Сдаёшься? - Марианна Викторовна Яблонская

Девушка. Устала. Я с утра стою. И к вам идти далеко все же… Я ведь на каблуках.

Мать. Скинь каблуки-то, садись отдохни маленько.

Девушка (садится). Спасибо.

Мать. Сиди, отдыхай, девушка. Чайку, может, выпьешь?

Девушка. Да нет, я посижу капельку, плащ посмотрю и побегу — я все же боюсь очередь пропустить, вдруг подвезут, а меня не будет.

Мать. Так тебе мой подойдет. Английский. Он такой же, как и французский, только воротник немного побольше. Я видела, как примеряли. Сейчас покажу. Да и от твоего места часа два, не меньше, до прилавка стоять. Налить чайку-то? Самовар вот, даже еще горячий, я из дома недавно.

Девушка. Спасибо.

Мать. Так я налью. (Наливает.) А вина немножко хочешь, согреться. Дует в магазине-то.

Девушка. Нет, вина не хочу.

Мать. Ну ладно. Дело хозяйское. Давай пальто. Я повешу пока. Двигайся к самовару поближе, а то варенье не достанешь. Это черничное. Бери безе. «Наполеон». Все сама делала. На совесть старалась.

Девушка. Спасибо.

Мать. Ты спасибо-то поменьше, а ешь побольше. Больно воспитанная ты. Одна, поди, у матери-то?

Девушка. У меня нет матери. Я сразу из детского дома в ясельки нянечкой устроилась, а вечерами в лесотехническом техникуме учусь. Там в общежитии и живу.

Мать. Вот оно как. А мать-отец где?

Девушка. Не знаю. Меня из дома младенца в детский дом отдали.

Мать. Да оно ничего, видать. Советская власть, видно, тоже не обижает — ишь ведь какая выросла: гладенькая, да румяная, и волосы вьются, ну прямо маменькина дочка. Залетка уже есть?

Девушка. Что?

Мать. Залетка, спрашиваю, уже есть?

Д е в у ш к а молчит.

Мать. Ну, залетка, дроля, хахаль, зазноба… кавалер — как вы это сейчас зовете?

Девушка (смеется). Кавалер… дроля… Я даже не поняла сначала. Сейчас так не говорят. Сейчас говорят просто — парень.

Мать. Ну, парень. Так есть?

Девушка. Парень есть. Только он не парень.

Мать. А кто ж он — девка, что ли?

Девушка (смеется). Нет, что вы. Он мужчина. Взрослый мужчина. Даже пожилой, можно сказать. Ему тридцать пять исполнилось.

Мать. Что же это ты такая хорошенькая и со стариком связалась?

Девушка. Он хоть и пожилой, а сам как маленький, хоть и женатый.

Мать. Час от часу не легче. А чего с женатым связалась — холостых мало? С женатым стариком связалась! Что тебе, парней не хватает? Никогда не поверю, чтобы у такой хорошенькой и парней было мало.

Девушка. Да бывает, ухаживают парни, в общежитие провожают, на танцы зовут — только им все равно, какая девушка, лишь бы молодая, а он только меня любит.

Мать. Любит, говоришь?

Девушка. Любит.

Мать. Значит, вот так втроем с его женой и живете?

Девушка. Зачем втроем? Он с женой не живет, да и меня не трогает.

Мать. Ну, девка, ты мне сегодня прямо чудеса рассказываешь. Я таких чудес никогда и не слыхивала. Что же вы с ним… и вместе ни разу не были?

Девушка. Не были. Я вообще ни с кем не была.

Мать. Девушка, значит.

Пауза.

Мать. Это хорошо. Теперь девушки днем с огнем не отыщешь. Дефицит. Разве что в детском саду. А тебе лет-то сколько?

Девушка. Двадцать три.

Мать. Двадцать три уже… А с виду не скажешь — двадцать три. И — девушка. Молодец. Целомудренная, выходит. А он не пристает?

Девушка. Нет, что вы, он до свадьбы сам меня трогать не хочет. «Не могу, — говорит он мне, — пока под одной крышей с другой женщиной живу, твою чистоту осквернять». Я однажды ночью к нему сама пришла. Выследила, когда его жена с любовником ушли, и пришла.

Мать. Так у его жены любовник есть?

Девушка. Есть.

Мать. И он знает?

Девушка. Знает. В этом-то все и дело. Так вот, я пришла к нему ночью и на шею к нему сама бросилась, а он губы себе все в кровь искусал, а меня не тронул!

Мать. Так, говоришь, свадьба у вас будет?

Девушка. Обязательно будет. Вот как его жена переедет к любовнику, так мы и поженимся.

Мать. А что же он сам от жены не уйдет, раз знает, что у нее любовник? И тебя бы не мучил.

Девушка. Жалеет он ее. Гордая она очень. Говорит, что руки на себя наложит, если он уйдет первым. Ей пока жить негде. Ее любовник со своей женой недавно развелся и пока с ней в одной квартире живет, он квартиру строит, но пока еще не готова.

Мать. Ой, девка, обманывает он тебя, как я погляжу! Спит он с ней преспокойно, право слово, спит, а тебе голову дурит, и ты в девках пропадешь.

Девушка. Да нет, что вы. Ведь он не такой, как все. Он странный очень. Он не может с ней быть после того, как она ему изменила. Даже если бы хотел — не может. Он ни к одной женщине не может прикоснуться, если она с кем-то другим была. Потому и меня полюбил. Его жена тоже девушкой была, когда они поженились. Это у него комплекс такой. За всю жизнь у него только одна жена и была. И теперь вот я.

Мать. Любишь его?

Девушка. Люблю. Какую музыку сочиняет, если бы вы слышали! Грустная только очень. Я всегда плачу, когда он мне играет. Правда, по радио еще его музыку не передают, но это дело будущего. Когда-нибудь он будет очень знаменит, вот посмотрите. А душа у него нежная, как у девушки, как у девочки даже. Он ужасно обидчивый и страшно розы любит. Но только чайные розы. Я всегда стараюсь чайные ему достать. Вы замечали, какой у чайных роз нежный цвет? Мне кажется, он сам на чайную розу похож. Мужчина — и такой нежный, правда, странно?

Мать. Знаешь что, девка?

Девушка. Что?

Мать. Иди-ка ты отсюда подобру-поздорову!

Девушка. Почему? Я вас обидела чем-нибудь?

Мать. Да не спрашивай ты меня ничего, окаянная! Ступай, говорю, отсюда подобру-поздорову!

Девушка. Что с вами? Вам нехорошо? Настроение испортилось? Знаете, у него тоже часто внезапно портится настроение, и тогда он может наговорить просто бог знает что, но на самом деле он очень нежный, потом он всегда кается и плачет. Он всегда говорит, что одна я могу его в чувство привести. Вот. Выпейте водички. Глотка два или три. Это поможет, увидите. Что, уже лучше стало?

Мать. Лучше. Ты прости меня. Сама не знаю, что накатило.

Девушка. Бывает.

Пауза.