Очерк Тайноведения - Рудольф Штайнер

Некое, на внешнее жизни приставшее, наблюдение, может всегда-таки сказать: Это есть все утверждения, которые ясны одаренному сверх-чувственным восприятием; для некого другого человека не имеется, однако, никакая возможность, проникнуть к их истинности. Дело, все-же, не есть таково. Что сверх-чувственное познание наблюдает также на этой, удаленной от обычного наблюдения области: оно может обычной силой суждения, после того как оно обнаруженно, быть схвачено. Эта сила суждения должна только совместные связи жизни, которые предрасполагаются в проявленном, поставить перед собой правильным образом. Представление (Vorstellen), чувствование (Fьhlen) и воление (Wollen) стоят между собой и, со сделанными человеком во внешнем мире, переживаниями в таком соотношении, что они остаются непонятными, если образ их проявленной действенности не принимается как выражение непроявленного. Эта проявленная действенность проясняется для суждения только: когда она в своем ходе в физический жизни человека может рассматриваться как результат того, что сверх-чувственное познание устанавливает для не-физического. Находятся напротив этой действенности без сверх-чувственного познания, как в некой темной комнате без света. Как видят физические предметы окружения только при свете, так же то, что разыгрывается через Душевную жизнь человека, становится понятным только через сверх-чувственное познание.

Во время связи человека со своим физическим телом вступает внешний мир в отображениях (Abbildern) в сознание; после оставления этого тела, будет воспринимаемым, что переживает астральное тело, когда оно ни через какие физические органы чувств не связано с этим внешним миром. Новые переживания не имеет оно сначала. Связь с эфирным телом препятствует ему в том, чтобы переживать нечто новое. Чем он, однако, обладает это есть воспоминание прошедшей жизни. Имеющееся еще в наличии эфирное тело, позволяет появиться этому как некая охватывающая, полная жизни картина. Это есть первое переживание человека после смерти. Он воспринимает жизнь между рождением и смертью, как распростертый перед ним ряд образов. Во время этой жизни воспоминание имеется в наличии только в состоянии бодрствования, когда человек связан со своим физическим телом. Оно только настолько имеется в наличии, насколько такое тело это допускает. Душа ничто не теряет из того, что в жизни на нее производит впечатление. Было бы физическое тело для этого совершенным инструментом: должно было бы в каждое мгновение жизни возможным, чтобы все его прошлое выколдовать перед Душой. Со смертью такое препятствие прекращается. Пока эфирное тело человеку остается сохраненным, устанавливается некая известная совершенность воспоминания. Она исчезает, однако, в массе того, в чем эфирное тело теряет форму, которую оно имело во время своего пребывания в физическом теле и которая была аналогична физическому телу. Это есть, ведь, также основание, почему астральное тело отделяется от эфирного тела после некоторого времени. Оно может только так долго оставаться объединенным с таковым, пока эфирное тело продлевает физическому телу соответствующую ему форму. - Во время жизни между рождением и смертью отделение эфирного тела наступает только в исключительных случаях и только на короткое время. Если человек, например, нагружает один из своих членов, то часть эфирного тела может отделить себя от физического. О таком члене, с которым это есть такой случай, говорят, что он "онемел (eingeschlafen)". И своебразное чувство, которое тогда ощущают, происходит от отделения эфирного тела. (Естественно, некий материалистический образ представления может также здесь опять отрицать невидимое в видимом и сказать: это все происходит только от, задействованного через давление, физического нарушения.) Сверх-чувственное наблюдение может в таком случае видеть, как соответствующая часть эфирного тела выделяется из физического. Когда теперь человек переживает совсем необычный испуг или подобный ему, то для некой большой части тела на совсем короткое время, некое такое отделение эфирного тела может последовать. Это есть тогда такой случай, когда человек через что-угодно, видит себя близким к смерти, когда он, например, тонет или при горном предприятии ему угрожает падение. Что рассказывают люди, которые