Грот танцующих оленей (журнальные иллюстрации) - Клиффорд Саймак

— Ну, — решил шериф, — по-моему, пора подойти к двери и узнать, есть ли кто дома.

В голосе его прозвучала неуверенность. Да я и сам чувствовал себя здесь неуверенно, будто нежеланный гость, заявившийся на званый обед, где все приглашенные наперечет. Многие годы неведомые обитатели этого дома трепетно берегли свое право на одиночество — и вдруг врываемся мы, бесцеремонно нарушаем их драгоценное уединение да вдобавок выставляем в качестве повода недавнюю трагедию.

Шериф протопал по ступеням, остановился перед дверью и постучал. Не дождавшись ответа, начал колотить кулаком — по-моему, чисто рефлекторно; он не хуже моего чувствовал, что тут ни единой души. Не добившись успеха и на этом этапе, большим пальцем нажал на ручку двери, и та легко распахнулась.

— Эй, есть кто живой? — просунувшись в двери, позвал шериф и тут же, не дожидаясь ответа, вошел.

За дверью находилась большая комната. Можно было бы назвать ее гостиной, да только таких больших гостиных я не видел ни разу в жизни. Пожалуй, назову ее салоном — это слово подходит лучше. Обращенные к дороге окна были задернуты плотными шторами, и в комнате царил полумрак. Повсюду в беспорядке стояли стулья и кресла, а у стены напротив окон высился чудовищный камин. Но все это промелькнуло у меня где-то на периферии сознания, ибо мое внимание сразу же поглотил странный объект, стоявший в самом центре салона.

Шериф неторопливо подался вперед, шаркая ногами, и проворчал:

— А это еще что за чертовщина?

Под этим изящным определением выступал прозрачный куб, установленный на платформе примерно в футе от пола. На месте его удерживала рама, вроде бы металлическая. Внутри куба без всякой поддержки располагались зеленые ленточки наподобие тех, которыми размечают границы футбольного поля. Ленты всевозможной длины — от очень коротких до очень длинных — пересекались под разными углами, некоторые даже извивались зигзагами. А среди них были беспорядочно разбросаны светящиеся синие и красные точки.

Шериф остановился возле куба, пристально глядя внутрь, и негромко спросил:

— Мистер Пайпер, вы хоть раз видели что-либо эдакое?

— Ни разу.

Я присел на корточки и занялся внимательным изучением куба, отыскивая хоть какие-нибудь признаки идущих к светящимся точкам проводов. Никаких проводов не было и в помине. Я потыкал пальцем и ощутил что-то твердое, но не стекло, стекло бы я сразу узнал. Я попробовал в нескольких местах — везде одно и то же.

— Ну и какие выводы, мистер Торнтон? — поинтересовался шериф.

Я не нашел ничего умнее, чем ляпнуть:

— Это не стекло.

Внезапно положение одной из синих точек изменилось, но не плавно, а единым скачком, настолько быстро, что уследить просто невозможно. Только что она была здесь и вдруг оказалась в другом месте, в трех или четырех дюймах от прежнего.

— Ого, — удивился я, — да эта чертовщина работает!

— Наверное, какая-нибудь игра, — неуверенно пробормотал шериф.

— Трудно сказать, — возразил Невилл. — Нет никаких оснований для определенных умозаключений.

— Пожалуй. В общем, курьезная штуковина. — Шериф подошел к окну и начал возиться со шторой. — Впущу немного света.

Я не двинулся с места, продолжая наблюдать за точками, но они больше не двигались.

— Я бы сказал, четыре фута, — подал голос Невилл.

— Что четыре фута?

— Ящик. Куб, четыре на четыре. Каждое ребро — четыре фута.

— Похоже на то, — согласился я.

Шериф наконец раздвинул шторы, и комнату залил дневной свет. Я встал с корточек и огляделся — вид у салона был заброшенный. На полу ковер, повсюду стулья и кресла, диваны и журнальные столики у стен, канделябры с оплывшими свечами, камин; но ни картин на стенах, ни статуэток на каминной доске — вообще никаких мелочей, только мебель.

— Вид такой, — заметил Невилл, — будто переезд так и не закончился.

— Ладно, — сказал шериф, — пора за работу. Давайте поищем хоть какую-нибудь путеводную ниточку: бумаги, квитанции, телефонный справочник — да что угодно! Должны же мы знать, кого уведомить о смерти Стефана.

На обыск всего дома много времени не потребовалось — все остальные комнаты выглядели такими же запущенными, как салон. Только необходимая мебель, и все. Ни бумажки, ни пуговки — ровным счетом ничего.

— Невероятно, — пожал плечами шериф, когда мы вышли на улицу.

— И что теперь? — полюбопытствовал я.

— Узнаю в окружной регистрационной палате имя владельца.

Домой мы вернулись только к полудню. Я собрался жарить яичницу с беконом и уже выложил бекон на сковородку, когда Невилл остановил меня:

— Не суетись. Поедим чуть позже. Мне надо тебе кое-что показать.

Голос его подрагивал от напряжения, и это меня встревожило: за все время нашей дружбы такое случилось впервые.

— Невилл, в чем проблема?

— Вот в этом. — Он сунул руку в карман пиджака, извлек полупрозрачный кубик дюймов четырех высотой и положил его на кухонный стол. — Погляди-ка внимательно и скажи, что ты об этом думаешь.

Я поднял кубик и озадаченно взвесил на ладони: он оказался тяжелее, чем я ожидал.

— Осмотри его, — подсказал Невилл, — загляни внутрь. Поднеси к глазам и загляни, иначе ничего не увидишь.

Вначале я и в самом деле ничего не увидел, но когда поднес кубик к самым глазам, то разглядел в нем что-то вроде сцены древней битвы. Фигурки были крохотные, но выглядели совсем как живые и даже цветом ничуть не отличались от настоящих. Кубик оказался произведением искусства, и тот, кто его изготовил, был истинным мастером своего дела.

                                          Иллюстрация   NIGEL  HILLS

Да притом там заключались не только фигурки воинов, но и пейзаж — битва разыгрывается на плоской равнине, вдали виднеется водная гладь, а чуть правее — холмы.

— Великолепно, — восхитился я. — Где взял?

— Великолепно?! И больше тебе сказать нечего?

— Впечатляет, если так тебе более по душе. Но ты не ответил. Где ты это достал?

— Кубик лежал рядом с телом Стефана. Скорее всего, был у него в кармане пиджака, а медведь разодрал карман.

Я протянул кубик Невиллу.

— Непонятно, зачем носить такую вещь при себе.

— Вот именно! Точно так же подумал и я. И выглядит кубик странно — на пластик не похоже, и стекло тут ни при чем. Ты обратил внимание?

— Да. А если вдуматься, то и на ощупь он какой-то не такой. Вроде твердый, но ощущения твердой поверхности под пальцами нет. Как у того большого куба в Вигваме.

— Подумать только, — сказал Невилл, — в тот самый момент, когда я столкнулся с человеческой гибелью, когда перед моим потрясенным взором лежал еще не остывший