Вельяминовы. Начало пути. Книга 1 - Нелли Шульман

— Лепанто, — вдруг раздался сзади звонкий мальчишеский голос. «Вы обещали рассказать».

За Теодором стояли сыновья Вильгельма Оранского.

— А тебя, значит, отправили ко мне послом? — усмехнулся дон Хуан.

— Он сам вызвался, — объяснил Мориц Оранский.

— И не побоялся? — рассмеялся штатгальтер.

— Я ничего не боюсь, — холодно ответил Теодор и Марта, вдруг, на мгновение, увидела в нем покойного Селима — он даже голову назад откидывал точно так же.

«Он же потомок восемнадцати султанов», — Марта вспомнила, что ей рассказывал, Селим об истории Оттоманской империи. «Нет, конечно, ему нужен отец — видно, как он тянется к мужчинам».

— Ну, пойдемте, — дон Хуан поклонился дамам и развел руками: «Что ж поделать, когда будущие победители жаждут услышать воспоминания старого полководца!»

— Вы совсем не старый! — вдруг сказала Тео, и сразу же, смутившись, отвернулась.

— Мадемуазель, — Хуан Австрийский опустился на одно колено, — это лучший комплимент, который женщина может сделать мужчине. Если бы сейчас проводились рыцарские турниры, я бы попросил позволения носить ваши цвета».

— А вы сражались на рыцарском турнире? — встрял Теодор.

— Один раз, — улыбнулся Хуан Австрийский.

— Про это тоже расскажете, — потребовал мальчик.

— Я смотрю, ваш сын, мадам, — обернулся дон Хуан, — чувствует себя легко с особами королевской крови.

Марта со значением посмотрела на Теодора.

— Простите, ваше высочество, — нехотя сказал тот.

— Да ничего, — Хуан легко поднялся, — был бы ты юношей — я бы тебя забрал к себе, делать из тебя хорошего солдата.

Голубые глаза мальчика заискрились золотом. «Я хочу!»

— Ну как постарше станешь, — пообещал Хуан Австрийский.

— Так, значит, побудем здесь еще денька два — и разъедемся? Принц уже отправился в Гент, пора и нам домой, — Шарлотта обняла Марту за плечи. Обе женщины стояли на пороге замка, кутаясь в шубки, наблюдая за тем, как Вильгельм Оранский играет с детьми в саду.

«Но пока что мы на север, а ты — на юг?».

Марта посмотрела на низкий, сиреневый закат, на бесконечные снега вокруг крепостной стены и чуть вздохнула: «Да. Но мы ведь скоро увидимся, милая моя».

— Я буду скучать, — сказала Шарлотта и поцеловала подругу в мягкую, прохладную, румяную от мороза щеку.

Гент

— Нет, — сказал Петя, поднимая спокойный взгляд на торговца.

— Этот счет неверный. Вот, — он полистал страницы огромной книги, лежащей перед ним, — у меня все записано. Заказано двадцать туш быков, доставлено — семнадцать, вот и печати — моя и ваша, извольте убедиться. А вы пишете — Петя помахал счетом, — двадцать. Так дела не делаются, месье Термо. Исправляйте.

Толстый мясник побагровел. «Месье Корнель, ну что за мелочность. В следующий раз будет на три туши больше, я вам обещаю».

— Обещания, месье Термо, я принимаю только в виде векселей, с подписями и печатями, — Воронцов потер глаза — был день оплаты поставщикам, и длинная очередь тянулась из его приемной по лестнице вниз, и на узкую, вымощенную булыжником улицу. «Не задерживайте, прошу, я бы хотел сегодня со всеми расплатиться, и с вами — в том числе».

Мясник, пробормотав что-то нелестное, потянулся за чернильницей.

— Пьер! — Хуан Австрийский вошел в комнату, как всегда, — порывисто и быстро. «Пусть все уйдут!», — он махнул рукой, и торговцы мгновенно рассеялись. Корнель поднял глаза от расчетов. «Что такое, ваше высочество?».

— Пьер, вот скажи мне, — дон Хуан скептически посмотрел на своего финансиста. «Ты любил когда-нибудь, или у тебя в жилах золото вместо крови, и ты только о деньгах и думаешь?».

— Если бы я не думал о деньгах, — Корнель медленно, методично заострял перо, «нам бы, ваше высочество, нечем было бы платить солдатам. И тогда был бы второй Антверпен, только в Генте».

Они с доном Хуаном были в Антверпене через неделю после «испанского гнева». Армия наемников, не получившая жалованья, вошла в город, и три дня творила в нем, что хотела.

«Семь тысяч человек убито», — сказал ему дон Хуан. Телеги с трупами все еще шныряли по городу, и они ехали как раз за такой — на улице был стылый ноябрь, тела были синевато-белые, у многих женщин была сорвана кожа с головы — вместе с волосами.

