Кофе без молока - Андреа Феррари

– И что же?

– Чтобы я забыла про Мелину! Я подумала, он, наверное, хочет забрать кошку себе, и ответила, что ни в коем случае, что я из-за нее и пришла. Еще не хватало, чтобы у нас украли кошку. Поверь мне, этот тип был и правда странный.

– А что он сделал?

– Он подошел и схватил меня за руку. Я подумала, что он в конце концов захотел подружиться, поэтому подала ему руку и сказала: «Очень приятно, Карла». И тут он заплакал.

– Заплакал?

– Да-да, у него потекли слезы. Честно говоря, в ту минуту мне стало его страшно жаль. Я спросила, могу ли я чем-нибудь ему помочь. И тут-то случилось самое необычное: он попросил, чтобы мы слезли. Ну а что мы пытались сделать всё это время?!

– На этом всё закончилось?

– Нет. Появились другие пожарные – до этого они прятались всей толпой – и подали нам веревку. По правде говоря, мы бы и так прекрасно справились. Но ухватились за нее, чтобы они не волновались. А когда мы спустились, они на нас накинулись!

– Как это – накинулись?

– Да, чуть не задушили. Говорю же тебе, что в тот вечер все вели себя как сумасшедшие.

Карла искренне считает, что двое врачей, поднявшихся на крышу, были не настоящими врачами, а переодетыми мошенниками. Потому что их поведение она не колеблясь характеризует как нелепое. Они с Марсело сразу сказали, что в осмотре нет никакой необходимости, потому что они абсолютно здоровы. Но, поскольку эти двое настаивали, решили уступить. Подумали: ладно, пусть пощупают пульс или осмотрят горло, как обычно делает врач, – нет, ничего подобного. Те стали задавать им какие-то странные вопросы: ладят ли они с родителями, грустно ли им, хочется ли им плакать…

– Какая-то чепуха, – объяснила она мне. – И никому не было дела до кошек, а ведь их нужно было отнести домой, и поскорее. Думаю, что этот самозванец в белом халате был одержим карнизом.

– Как это – одержим?

– Ну, он тысячу раз нас спрашивал, страшно ли нам было да как мы там себя ощущали. По-моему, ему самому хотелось туда взобраться. Карниз манил его к себе. Мы отсоветовали: мол, это увлекательно, конечно, но вон сколько поднялось шума.

А тут еще родители. Даже они, говорит Карла, в тот вечер вели себя странно. Все из себя такие обходительные, такие понимающие. Они с Марсело перед этим представляли себе, что их ожидает: отругают, накажут, неделю не разрешат никуда ходить. Что-то в этом роде. Так нет: родители натянуто улыбались и, видимо, так им и не поверили. Хотя Марсело и Карла тысячу раз объясняли про Исабель и кошек, во взгляде родителей по-прежнему читалось сомнение. Они считали, что поездка и карниз связаны с вопросом средней школы.

– А что за вопрос? – поинтересовалась я.

– До этого мы как раз обсуждали, в какую школу пойдем. Мы с Марсело оба хотели остаться в нашей школе, а родители собирались перевести меня в другую. Говорили, что она лучше. Кошки тут, конечно, ни при чём.

Обе семьи были убеждены, что ребята хотели сбежать, испугавшись за свое будущее. А всё отец Марсело: наслушавшись того, что говорили по телевизору и в газетах, вбил себе в голову, что его сын и Карла – пара. Впрочем, скандал, считает Карла, сыграл им на руку. Вопрос о переводе в другую школу больше не поднимался. И сейчас им иногда даже разрешают пить кофе. Черный.

– Похоже, все немного изменились, – сказала она мне. – Даже мы.

– В каком смысле? – спросила я.

– Не в том, в котором ты подумала, – ответила Карла, уловив надежду в моем взгляде. – Эта история – не про любовь. Но мы стали немного другими. Повзрослели, я думаю.

Глава 13

Марсело

Застенчивый, подумала я, увидев его впервые. А позже поняла, насколько обманчивым было это впечатление. Марсело – из тех, кто, прежде чем отрезать, сто раз отмерит. С виду – пай-мальчик, а на поверку – парень боевой, задиристый. И, как я выяснила по прошествии нескольких дней, способен врать с самой что ни на есть невинной физиономией.

В тот вторник, о котором я собираюсь вам рассказать, мы замешкались с бутербродами: не успели их завернуть к приходу Марсело. Поэтому он прицепил велосипед к фонарному столбу, зашел в киоск и стал ждать. Карла поспешно заворачивала бутерброды, а я обслуживала клиента. И, когда отдавала сдачу, заметила, как из-за угла появился носатый журналист.

– Смотрите, – сказала я ребятам. – Это тот журналист, который о вас пишет.

Оба с интересом выглянули из киоска. Носач направлялся к нам.

– А что, если рассказать ему правду? – сказала Карла.

Марсело посмотрел на нее с удивлением.

– Правду?

– Ну, хотя бы часть правды. А то напишет какую-нибудь галиматью.

Марсело вынул из кармана монету.

– Если выпадет орел, скажем правду, – сказал он, подбрасывая ее вверх.

Монета чуть не ударилась о потолок, и, когда стала падать, Марсело поймал ее на лету обеими ладонями. И медленно их раскрыл.

– Решка, – объявил он, когда Носач подходил к киоску.

Тот вошел и обвел нас подозрительным взглядом.

– Добрый день, – поздоровался Носач, усаживаясь на один из моих новых табуретов.

Я одарила его улыбкой.

– Что-то вас давно не было видно. Всё еще работаете?

– На самом деле я пришел попрощаться, – ответил он. – Я собрал информацию. Вот, решил зайти в последний раз, а заодно съесть ваш фирменный бутерброд с тунцом.

Делая бутерброд, я заметила, что ребята в открытую рассматривают посетителя.

– Вы тот самый журналист, который ведет расследование в нашем районе? – спросил Марсело, прикидываясь дурачком.

– Да, – улыбнулся Носач. – Но я уже закончил. Сможете прочитать в ближайшее воскресенье. Смотрите, не пропустите. Это будет особенный репортаж: вся правда об истории Ромео и Джульетты.

– А что это за правда? – поинтересовался Марсело.

– Мне не хочется опережать события, – сказал журналист, откусывая бутерброд. – Лучше прочтите.

– Расскажите нам хоть что-нибудь, – попросила Карла, – какую-нибудь деталь.

Носач вытер рот салфеткой и вздохнул.

– Ладно, – согласился он. – Кое-что я вам скажу: бегства, о котором тут столько болтали, на самом деле не было. То есть парень, не выдержав давления родителей, и правда собирался сбежать с девушкой в Белья-Висту. Но этому плану не суждено было осуществиться.

– Почему? – спросила Карла.

– Потому что кое-кто вмешался. В этом – вся соль моего репортажа!

Было понятно, что Носач уже не может остановиться. Такие, как он, обожают быть в центре внимания. Он готов был выложить всё до последнего