Братья Стругацкие - Ант Скаландис

В общем, все дороги ведут в Эстонию, и когда там, в окрестностях Таллинна, Георгий Рерберг, в некоторой растерянности обходя большую территорию пионерского лагеря (хорошее соседство), наткнется на заброшенную электростанцию, точка будет поставлена: идеальное (вроде бы) сочетание привычной и любимой природы с мрачноватой потусторонностью. Вот только сценарий!.. Какой там вариант? Шестой? Восьмой? Сценарий снова поплывёт. Не на такую натуру он был написан.

7 мая Андрей Арсеньевич с Женей Цымбалом и Машей Чугуновой выехали в Таллин (в то время еще с одним «н»). Через несколько дней подтянутся остальные. Съёмки начнутся 20 мая и продолжатся до конца месяца. Затем — первый материал, первая остановка, первые оргвыводы…

Съёмки эти сами по себе были куда фантастичнее сценария и фильма. Это был сплошной праздник, и это была непрерывная мука, неимоверное испытание, это было средоточие всевозможных катастроф и череда волшебных откровений. Рассказать об этом на нескольких страницах всё равно не получится, читайте лучше книгу «Рождение „Сталкера“», которую пишет Евгений Цымбал. Сегодня он знает об этом фильме больше, чем кто-нибудь, исключая, пожалуй, только Машу Чугунову. Потому что сам участвовал в съёмках и много лет собирает всю информацию, имеющую отношение к «Сталкеру».

А здесь — лишь несколько эпизодов глазами братьев Стругацких.

18 мая АН отправил очередной вариант сценария с уезжающим в Таллинн Солоницыным, уверенный, что съёмки там уже идут. На деле они начались двумя днями позже и продолжались десять дней. После просмотра отснятого материала Тарковский заявил, что всё снятое — брак, и уехал в Москву разбираться с его причинами.

А в это время, в самом начале июня, БН, путешествующий вместе с друзьями по Эстонии на двух машинах, не без труда, всеми правдами и неправдами нашел-таки по описаниям поселок Ягала, ближайший к месту съёмок, укрывшийся в глубине погранзоны, что начинается от поворота к морю на 27-м километре Ленинградского шоссе, и знаменитую натуру, буквально метрах в трехстах от поселка увидеть удалось. Но, ко всеобщему великому сожалению, помимо натуры была там лишь полная и удручающая пустота. Местное начальство, бывшее слегка в курсе, объяснило, что как проявили отснятое, так и выяснилось, что камера выдает брак. Поэтому творцы уехали в Москву выяснять причины брака и камеру чинить… А вся группа, за исключением двух-трех человек, получив выходные после двух недель безостановочной работы, отдыхала в городе. Ну, побродил БН с друзьями по красивому и страшноватому месту, пофотографировались они вдосталь, да и покатили восвояси несолоно хлебавши.

В июле на съёмках начинает работать практикантом Костя Лопушанский. В течение семестра он слушал лекции Тарковского по режиссуре на Высших курсах, и для него именно эти съёмки стали главной школой кино на всю жизнь. По его словам, был такой эпизод: подъезжает на площадку такси, и выходят из него братья Стругацкие, оба. Живые кумиры. Костя аж замер от восторга; именно тогда он понял, что обязательно сделает хотя бы один фильм по их книге. Никакого внятного общения между ними в тот раз не произошло, а теперь уже невозможно установить, кто в действительности приехал на натурную площадку вместе с АНом. И то, что Лопушанский видел двоих АБС, мы бы, конечно, с удовольствием списали на проделки Зоны, если б не знали уже, что со Стругацкими такое случалось постоянно. Они просто таскали Зону повсюду за собой.

В июле Андрей начинает сначала сам переделывать диалоги, извиняется за это в письмах и по телефону и, наконец, просит Аркадия приехать. На свою голову, как он, Аркадий, потом скажет.

АН выехал с Ленинградского вокзала 22 июля в 21.24 поездом № 68 вместе с Еленой Ильиничной. Поселяют их в очень современной, выстроенной пять лет назад гостинице «Виру», в номере на двенадцатом этаже с красивым видом на панораму города и море на горизонте. На съёмку, разумеется, возят.

Основная часть группы жила в препаршивейшей гостинице «Ранна» в рабочем районе Копли, актёры — в приличном отеле «Палас» времен буржуазной Эстонии в самом центре, а Женя Цымбал — вообще во флотской гостинице «Нептун». Сам Тарковский поселился отдельно на частном секторе — для него и Ларисы специально снимают двухэтажное бунгало в элитном курортном месте Пирита. Скорее всего, там и обсуждался, как правило, сценарий.

Свои впечатления от увиденного АН излагает через неделю в письме брату:

«Ситуация со съёмками была нерадостной. Километр пленки операторского брака, метров четыреста без брака, но Андрею не нравится. Пленка на исходе, дублей снимать нельзя. В группе паника. Кончаются деньги. Просрочены все сроки. Оператор сник и запил».

Речь, надо понимать, о Рерберге. Говорят, что слухи о его запое, мягко говоря, преувеличены. Если он и выпивал, то чаще всего вместе с самим Андреем и художником Александром Боимом, причём далеко не всегда инициатива принадлежала Рербергу. А резкость тона в письме Стругацкого не удивительна. Конфликт у них начался в конце июня и нарастал до начала августа. Его неустанно подогревала Лариса Павловна, с самых первых дней. Справедливости ради приведём и слова Георгия Ивановича об АНе:

«…Когда я разговаривал с Андреем по поводу диалога „Откуда я знаю, что я действительно хочу, когда я хочу, или не знаю, что не хочу, когда хочу…“, это было невозможно прочесть, не то что воспринимать на слух. Я сказал ему об этом. Кончилось это тем, что один из Стругацких пришел ко мне и сказал, чтобы я не лез в драматургию. Я в ответ попросил его выговорить эту фразу — то, что они написали. И сказал, что не могу не лезть в ТАКУЮ драматургию. Положение было серьёзное, и надо было что-то делать».

Фраза АБС, конечно, цитируется неточно, но приводить её из опубликованного сценария так же бессмысленно — мы же не знаем, по какому из многочисленных вариантов читал эти слова Рерберг. Хочется лишь добавить, что в своём замечании АН оказался не одинок: один крупный режиссёр в Италии сказал про Рерберга: «Впервые вижу оператора, который вмешивается в драматургию». Георгий Иванович был, конечно, выдающийся мастер и, возможно, со своей операторской колокольни в чём-то и был прав, но подозреваю, что любой писатель на месте АНа сказал бы ему то же самое.

Вот ещё несколько свежих впечатлений автора:

«Присутствовал на съёмке двух кадров: мертвецы в закутке перед терраской и Кайдановский-Сталкер роняет в колодец камень. Даже мне, абсолютному новичку, было ясно, что всё недопустимо медленно делается и обстановка в высшей степени нервная.