такое пережили, это приходит на самом деле близко к истине и может быть подтверждено через сверх-чувственное наблюдение. Они передают, что им в такие мгновения вся их жизнь, как в некой огромной картине воспоминания, выступает перед Душой. Возможно, что из многих примеров, которые здесь могли бы быть приведены, будет указано только на один, потому что он происходит от некого человека, для чьего образа представления все, что здесь будет сказано о таких вещах, должно возникать как пустое фантазирование. Это есть, именно, для того, кто делает некоторые шаги в сверх-чувственном наблюдении, всегда очень полезно, если он ознакомился с сообщениями того, кто эту науку считает за фантазирование. Таким сообщениям не так легко может быть приписана (nachgesagt) предвзятость наблюдателя. (Тайноведы могут только истинно многому научиться от тех, кто их устремления считает за бессмыслицу. Это не должно их делать безумными, если им от последних в этом отношении не будет вынесено навстречу никакой взаимной любви. Для самого сверх-чувственного наблюдения не требуется все-таки таких вещей для истинности своих результатов. Оно желает с этими указаниями также не доказывать, но пояснять.) Замечательный криминальный антрополог и во многих других областях исследования природы значимый исследователь, Мориц Бенедикт (Moritz Benedikt), рассказывает в своих воспоминаниях жизни, об им самим пережитом случае, что он однажды, когда он был при купании близок, чтобы утонуть, увидел перед собой, как в одной единственной картине, всю свою жизнь в воспоминании. - Если другие люди в аналогичном случае по-другому описывают пережитые образы, да даже так, что они с процессами их прошлого видимо мало что имеют поделать, то не противоречит это сказанному, ибо образы, которые возникают в полностью необычном состоянии отделения от физического тела, не являются иногда, в своем соотношении к жизни, без дальнейшего ясными. Правильное рассмотрение, однако, всегда распознает такое соотношение. Также есть это никакое возражение, если некто, например, однажды был близок, чтобы утонуть и изложенное переживание не имел. Должно именно обдумать, что это может только тогда наступить, когда действительно эфирное тело отделяется от физического и при этом первое остается связанным с астральным телом. Если через испуг также наступает некое ослабление эфирного тела и астрального тела, то переживание также не наступает, потому что тогда, как и во сне без сновидений, имеется полная безсознательность.

В некой картине воспоминания, собранное вместе, появляется в первое время после смерти, пережитое прошлое. После отделения от эфирного тела есть теперь астральное тело само по себе в своем дальнейшем странствии. Нетрудно заметить, что в астральном теле остается в наличии все, что оно через свою собственную деятельность во время своего пребывания в физическом теле сделало своим владением. Я разработало вплоть до определенной степени Само-Дух, Жизне-Дух и Духо-Человека. Постольку таковые являются развитыми, получают они свое бытие не из того, что как органы имеется в наличии в телах, но из Я. И это Я есть, ведь, прямо то существо, которое не требует никакие внешние органы для своего восприятия: И оно не нуждается также ни в никаких таковых, чтобы оставаться во владении того, что оно объединило с самим собой. Можно было бы возразить: Да, почему во сне не имеется никакого восприятия этого развитого Само-Духа, Жизне-Духа и Духо-Человека в наличии? Оно потому не имеется в наличии, потому что Я между рождением и смертью приковано к физическому телу. Когда оно также во сне находится с астральным телом вне физического тела, оно остается, все-же, с таковым тесно связанным. Ибо деятельность его астрального тела повернута к этому физическому телу. Через это, Я со своим восприятием обращено на внешний мир чувств, и с этим не может принимать откровения Духовного в его непосредственном облике. Только через смерть наступает это откровение для Я, потому что таковое через нее становится свободным от своей связи с физическим и эфирным телом. В это мгновение может засветиться для Души некий другой Мир, в которое она извлекается из физического мира, который в жизни завязывает ее деятельность на себя. - Теперь, существуют основания для того, почему также в этот временной пункт для человека не прекращаются