— Примерзают ко льду, а потом их отдирают — сказал дон Хуан. «Зимой, конечно, воевать тяжелее, но болезней меньше, хотя бы этого можно не бояться».

Вокруг лежал растоптанный копытами лошадей, грязный, окровавленный снег, и Петя, ехавший за полководцем, все вспоминал ту встречу, месяц назад.

Они оба были одеты крестьянами, и приехали на таких же незаметных коньках.

— У тебя есть деньги? — вместо приветствия спросил Джон.

Петя потянулся за кошельком.

— Хотя бы двести тысяч флоринов, к следующей неделе — горько усмехнулся разведчик.

— Мне еще нашим солдатам платить, — сказал онемевшими на холоде губами Петя. «И даже если я все продам, там, в Лондоне, — он показал на север, — так быстро это не сделать. И потом, это же не только мое, там и Стивена деньги…

— Стивена! — разведчик вдруг взорвался. «Твой брат и Фрэнсис Дрейк дали королеве отличный совет — конфисковать груз с испанских кораблей, которые везли сюда, в Нижние Земли, золото.

Был шторм, он послали сигнал бедствия, им разрешили укрыться в плимутской гавани, а потом выпустили — но только уже без денег на борту.

— А для чего было то золото? — спросил Петя.

— Для наемников, — устало ответил Джон. «Теперь они просто зайдут в Антверпен, и будут его грабить. А четыреста тысяч флоринов ушло в английскую казну.

Ну, за исключением процента, полученного твоим братом — он его потратит, как обычно — на вино и шлюх», — разведчик подстегнул конька, и, развернувшись, пропал в полуночной тьме.

Петя даже ничего не мог сделать — нельзя было оставлять без жалования солдат Хуана Австрийского, иначе они бы тоже взбунтовались.

Воронцов наскоро собрал пару десятков тысяч флоринов, и послал их в Антверпен, но основной долг остался не выплаченным. Смотря на трупы на улицах, и разграбленные лавки, Петя вдруг, — сам не зная почему, — подумал: «Привезти бы сюда Степана. А, впрочем, зачем? Он бы опять сказал свое любимое: «это война и я воюю».

— Я, ваше высочество, любил, — синие глаза Корнеля погрустнели. «Даже два раза. И был женат, как вы знаете».

— Так вот, я влюблен, — заявил Хуан.

— Опять? — Пьер, как ни старался, не мог удержаться от улыбки.

— Я же только что с этой встречи со штатгальтером, — Хуан присел у стола.

— Как прошло? — поинтересовался финансист

— Упрямый голландский боров, — махнул рукой дон Хуан. «Я согласился на Гентский мир, а он все равно не захотел выдавать де ла Марка, сказал, что сам с ним разберется. Не верю я ему, они там все, — Хуан сцепил пальцы и показал Корнелю, — одной веревочкой вязаны, бандиты. Но это не главное, Пьер! Там я встретил ее!

«Слава Богу, подписывает, — мысленно перекрестился Петя, — «не зря я ему две недели твердил: «Ваше высочество, будьте благоразумней, не надо упрямиться».

— На переговорах? — нахмурил брови Корнель.

— На обеде после. Ее мамаша — какая-то немка, приживалка Шарлотты Бурбонской. Там и сама дамочка ничего, хотя, на мой вкус, старовата, но дочь ее, Пьер — само совершенство! — дон Хуан закатил глаза. «Глаза, — как изумруды, смуглая кожа, волосы цвета андалузской ночи. Ей лет четырнадцать».

— Ну что я тебе могу сказать, — Корнель вздохнул. «Вряд ли, дружище, ее выдадут за тебя замуж — она наверняка протестантка.

— Кто говорит про брак? — Хуан Австрийский расхохотался. «За все эти годы, что ты меня знаешь, — я хоть раз говорил о браке? И сейчас не говорю».

— Все же, — осторожно заметил Пьер, — наверняка она из приличной семьи.

— Ее мамаша — всего лишь купеческая вдова, — отмахнулся дон Хуан, — золото быстро заткнет ей рот. И потом, Пьер, ты же знаешь мои финансы как свои пять пальцев — всем своим незаконнорожденным детям я плачу хорошее содержание. И их матерям — тоже.

— Но как ты собираешься ее заполучить? — спросил Пьер.

— На то есть свои пути, — загадочно сказал Хуан Австрийский и вышел.

«Какая это любовь на моей памяти?» — Петя вздохнул, стал считать на пальцах, и тут же сбился. «Нет, — он потянулся за маленьким томиком, где он вел учет личным финансам полководца, — «лучше проверить по выплатам, так надежнее. Хотя не все от него рожали, конечно».

— А некоторые, — Воронцов усмехнулся, — скорее всего, и не от него. А деньги мы все равно выдаем, мы щедрые. Господи, восемь уже! Ну, значит, скоро жди девятого. Или девятую».

— Проходите, кто там по очереди! — крикнул он в раскрытую дверь. «Скоро я уйду обедать, так что остальным придется подождать».