Сдаёшься? - Марианна Викторовна Яблонская

Десятая женщина. Эва как!

Все смеются.

Четвертая женщина. А еще жалуемся, что времени у нас ни на что нет. По таким очередям стоять — откуда тут будет время?

Десятая женщина. А что мужиков за женскими плащами посылать? Они и за своими-то не стоят, вон ихний отдел пуст — терпения в них женского нету.

Четвертая женщина. Мужчин никогда в очереди не увидишь!

Девятая женщина. А ты уж, гляди, соскучилась?

Четвертая женщина (смеется). Разве что!

Пятая женщина. Явное дело! Мужчинов по очередям нет.

Десятая женщина. Ну а в воскресенье в восемь утра в винный отдел?

Все смеются.

Восьмая женщина. То-то и оно!

Все смеются. Потом пауза.

Десятая женщина. И чего все так за этими импортными вещами убиваются? Не понимаю. Не хлеб же действительно. Не все ли равно, какой плащ — французский, русский или африканский, — лишь бы не промокал. И ведь так дорого стоит, а все равно эва сколько стоят. Богатые все больно стали.

Пятая женщина. А ты всех ругаешь, а сама-то стоишь. Явное дело. Ступай вон в отдел рядом, бери любой плащ — и домой. Дешево и сердито. Сама-то чего за хфранцузским стоишь? Чай, без него не помрешь.

Десятая женщина. Эва! да я ж не себе. Себе бы я хоть брезентовый взяла. Ей восемнадцать сегодня исполнилось. Есть у нее плащ с восьмого класса. Да она его носить перестала. Хочу, говорит, новый, модный. И до чего ведь дошла — в проливной ливень в одном платьишке бегает. Эва! А одежа-то портится.

Восьмая женщина. То-то и оно.

Пятая женщина. Явное дело. Вот так разбалуем детей, а потом плачемся. Думаешь, одна для дочки стоишь? И я тож самое, для сына. Тут, считай, половина для сынов-дочек мается, а другая половина — спекулянтки, на людской глупости наживаются.

Восьмая женщина. То-то и оно. А лично я, девочки, люблю, грешница, в очереди постоять. Тут и про чужую жизнь узнаешь, и свою, бывает, добрым людям расскажешь. Я давно заметила: очередь — это школа жизни. Нигде человек так не разговорится, как в очереди. Стоять-то скучно, вот всякий и разговорится. А в этом случае много пользительного можно для себя подчеркнуть. А уж если спор какой в очереди выйдет — так оно, времечко, так и летит, так и проскользнет, родное, невидимочкой. То-то и оно. Я давно одна живу — дети по другим городам, редко и письмецо напишут — свои заботы теперь у них; соседка есть у меня, так, на мою беду, неразговорчивая попалась. Спросишь вечерком: «Как, мол, дела, Тоня?» — а она тебе: ничего, спасибо, — вот тебе и весь разговор, а я с людьми поговорить до страсти люблю. Хорошо, что меня аккурат угораздило жить, когда очередей много. Если бы очередей не было, так, ей-богу, что и делать бы, не знала. Удавилась бы с тоски, наверное. Есть у меня собачка, правда, такса, хороший песик, ничего не скажешь, а не говорит, окаянная. То-то и оно. Вот мне, к примеру, этот плащ французский совсем не нужен, а я постою, людей в свое удовольствие послушаю, сама побеседую, заодно и плащик пощупаю, может, и куплю его да соседке снесу, вдруг возьмет да и разговорчивей станет, а не возьмет — назад сюда принесу, люди возьмут, вещь полезная, дефицит, видать, а я по своей цене отдам, так с руками и ногами вырвут. Я спекулировать — ни боже мой, у меня честность прирожденная, дед мой при царской власти находился, полицейским был. То-то и оно!

Десятая женщина. Вы, матушка, плащик-то мне отдайте — у меня две дочки и племянница молодая. Одной куплю — так и второй сразу понадобится, а дают-то в одни руки по одному!

Седьмая женщина (молодая). Мне, мне, бабушка, я для подруги возьму!

Восьмая женщина. То-то и оно, может, и тебе отдам. Может, тебе. Это уж как захочу. Там посмотрим.

Третья женщина. Бывает же такое! Для развлечения в очереди стоять!

Четвертая женщина. И есть же лишнее время! Не понимаю.

Восьмая женщина. То-то и оно. Понять одному человеку другого бывает ох как трудно! Иногда и впрямь бывает легче с собакой договориться. С таксой-то я целый день разговариваю — все как есть понимает. Одно плохо — не говорит, проклятущая, никакой, и самой пустой, беседы, поддержать не умеет. То-то и оно. А очередь — это уж как есть школа жизни. Вот сегодня, к примеру, с самого утра за апельсинами стояла, так в очереди рассказывали, будто вчера на проспекте от молочного магазина ребеночка о трех месяцев вместе с коляской украли.

Третья женщина (интеллигентная). То есть как — украли?

Четвертая женщина. Почему — украли?

Голоса:

— Украли?

— Чего украли?

— Ребеночка, говорят, украли.

— Как это — украли?

Восьмая женщина. Так и украли. То-то и оно. Поставила мать коляску со спящим ребенком у двери, сама в магазин зашла, выходит, а коляски с ребеночком возле магазина нет. То-то и оно. Говорят, что всех спрашивала, не видели ли, потом, как дерево, рухнула, ее в больницу и увезли.

Первая женщина. А ребеночка-то нашли?

Восьмая женщина. Покамест и не нашли. То-то и оно. Люди видели, будто какой-то мужчина коляску с ребеночком в заднюю дверцу черной машины запихивал, да им-то что, им-то невдомек, думали, что отец.

Четвертая женщина. А может, и вправду отец?

Первая женщина. Ну какой же отец станет своего ребенка в машину пихать! Он какой-никакой, а о матери все же подумает.

Шестая женщина. Современные матери все раззявы! Это надо же ребенка на улице оставить! Я вот своего Вовку, покуда он маленький был, повсюду за собой таскала: я в магазин — и он в магазин, я в кино — и его в кино.

Третья женщина. Да позвольте, господь с вами, теперь же все оставляют, все так делают. У меня из окна кухни универмаг виден — так с самого утра возле него вереница колясок.

Шестая женщина. А потом вот так мамаши и расплачиваются. Был у нее ребеночек, а теперь сплыл. Поминай как звали.

Четвертая женщина. Между прочим, таскать младенца по магазинам и кино даже врачи не рекомендуют, это негигиенично.

Шестая женщина. А мне плевать — гигиенично или негигиенично. Зато мой Вовка цел и даже женился, а вот ейного — украли.

Третья женщина. Ну, мать здесь, разумеется, совершенно ни при чем. Обвинять в этом случае мать — значит оправдывать преступника.

Шестая женщина. Да кто ж его, сукиного сына, оправдывает? Да я бы