вся связь с внешним чувственным миром. Остаются, именно, известные вожделения в наличии, которые эту связь поддерживают. Это есть вожделения, которые человек создает себе именно через то, что он осознает свое Я, как четвертый член своего существа. Те вожделения и желания, которые проистекают из существа трех низших тел, могут также только во внешнем мире действовать; и если эти тела отброшены, тогда прекращаются и они. Голод будет воздействовать через внешнее тело; он умолкает, как только это внешнее тело не является более связанным с Я. Не имело бы, теперь, Я никаких дальнейших вожделений как только те, которые происходят из его собственного Духовного существа, то оно могло бы с наступлением смерти черпать полное удовлетворение из Духовного мира, в который оно пересажено. Но жизнь дала ему еще другие вожделения. Она зажгла в нем некую потребность по наслаждениям, которые только через физические органы могут быть удовлетворены, несмотря на то, что они сами вообще не из существа этих органов происходят. Не только три тела требуют через физический мир свое удовлетворение, но само Я находит наслаждения в пределах этого мира, для которых в Духовном мире вообще не имеется никакого объекта для их удовлетворения в наличии. Двоякие желания существуют для Я в жизни. Такие, которые происходят из тел, которые итак в пределах тел должны быть удовлетворены, которые, однако, также с распадом тел находят свой конец. Затем такие, которые происходят из Духовной природы Я. Пока Я есть в телах, будут также таковые удовлетворены через физические органы. Ибо в проявлениях органов тел действует скрытое Духовное. И во всем, что воспринимают чувства, принимают они одновременно Духовное. Это Духовное, если также в другой форме, также после смерти имеется в наличии. Все, что вожделеет Я из Духовного в пределах чувственного мира, это имеет оно также, когда чувства больше не есть здесь. Не пришел бы теперь к этим двум родам желаний еще и третий вдобавок, то означала бы смерть только переход от вожделений, которые могли бы быть удовлетворены через чувства, к таким, которые находят свое удовлетворение в проявлении Духовного мира. Этот третий род желаний есть те, которые создает себе Я во время своей жизни в чувственном мире, потому что оно находит в нем приятное (Gefallen) также постольку, поскольку в нем не проявляется Духовное. - Наинижайшие наслаждения могут быть проявлениями Духа. Удовлетворение, которое обеспечивает прием питания голодному существу, есть некое проявление Духа. Ибо через принятие питания достигается то, без чего Духовное, в неком известном отношении, не могло бы найти свое развитие. Я, однако, может превосходить через наслаждение, которое через этот факт дается быть необходимым. Оно может вынашивать потребность по добротоно-вкусной пище, также полностью не взирая на услуги, которые оказываются Духу через принятие питания. То же самое наступает и для других вещей чувственного мира. Будут через это порождены те желания, которые в чувственном мире никогда не пришли бы к проявлению (Vorschein), если человеческое Я не было бы в таковой вчленено. Но также из Духовного существа Я такие желания не проистекают. Чувственные наслаждения Я должно иметь, пока оно живет в теле, также поскольку оно является Духовным. Ибо в чувственном проявляет себя Дух; и Я наслаждается ничем другим, как Духом, когда оно отдает себя в чувственном мире тому, через что просвечивает свет Духа. И оно будет оставаться в наслаждении этого света, также когда чувственность не является более средством, через которое проходят лучи Духа. Для таких желаний, однако, не существует никакое осуществление в Духовном мире, для которых уже в чувственном не живет Дух. Наступает смерть, тогда является для этих желаний возможность наслаждения обрезанной. Наслаждение добротно-вкусной пищей может быть произведено только через то, что здесь имеются физические органы, которые употребляются при принятии пищи: небо, язык и так далее. Таковые человек не имеет более после оставления физического тела. Если, однако, Я имеет еще потребность по такому наслаждению, то должна такая потребность оставаться неудовлетворенной. Поскольку это наслаждение соответствует Духу, оно только так долго имеется в наличии, пока есть физические органы. Поскольку, однако, его произвело Я, без того, чтобы