Рим. Цена величия - Юлия Голубева

Макрон махнул рукой, оделся и вышел следом за египтянином.

– Она говорила, почему спешит? – не выдержав, поинтересовался он уже у выхода.

– Она не проронила ни слова, лишь сунула мне в руку несколько денариев, – ответил Нобис. Макрону почудилось удивление в его голосе.

Боль продолжала обручем сжимать голову, и он, вернувшись домой, сразу уснул. Проклятые благовония уморят кого угодно.

Утро началось с очередной неожиданности. Его управляющий принес восковые таблички с посланием:

«Тебе и огню. Ты прав, встречаться у Лары опасно. Жду в полночь в доме на Субуре. Верный человек встретит тебя у ворот твоего дома и проводит». Мелкие буквы торопливо плясали на застывшем воске. Почему она даже не подписалась? Излишняя предосторожность? Опять играет с ним, как кошка с мышью. О боги! Долго еще будет это продолжаться? И он опять сомкнул тяжелые веки с твердой мыслью объясниться с ней вечером.

Разбудила его вечером Энния. По гневно сжатым губам жены он понял, что сейчас придется защищаться от ее нападок.

– Опять не ночевал дома? – язвительно спросила она. – Луп приходил вечером, искал тебя.

– Я… – попытался соврать он, но не успел и слова сказать, как жена перебила его:

– Мне все известно, Невий. Тебя не было ни в Палатинском дворце, ни в преторианском лагере, ни в одном из римских домов, где собирали гостей. Луп разослал преторианцев на поиски, но никто не нашел тебя. Значит, ты проводил время с любовницей. И я хочу знать, кто она.

Макрон вздохнул. Головная боль не отпускала, держа разум в плену.

– Я был в доме Силана, – только и смог солгать он.

– Зачем? Ты никогда не поддерживал с ним отношений. Может, его жена запала тебе в сердце?

– Энния, оставь меня в покое. Если тебе нужны деньги, возьми.

– Мне все ясно. – Губы Невии сжались в тонкую нитку. – Мне все ясно, – повторила она. – Ты влюбился в Эмилию. Наверняка она нашла способ обманывать старого мужа под его крышей.

– С тобой невозможно разговаривать, Энния. Принеси жертву Минерве, может, она вольет хоть каплю ума в твою пустую голову. Только не поскупись на пожертвование.

Энния сердито фыркнула, как разъяренная кошка, и угрожающе вытянула острые розовые ноготки.

– Ты позабыл дорогу на мое ложе. Ты отдаляешься от меня и уже не смотришь, как прежде, нежно. От тебя и слова ласкового не услышишь. Только «возьми денег». Не нужны мне твои богатства. Мне нужен ты, а не холодный мраморный истукан, которого я сейчас созерцаю перед собой. Что скажешь в свое оправдание, Невий Серторий?

Головная боль опять накатила внезапной волной, стремительно пульсировало в висках. Увидев, как разливается по его лицу мертвенная бледность, Энния испугалась:

– Что с тобой? Ты болен, дорогой?

– Надо было вначале спросить об этом, а уж потом кидаться с упреками, – укоризненно сказал он. – Вели принести льда, и пусть кого-нибудь пошлют за врачом.

Когда она отвернулась, он незаметно сунул восковые таблички с запиской Клавдиллы под подушку. Надо же, как она могла их не заметить? Глупец, совсем позабыл о них!

Муки совести неожиданно добавились к головной боли. Права Энния в своих упреках. Он совсем не думал о жене, занятый делами империи и призрачными переживаниями. Еще ни один врач не придумал лекарство от несчастной любви! Погоня за недостижимой мечтой привела в тупик. Разум его осознает, что Клавдилла насквозь лжива и просто использует его, но сердце упорно протестует и верит в ее любовь. Но всегда ошибается этот никчемный комок плоти, что терзается и причиняет немыслимые мучения.

Энния молода и прекрасна. Еще живы в нем воспоминания о том, как он страстно желал ее, сходя с ума от вожделения. Но так было, пока он не увидел танцующую Венеру. Макрон застонал от отчаяния. Испуганная Энния кинулась к нему, приложила ко лбу нежную ладонь.

– Да ты весь горишь! – вскрикнула она. – Я послала за врачом, он скоро будет. Выпей пока подогретого вина, станет легче.

Она ласково и настойчиво уложила его, сняла сандалии и заботливо укутала покрывалом. Он слабо сопротивлялся, ссылаясь на жару, но она не обращала внимания на жалобы. Макрон и не заметил, как провалился в сон.

Что-то будто толкнуло его в бок. Он вскочил. В кубикуле было темно, Энния дремала рядом на ложе, по-детски прижав к груди подушку, будто куколку. Пора было идти к Юнии.

Головная боль отступила, жар прошел за время целительного сна. Рядом на столике стояла чаша со льдом, растаявшие кусочки которого плавали в мутной воде. Видимо, Энния, когда он спал, прикладывала холод к его пылающему лбу. Он с жалостью посмотрел на ее нежное усталое личико – веки трепетали, будто крылья бабочки. Какой сон видит она?

Ему вспомнилось лицо Юнии, когда она в Мизене стояла рядом с Калигулой, принимающим поздравления. Тиберий еще был жив. Вспомнилась и страшная клятва, которую он презрел, охваченный любовью, ради которой убил цезаря. Надежда заставила его нарушить обет. Нельзя было этого делать.

Он еще раз вгляделся в лицо жены. Он виноват перед ней. Она искренне любит его, а он предал ее чувства ради обманчивых обещаний Клавдиллы. Как он мог поверить ее признаниям? Она всегда использовала его, чтобы возвысить Калигулу. Гай любим ею до умопомрачения, и ни до кого ей нет дела. Она уберет и его, Невия, с дороги, когда придет время. Фабий стал первым препятствием на пути, когда, охваченный страстью, попытался настаивать на ее разводе. Помнится, Тиберий тоже просил ее об этом. Всем ее божественная красота затуманила разум, всех обманула она, очаровав нежным голосом сирены. И если он не победит себя, то и его ожидает участь Фабия и Тиберия. Она скрывает от него правду о том, кто отец ребенка, лишь потому, что это – Гай Цезарь. Иначе давно б созналась и ушла от Калигулы, если так сильно любит Невия, как уверяет.

Макрон вдруг заметил, как слезинка покатилась по щеке Эннии. Тревожный сон видит она. Он осторожно коснулся радужной капельки и попробовал на вкус. Соленая, как морская вода. «Прости, Энния! – подумал он. – Я скоро вернусь к тебе и уже никогда не покину. Вот только закончу все дела».

Посланный Клавдиллой человек уже нетерпеливо топтался у бокового входа. Без лишних предисловий он пошел перед носилками, шепотом разъясняя дорогу рабам. Место, куда он завел их, было незнакомо Макрону. Носилки остановились около небольшого домика с маленьким садом. В стороне слышалось журчание воды, и Невий догадался, что неподалеку общественный фонтан. В какой части Субуры они находятся? В темноте невозможно было разглядеть даже очертания соседних домов.

Маленькая дверь приоткрылась, и тонкая ручка поманила префекта внутрь. Неожиданно он заколебался, охваченный недобрым предчувствием, но мужская гордость не дала ему сделать шаг назад, и он смело ступил за порог в темноту. Ароматный дым окутал его, и появившиеся из тумана две женские руки обвились змеями вокруг его мощной шеи. Жаркие поцелуи загорелись на губах, пробуждая вожделение.