вдруг опять влез: "Старик! Если вас не устраивает сценарий в стихах, давайте я напишу вам что-нибудь совершенно новаторское: "Ну, например, "Свежие огурцы - на стол трудящихся". А что? Чем хуже вашего: "Новое - в быт". Смотрел я эту матату. Про огурцы - лучше. Кто-то махнул рукой: "Ну, Роберт! Ты совсем не того. Новое в быт - это о развитии бытового обслуживания. А ты огурцы..." Роберт пнул защитника бытового обслуживания: "Милый! Я тебя сейчас сто таких важных тем назову. Например, новые вагоны - трудящимся (о повышении качества обслуживания трудящихся. Или: каждому дому - мусорный бак. Чем плохо? - Тема экологии, так сказать. Или: забота о народных дружинах - дело каждого. Общественный порядок, старик! Назвать еще? И они снимают много чего такого. Я же вижу в хронике. И Сергей это отлично знает! Чего они только не снимают! - о садах и богаре, новых сортах хлопчатника и баранах, о животноводческих комплексах и поливальщиках - я за все время, пока хожу здесь в кино, такое видел... И чужих они к своему пирогу не допустят. Точно, объегорыч?" Сергей не успел ему ответить, как сразу несколько голосов поддержали: "Это точно - у каждого - свое корыто. А в этом - корм получше". Поговорили о заработках, о том, что нашим в газетах платят совсем не так, как за рубежом, на что Роберт одному из сотрудников вроде шутя сказал: "Да, старик, я за твои пропагандистские материалы еще с тебя бы деньги брал!". "Пропагандист тоже почти обиделся. Заспорили, зашумели, и спор прервал ответсек: "Ну, ребята, разошлись! А то мы заедем..."

На улице Сергей оказался один с Робертом - им было по пути до банка их автобусы останавливались там. Сергею все не давал покоя этот "объегорыч" и он решил выяснить все до конца. По крайней мере заставить Роберта не хамить так открыто, если даже знает что-то. Он молчал, все не зная, к чему прицепиться и поставить Роберта на место. Но Роберт был хорош. Он сам напросился: "Слушай, Объегорыч! Угости мороженым! Для тебя - это же копейки. А у меня - последний рубль. И зарплата - через два дня". Сергей обозлился не то за мороженое, не то за это Объегорыч. Он сказал Роберту: "Насчет мороженого - не знаю как. А вот по морде схлопотать можешь... Остряк-самоучка..." (лучше уесть не нашлось слов - остряком пришлось ограничиться). Роберт глянул на него остро: "Да ты никак мне угрожаешь? Я, старик, не привык, чтобы меня били. "Они остановились, и Сергей взял его за воротник куртки. Роберт остановил его: Стоп, стоп! Не смешно на улице выяснять отношения. Можно пройти в сквер - там все и выясним".

В сквере вокруг театра, справа, были полуокруглые зоны, обсаженные елеями. Посередине - если площадка была маленькой, был асфальт и несколько скамеек. Обслуживающие зону женщины отдавались здесь либо посетителям ресторанов - их только рядом было два, а чуть дальше - еще один. Или любовью занимались девочки из общежитий. Либо совсем дешевые шлюхи. Роберт называл их скверные бабы. Говорил, что многих из них цена - бутылка портвейна. Это были женщины бомжей и колхозников из районов. Рядом пройди - ничего не видно. Ночью - тем более. Они вошли с Робертом в тесный ближайший скверик. Роберт спросил: "У тебя перчатки с собой? (конечно, он имел ввиду обычные перчатки). А платок? - зажми зубами. Мало ли что..." Сергей помнит (все до микрона! - это ведь был один из самых важных моментов его жизни!), как ответил Роберту: "Не переживай..." - "Как хочешь", - ответил Роберт и свернув платочек вчетверо, прижал его зубами (знает, что врежу как надо, отметил тогда Сергей. И как можно сомневаться? - он полутяж, правда, за последние пять лет, когда совсем перестал выступать даже за сборную по волейболу вес быстро пересек девяностокилограммовую черту и он с трудом удерживал его на девяносто двух. У Роберта - 78. Ну, может, 80. Разница 12-14 кг. Разница в две весовых категории). Плащи они положили на разные склейки, одели перчатки. Сергей не хотел ждать - был уверен, что пробьет защиту Роберта - он резко ударил прямым, но Роберт ушел из-под удара. Сергей понял, что Роберт не будет принимать удар на перчатки и будет уходить от удара. И решил сделать хук. Но Роберт опять ушел от удара, сделав нырок. Сергей был уверен, что достанет Роберта. Он ему покажет объегорыча! Научиться держать язык за зубами! Больше он ни о чем не думал. Очнулся, когда Роберт помог ему подняться. Он помнил, что пропустил прямой в челюсть. Всего один удар. Потом он вспомнит весь позор боя. Роберт не стал бить первым и дал ему помахать кулаками. И нанес всего один удар - точный и резкий. Нокаут. Роберт и говорил, поднимая его: "Все, старик! Я честно досчитал до десяти. Даже чуть больше". Сергей пытался освободиться от его помощи, но Роберт говорил: "Да ладно тебе! Велика важность - подрались два боксера!" И, видя, что Сергей не отходит от этого скоротечного боя, предложил: "Ну ладно! Давай зайдем в ресторан. Я ставлю бутылку. Смешно же из-за этого вот так..." (он, наверное, хотел сказать: вести себя). Но в ресторан пошел, и уже возле "Памира" они увидели, что летний ресторан еще работает - там жарили шашлыки, и решили посидеть здесь, на воздухе, в более демократичной обстановке. "Ты посиди, - сказал Роберт Сергею, а сам быстро пошел к буфетчице, по пути заказал шашлык. С бутылкой Роберт принес тарелку чебуреков и стаканы. "Ну - давай! Без зла. Ладно?" Но Сергей ничего не ответил. И Роберт спросил: "Ты чего завелся? Я - не понимаю. Если о моем предложении написать сценарий - то это ведь шутка, старик. Я же знаю, что эта стая пираний чужого не пустят. Потом я хохмил по поводу сценария в стихах. "Сергей ответил: "Я - не о том. Ты, что знаешь - держи при себе. И незачем для всех хохмить по поводу моего отчества..." Роберт удивился, как если бы ребенок с разбегу остановился на краю высокого обрыва и увидел перед собой окоем долины с чудесами пейзажей. "Ты на объегорыча обиделся, старик? Так я же - в уважительном смысле! Как ты всех обошел! С какой стороны заехал! Даже евреи не смогли посадить туда своего. Мне говорили, что туда было несколько претендентов. И Вайсман из академии - ВГИК же закончил. И Соловейчик из Союза писателей - надоело писать задарма статьи за местных гениев. Сказал бы - я бы отыграл..." Сергей был облит ушатом воды: он чуть не начал выдавать, кто из их возможных общих любовниц заложила его. "Ты уж извини! - Роберт налил еще по полстакана водки. - Не думал, что это тебя с какой-то стороны зацепит. Ты же выиграл у НИХ. А дедушка Ленин, кажется, сказал, что из всех искусств самых жидовским является кино. Или - доходным?" Роберт улыбнулся и окончательно снял вопрос: "Я же знаю, что тебе до их умения погрести под себя - дистанция огромного размера!".