при этом служить Духу, остается оно после смерти как желание, которое напрасно жаждет по удовлетворению. Что теперь происходит в человеке, об этом позволяется образовать понятие, если представляют себе, что некто терпит жгучую жажду в некой местности, в которой вдаль и вширь не найдется никакой воды. Так же происходит это и с Я, поскольку оно после смерти сохраняет не погашенные вожделения по наслаждениям внешнего мира и не имеет никаких органов, чтобы их удовлетворить. Естественно, должно жгучую жажду, которая служит как сравнение с состоянием Я после смерти, мыслить себе в безмерности усиленной и представлять себе, что она распространяется на все, тогда еще имеющиеся в наличии вожделения, для которых отсутствует каждая возможность осуществления. Следующее состояние Я состоит в том, чтобы сделаться свободным от такой притягательной связи с внешним миром. Я должно произвести очищение и освобождение в этом отношении. Из него должно быть уничтожено все, что было порождено им в желаниях в пределах тела и что в Духовном мире не имеет никакого права обитания (Heimatrecht). - Как некий предмет охватывается огнем и сжигается, так после смерти растворяется и прекращается описанный мир вожделений. С этим открывается перспектива в тот мир, который сверх-чувственное познание может обозначить как "пожирающий огонь Духа". Этим "огнем" будет охвачено то вожделение, которое есть чувственного рода, однако такое, что чувственное не является выражением Духа. Можно бы такие представления, которые в отношении этих процессов сверх-чувственное познание должно дать, найти безутешными и страшными. Пугающим могло бы явиться то, что некая надежда, для удовлетворения которой необходимы чувственные органы, после смерти должна превратиться в безнадежность, что некое желание, которое только физический мир может осуществить, должно затем превратиться в жгучую нужду. Можно такое мнение иметь только так долго, пока не подумают, что все желания и вожделения, которые после смерти будут охвачены "пожиращим огнем", в высшем смысле представляют не благотворные, но разрушающие силы в жизни. Через такие силы завязывает Я с чувственным миром более прочную связь, чем это необходимо, чтобы из этого же самого чувственного мира принять в себя все то, что ему полезно. Этот чувственный мир есть некое проявление скрытого за ним Духовного. Я не могло бы никогда наслаждаться Духом в форме, в которой он может проявить себя только через телесные чувства, если оно эти чувства не желало бы использовать для наслаждения Духовным в чувственном. Все-же, Я лишает себя также так многого из истинного Духовного действительного в мире, если оно вожделеет чувственного мира, без того, чтобы Дух при этом говорил. Если чувственное наслаждение, как выражение Духа, означает возвышение, развитие Я, так то, что не есть такое выражение, означает обнищание, опустошение такового. Будет некое подобное вожделение в чувственном мире удовлетворено, то остается его опустошающее действие для Я, поэтому, все-же, в наличии. Только будет это разрушающее действие до смерти для Я невидимым. Поэтому может в жизни наслаждение от такого вожделения производить новые подобные желания. И человек будет вообще не воспринимать, что он сам себя облачает в "пожиращий огонь". После смерти только становится видимым, что его также уже в жизни окружает; и через становление видимым является это одновременно в своем целебном, благотворном последствии. Кто любит некого человека, тот будет привлекаться не единственно к тому в нем, что может быть воспринимаемо через физические органы. Только об этом, однако, позволено быть сказано, что со смертью такое восприятие будет отнято. Как раз то, однако, становится тогда видимым у любимого человека, для восприятия чего физические органы были только средством. Да, единственное, что препятствует такой полной видимости, есть тогда наличие того вожделения, которое может быть удовлетворено только через физические органы. Не было бы это вожделение, однако, уничтожено, то не могло бы вообще наступить сознательное восприятие любимого человека после смерти. Рассматривая так, превращается представление пугающего и безутешного, которое могли бы после смерти иметь события для человека, как должно излагать их сверх-чувственное познание, в таковое глубоко удовлетворительного и утешительного.