Ожерелье королевы - Александр Дюма

Олива почувствовала, как зубы у нее застучали от страха.

– Что же случится, если это в самом деле так, дорогая? – спросила она.

– Ну, прежде всего, вы ведь не королева, во всяком случае, насколько мне известно.

– Нет, не королева.

– Далее, обманом присвоив себе королевский ранг, чтобы совершить такой… легкомысленный поступок…

– Что же?

– Что? Вы нанесли оскорбление ее величеству. А это обвинение заводит людей очень далеко.

Олива закрыла лицо руками.

– В конце концов, – продолжала Жанна, – поскольку вы не совершали того, о чем он болтает, вам придется только доказать, что он лжет. А две ваши предыдущие выходки грозят вам тюремным заключением года на два-три, от силы на четыре, да изгнанием.

– Тюрьма! Изгнание! – в ужасе вскричала Олива.

– Это поправимо, но я все-таки приму меры предосторожности и скроюсь.

– Вас тоже не оставят в покое?

– Черт побери! Да ведь этот умалишенный меня выдаст! Ах, бедная моя Олива, дорого нам обойдется эта мистификация.

Олива ударилась в слезы.

– Нет мне покоя в жизни: то одно несчастье, то другое! – проговорила она. – Ох, нечистая сила строит мне козни. Право, в меня точно бес вселился. Того и жди новой беды.

– Не отчаивайтесь, но постарайтесь избежать скандала.

– Да, я больше не сделаю ни шагу из дома своего покровителя. А может быть, признаться ему во всем?

– Хорошо придумали! Этот человек лелеет вас, скрывая свою любовь; он готов по первому вашему слову окружить вас обожанием, а вы ему расскажете, как неосторожно вели себя с другим! Заметьте, я говорю – неосторожно, а ведь ему может прийти на ум совсем другое!

– Господи, вы правы.

– Более того: об этом происшествии пойдут слухи; назначат судебное разбирательство; оно вызовет у вашего покровителя опасения. Кто знает, вдруг он выдаст вас, чтобы укрепиться при дворе?

– О!

– Положим, он просто прогонит вас – что с вами станет?

– Я знаю, что пропаду.

– А когда обо всем проведает господин де Босир… – медленно продолжала Жанна, наблюдая за действием своего последнего удара.

Олива взвилась на месте. Одним движением она разрушила всю свою замысловатую прическу.

– Он меня убьет. Ах, нет, – прошептала она, – я сама лишу себя жизни.

Потом она повернулась к Жанне.

– Вы не в силах меня спасти, – с отчаянием сказала она, – нет, вы и сами погибли.

– В глубине Пикардии, – отозвалась Жанна, – у меня есть клочок земли, ферма. Может быть, если ускользнуть и добраться до этого убежища, скандала удастся избежать?

– Но этот безумец знает вас: он отыщет вас повсюду.

– О, если вы уедете, скроетесь и будете недостижимы, этот сумасшедший ничего не сможет мне сделать. Я скажу ему вслух: вы не в своем уме, если утверждаете такое; где доказательства? А потом я тихонько прибавлю: вы негодяй!

– Я уеду, когда скажете, – объявила Олива.

– Полагаю, что это разумное решение, – изрекла Жанна.

– Отправляться нужно немедленно?

– Нет, подождите, пока я все приготовлю. Укройтесь в доме, никому не показывайтесь, даже мне. Прячьтесь даже от своего отражения в зеркале.

– Да, да, положитесь на меня, дорогая.

– А теперь давайте вернемся: мы уже обо всем переговорили.

– Вернемся. Сколько времени вам понадобится для приготовлений?

– Не знаю. Но имейте в виду, отныне до вашего отъезда я более не подойду к окну. Если вы меня увидите, это будет означать, что в тот же день вы пуститесь в дорогу; будьте наготове.

– Да, благодарю вас, мой добрый друг.

Карета неторопливо вернулась на улицу Сен-Клод; Олива не смела более открыть рот, а Жанна слишком глубоко задумалась, чтобы говорить с Оливой.

Вернувшись, подруги расцеловались; Олива смиренно попросила у своей покровительницы прощения за то, что своей оплошностью причинила ей такую беду.

– Я женщина, – ответила г-жа де Ламотт, пародируя римского поэта[140], – и ничто женское мне не чуждо.

15. Бегство

Олива соблюла свое обещание. Жанна выполнила свое.

На другой день Николь начала прятаться от всех на свете; никто не заподозрил бы, что она проживает на улице Сен-Клод.

Она не высовывала носа из-за штор, пряталась за ширмой; ее окно было завешено, и напрасно заглядывали в него веселые солнечные лучи.

Жанна, со своей стороны, занималась необходимыми приготовлениями, зная, что назавтра истекает срок первого платежа в полмиллиона ливров; поэтому она старалась, чтобы к тому мигу, когда разразится взрыв, у нее не осталось ни одного уязвимого места.

Этот миг был конечной целью ее забот.

Она тщательно обдумала, стоит ли ей бежать; осуществить бегство было нетрудно; но оно стало бы бесспорным признанием вины.

Остаться, застыть на месте, как дуэлянт под ударами противника; остаться, рискуя погибнуть, но зато надеясь поразить врага, таково было решение графини.

Вот почему на другой день после свидания с Оливой она около двух часов пополудни подошла к окну, чтобы дать знать самозваной королеве, что на вечер назначен побег.

Невозможно передать радость и страх Оливы. Необходимость побега означала, что ей грозит опасность; сам побег сулил спасение.

Она послала Жанне красноречивый воздушный поцелуй, а затем собрала, то есть увязала в узелок кое-какие драгоценные безделушки своего покровителя.

Подав Оливе знак, Жанна исчезла из дому: она отправилась на поиски кареты, которой будет доверена драгоценная жизнь мадемуазель Николь.

Вот и все; самый внимательный наблюдатель не обнаружил бы более никаких сношений между подругами, обменивавшимися обычно столь красноречивыми сигналами.

Шторы были задернуты, окна затворены; в окнах допоздна мелькал огонек. Потом послышалось шуршание, какие-то таинственные шорохи, стуки, и все сменилось темнотой и молчанием.

Часы на церкви св Павла пробили одиннадцать вечера, и ветер с реки принес эти зловещие и гулкие удары на улицу Сен-Клод, когда Жанна прибыла на улицу св. Людовика в почтовой карете, запряженной тремя крепкими лошадьми.

Дорогу кучеру показывал сидевший на козлах человек, закутанный в плащ.

На углу улицы Золотого короля Жанна дернула человека за край плаща, веля ему остановить карету.

Человек спешился и подошел к графине.

– Пусть карета подождет здесь, дорогой господин Рето, – сказала Жанна. – За полчаса мы управимся. Я приведу сюда некую особу, она сядет в карету, и вы отвезете ее в мой домик в Амьене, платя двойные прогонные.

– Да, ваше сиятельство.

– Там вы сдадите эту особу моему арендатору Фонтену, а что делать дальше – он знает.

– Да, ваше сиятельство.

– Вот не помню… Вы вооружены, любезный Рето?