Рим. Цена величия - Юлия Голубева

На форуме устроили общественное пиршество, весь Рим освещался факелами, и гуляние не утихало до утра.

Дворец Тиберия собрал под своей крышей всех сенаторов с семьями, богатых всадников, превратившись в огромный триклиний. Лепестки роз усыпали мозаичный пол, прелестные девушки танцевали на возвышениях, играя прозрачными накидками, музыканты услаждали слух веселыми мелодиями, актеры выступали на многочисленных сценах, увитых гирляндами. Рабы-виночерпии сбивались с ног, подливая ароматное вино, кравчие не переставали удивлять изысканными переменами блюд. Рабыни омывали руки гостям, без конца меняли цветочные венки и брызгали благовония.

Атмосфера веселья и беззаботности царила на пиру. Юния наслаждалась, сбросив груз тревог последних месяцев. Ее без конца просили спеть, пока она, разгоряченная вином, не взяла лиру.

В благоговейной тишине гости наслаждались дивным голосом сирены, даже из других залов пришли слушать пение божественной. Но Юния не позволила себе долго владеть всеобщим вниманием и попросила спеть дуэтом сначала Мнестера, затем Аппелеса и, к удивлению всех, настояла, чтобы и Ливилла открыла Риму свой талант. Эмилия в своем тщеславии тоже пожелала к ним присоединиться, но ее тихий, слабый голосок никто и не расслышал. Всех певцов наградили дорогими подарками.

Напоследок Юния исполнила длинную песнь Сафо, ту, что когда-то покорила самого Тиберия. Искусно играя переливами голоса, она заставила сердца двух мужчин в этом зале трепетать, и каждый из них искренне считал, что любовные признания предназначены только ему одному.

Ничто не предвещало беды, но она вдруг разразилась, подобно неожиданной майской грозе.

Энния шепталась с Агриппиниллой, пересказывая очередную сплетню о Домиции. Почему-то она посчитала своим долгом донести до сведения брошенной жены все подробности отвратительных слухов о разгульной жизни Агенобарба, даже не замечая, что причиняет подруге мучительную боль.

– Ты не представляешь, – тараторила Энния, – но он, совсем пьяный, вышиб ставни в доме этой вдовы…

Агриппинилла с натянутой улыбкой пила уже третью чашу, позабыв разбавить вино, и делала вид, что это ее не задевает ни в малейшей степени.

– И когда он повалил несчастную прямо на пол и разодрал ее одежды, вдруг ворвались вигилы…

Вино кружило голову, будоражило кровь. Агриппинилла уже мысленно представляла себя на месте той, которую пытался изнасиловать ее муж, и похоть ее взыграла из-за долгого воздержания. Не помня себя, она вдруг поднялась и подошла к другому столу, где возлежал ее супруг рядом с Лицинием и Статилием Корвином. Женщина даже не заметила, что они все были изрядно пьяны.

Юния со своего ложа увидела, как покачивающаяся Агриппинилла подошла к Домицию, и с тревогой тронула за рукав тоги Калигулу. Тот, занятый беседой с Макроном, досадливо отмахнулся.

То, что произошло вослед, Юния всегда вспоминала с ужасом. Впервые видела она подобную жестокость.

Ласково протянув руки, Агриппинилла обняла своего супруга, но, пошатнувшись, нечаянно задела чашу, которую тот подносил ко рту. Вино хлынуло на белоснежную тогу, окрасив ее в красный цвет. Вне себя от гнева Домиций вскочил, одним ударом громадного кулака сшиб жену на пол и принялся топтать ногами, норовя попасть в живот.

Юния дико закричала. Макрон сразу кинулся спасать Агриппиниллу и едва справился с огромным Домицием. Буйного Агенобарба скрутили полотенцами и вынесли прочь подоспевшие рабы-охранники. Стихла музыка, смолк смех, убежали танцовщицы, замерли актеры.

Юния помогла сестре мужа подняться. Кровь текла из ее изуродованного носа, одним ударом Домиций переломил тонкий хрящик. С безумным ужасом Агриппинилла, будто слепая, шарила вокруг себя руками, рот ее беззвучно открывался, от жуткой боли она даже не могла кричать. Калигула подхватил ее на руки и понес в спальню, громко требуя, чтобы позвали Харикла.

К счастью, ребенок не пострадал. Несчастную женщину отмыли от крови и напоили сонным отваром. А когда она уснула, Харикл сотворил чудо – тонкими щипчиками выправив переломанный нос. Агриппинилла еле слышно стонала, но не очнулась. Юния и Ливилла всю ночь просидели рядом. Друзилла забежала посочувствовать и сразу ушла.

Позже явился Гай и тоже остался с ними, но не ради сестры, а из-за Юнии. Видя, как сильно она напугана, он всю ночь прижимал ее к себе и нежно успокаивал, тихо переговариваясь с Ливиллой.

Утром на форуме в ведомостях было объявлено о разводе сестры императора и Домиция Агенобарба. Калигула не счел нужным прикрывать случившееся на пиру ложными оправданиями, сообразив, что Рим и так уже вовсю судачит о скандале. Домиций был взят под стражу и посажен под домашний арест, судебная комиссия должна была заняться его делом после празднеств.

Слабый стон заставил очнуться Юнию, задремавшую на плече у Ливиллы. Ливилла тоже спала. Агриппинила открыла глаза и посмотрела на Клавдиллу. Та нагнулась к ней и ласково погладила прядь рыжих волос, выбившуюся из-под закрывшей пол-лица повязки.

– Я теперь уродина? – тихо прошептала Агриппинилла.

Юния покачала головой:

– Нет, дорогая. Харикл вчера поработал на славу, но повязку придется поносить еще недельку. Потерпи, вначале сойдут синяки и срастется хрящ. Ничего страшного, ты будешь такая же красивая, как и раньше.

Молодая женщина попыталась улыбнуться, но онемевшие губы плохо слушались.

– А ребенок? – спросила она.

– Все в порядке. Кровотечения не было. Домиция вовремя оттащил Макрон, а там уже подоспели охранники.

– Это ужасно. Что теперь будет? Я опозорена на весь Рим.

Маленькая слезинка скатилась по щеке.

– Гай объявил о вашем разводе. Следовало сделать это раньше. Агенобарба посадили под домашний арест. У него будет время поразмыслить над содеянным, – ответила Юния.

– Это она виновата во всем, – шепнула Агриппинилла. – Только она. Я не смею просить тебя, подруга…

– Я сделаю все для тебя, сестра, – сказала Юния, уловив мольбу.

– Отомсти за меня этой шлюхе. Отомсти. Из-за нее одной я страдаю. Будь у меня силы, я сама сделала бы это, но пока не могу.

– Я подумаю, как лучше все устроить, – твердо сказала Клавдилла, ощутив, как разгорается ненависть в ее душе.

Ливилла пожелала остаться, а Юния ушла к себе. Ей нужно было поразмыслить, как привести в исполнение просьбу Агриппиниллы. Ей и самой было выгодно избавиться от Пираллиды, ставшей свидетельницей ее злодеяния во славу Гекаты. К тому же наверняка гетера знала от Ирода тайну ее любви к префекту претория.

Гемма помогла императрице снять одежду, сделала расслабляющий массаж, и незаметно для себя Юния уснула под успокаивающие движения ловких рук рабыни. Разбудил ее легкий удар в медный гонг.