Из-за соседнего столика (что они сели рядом - зал почти весь свободен тут один шашлык и все постояльцы "Памира" перекочевали в зимний зал (очень самоуверенный бронзоволикий абориген решил сказать место Сергею и Роберту "Эй, вы" Потише - здесь- люди". Он явно давал им понять, что люди - они, черные, а Роберт с Сергеем - обычные белые рабы у избранного народа. Два его путника взглядами присоединились к своему приятелю. Роберт это тоже хорошо понял и ответил: "Ну ты, обезьяна! Лучше бы слушал, когда говорит белый человек!" Смуглый встал и пошел к их столику. "А ну встань! - приказал он Роберту. И не успел Роберт подняться, как смуглый попытался ударить его наотмашь (ну, почти хук). Роберт, как там, в скверике, сделал нырок, но на выходе почти незаметно ударил красавца элитной нации. Тот рухнул, и распластался на полу, словно расположился поспать. Двое его друзей тут же вскочили из стола и бросились к Роберту. Сергей быстро встал и оценил дистанцию: вот этот, в темносером костюме, ко мне ближе. Он вложил в удар все, что мог. Роберт - тоже, на цементном полу лежали трое. Но из-за соседних столиков к ним бросилось человек семь. Проучить кафиров решил и сам шашлычник - килограммов на сто тридцать. Приходилось бить резко и быстро. Сергей словно отыгрывался за бой в скверике - зло на самого себя он вкладывал в удары. Почти копку сена - шашлычника - они ударил точно в челюсть и этим сразу сбил с него всю самоуверенность огромного веса, ту позу, с какой шашлычник снимал фартук - вот, мол, я сейчас их прибью! Эта гора сала с мясом опадала медленно, но надолго. Другие вставали и приходилось бить снова, стараясь вырубить, отбить охоту к сопротивлению. Они не заметили, как к летнему залу подлетели две милицейские машины (наверное, из сквера увидали драку), их погрузили в машину и привезли в отделение. Дежурный капитан оказался русским - в этом им просто повезло. Он посмотрел их документы, спросил, что произошло. Роберт объяснил, что те сами полезли драться - видимо, думали, что двоим - надоют. Капитан знал повадки местных группами нападать на русских. Сказал: "Посидите вот тут (вдоль стены стояла скамейка). Если не приедут с заявлением - хорошо. Но если приедут - придется и вам писать объяснение. Хотя, думаю, мало кто поверит, что два человека вдруг решили ни с того ни с сего избить двенадцать других (дюжина мелькнуло у Сергея). Вы - боксеры, что ли?". Сергей ответил: "Да какие боксеры! Я уже и в волейбол не играю четыре года". Роберт молчал, иначе ему пришлось бы сказать, что еще три года назад он был чемпионом республики во втором среднем весе и что ушел сам, не проиграв за последние три года выступлений ни одного боя. Капитан, оказалось, тоже играл когда-то в волейбол, но до сборной республики не дорос - только за МВД. Но начал расспрашивать Сергея о знаменитостях и был рад, что многих Сергей знал лично, был даже дружен и приводи в разговоре любопытные детали.