Четыре танкиста и собака - Януш Пшимановский

Глотая слезы, Янек сказал Павлову:

– Все закончится сразу. Он не будет мучиться.

И именно в это время, когда Янек уже потерял всякую надежду, он почувствовал, что шнур ослаб. Он попробовал его выбирать. Шнур пошел ровно и быстро.

– Молодец пес, – сказал капитан.

– Ослабел. Пришлось отдохнуть, – говорил Кос, складывая бечевку кругами на земле. – Братцы! – закричал он радостно в сторону танка. – Кто-нибудь сбегайте в туннель, тащите сюда Томаша. Сейчас двинемся.

Первым выскочил и побежал Саакашвили.

– Около ста килограммов хорошего тротила осталось, – бурчал капитан, прикидываясь недовольным.

– Главное, что там рубанет. Через сколько?

– Минут через восемь.

В туннеле зашаркали легкие шаги, из пролома в стене выскочил Шарик, удержался на ногах и, гордый выполненным заданием, замахал хвостом, подавая своему хозяину мешочек со взрывателем.

– Холера… – произнес Янек, инстинктивно отдергивая руку.

– Возьми у него, – приказал капитан.

Насвистывая сквозь зубы свою песенку, он взял из рук Коса взрыватель, подошел к воде и швырнул его как можно дальше.

– Смываемся, – сказал он Косу. – Вся работа впустую.

Янек на руках отнес пса к танку, через люк механика подал его Густлику.

– Он много сделал, – оправдывал он Шарика. – Только под конец ошибся.

– Каждый может ошибиться, – ответил Павлов. – А вот взрыва не будет.

Прибежал запыхавшийся Саакашвили.

– Томаш идет? – спросил Кос.

– Едет.

– На чем?

– Я не знаю, как это по-польски…

Слегка постукивая на стыках рельсов, подъехала дрезина. Томаш, раскачивавшийся над рычагами, затормозил перед самым танком и, счастливо улыбаясь, показал на груду съестных припасов, уложенных на дрезине.

– Свалим? – спросил Густлик и наклонился, чтобы ухватиться за борт.

– Ясное дело, – поддержал Григорий. – Дорогу загораживает.

Черешняк, думая, что они посходили с ума, прыгнул им навстречу, раскинув руки.

– Подождите! – крикнул Кос и, повернувшись к капитану, показал рукой на неиспользованный взрывчатый материал у стены. – От орудийного снаряда взорвется?

– Конечно, – подтвердил Павлов, на лету схватив предложение и еще раз взглянув на часы. – Грузите.

По примеру Коса весь экипаж быстро принялся за работу. Ящики молниеносно переходили из рук в руки. Черешняк тоже работал в цепочке между Густликом и Григорием и, наклоняясь вправо и влево, объяснял то одному, то другому:

– Колбаса со склада… хлеб и масло… на бутылках «коньяк» написано… должно быть, для командования… или для Гитлера…

Павлов укладывал ящики тесно друг к другу, капсюли высыпал из коробки в середину между тротилом. Скрепил весь груз веревкой, а Кос помог ему.

– Разгоняй, Густлик, а после стрелки прыгай… Томаш тебе поможет.

Елень и Черешняк влезли на дрезину. Силезец поплевал на ладони и начал командовать:

– Тяни – толкай, тяни – толкай!

Остальные члены экипажа вскочили в танк. Рявкнул мотор, погрелся с минуту на холостом ходу и вот уже сдвинул машину с места и погнал вперед.

Они отъехали совсем недалеко, когда за спиной у них вспенилась вода и ринулась вверх. Ударила столбом в свод и погналась за ними широкой волной. Загремел взрыв, сдул пыль с бетона.

Янек, приникший к прицелу пушки, немного опустил ствол.

– Механик, выключи свет, – приказал он.

Рефлектор погас. Дрезина впереди казалась черным ящиком, над которым ритмично склонялись и распрямлялись фигуры Томаша и Густлика. Все яснее подсвечивал дрезину свет, идущий со станции, но, вместо того чтобы повернуть у стрелки, дрезина проскочила прямо. Те двое сбились с ритма, начали махать руками.

– Тише ход… Стой!

Кос выскочил на броню, с брони на землю и побежал к развилке. Дрезина возвращалась задним ходом.

– Видишь, стрелка плохо сработала, – ругался Густлик.

Он соскочил и повернул рычаг, но рельсы даже не дрогнули.

– Развинтили, чертовы прохвосты!

– Пан плютоновый, подождите, – попросил слегка напуганный Томаш.

Он повернул рычаг обратно, вынул из кармана гайку и привинтил ее.

– Сейчас переведу.

– Через две минуты полночь! – закричал Павлов из люка механика.

Стукнули рельсы, передвинутые стрелкой.

– Нажмем!

– Поехали!

– Хорошо, хоть близко.

Немцы заметили движение около развилки. Двое или трое бросились по путям навстречу. Через несколько шагов, однако, остановились, что-то начали кричать, размахивая руками. Один зажег фонарь, но его луч был слишком слаб, чтобы пробиться на расстояние почти двухсот метров.

Кос уперся ногами в шпалы, изо всех сил толкнул дрезину. Елень нажал на рычаг, Черешняк потянул – и дрезина резко сдвинулась с места. Колеса стукнули на первом, на втором стыке.

«Рыжий» зарычал и пошел следом. Командир, подбежав сзади, вскочил на броню, добрался до башни. Он хотел было сам зарядить орудие, но на месте Черешняка уже стоял Павлов, готовый действовать.

– Осколочным, – приказал Янек.

Капитан зарядил и, захлопывая замок, крикнул:

– Готово!

Прицел сокращает расстояние, в Косу казалось, что дрезина почти въезжает на станцию. У него мелькнула мысль, что Густлик напрасно рискует. Такого же мнения придерживался и Томаш, со страхом глядевший через плечо.

– Надо удирать! – прокричал он между двумя толчками.

– Еще! – крикнул в ответ Елень.

Сквозь стук колес и свое тяжелое дыхание они услышали, как кто-то из немцев орал другому:

– Дай ракету!

– Отваливай! – скомандовал Густлик.

Черешняк соскочил с разогнавшейся дрезины. Несмотря на спешку и страх, успел сунуть руку в груду съестного и ухватить круг колбасы.

Елень еще раз рванул рычаг. И соскочил в то самое мгновение, когда выстрел из ракетницы выбросил в горло туннеля осветительную ракету. Ракета летела по плоской траектории и, не догнав наших, которые удирали на полной скорости, упала на путь. Подскочила несколько раз и, шипя, догорала на земле.

В этом свете по стенам метались, как сумасшедшие, тени. Застучали очереди автоматов, посылаемые немцами вслепую. Пули ударяли о стены, неистово свистели, но не попадали.

Томаш и следом за ним Густлик уже достигли неторопливо тащившийся танк, вскочили на броню. Один за другим исчезли в башне и захлопнули люки. «Рыжий» прибавил скорость.

Янек, все это время не отрывавшийся от прицела, видел, как разогнавшаяся дрезина, размахивая рычагами, въезжает на подземную станцию. Два солдата отскочили с ее пути. Кто-то бросил камень на рельсы, чтобы остановить ее.

С перрона на дрезину прыгнул офицер в пятнистой куртке. Схватил тормоз и потянул изо всех сил. Из-под колес посыпались искры. Резко снижая скорость, платформа миновала выбоину в стене, проехала еще несколько метров и остановилась.

– Стоп! – приказал Янек.

Танк слегка опустил ствол и остановился. Этот выстрел должен быть безошибочным. Нити прицела скрещиваются точно посредине дрезины.

– Огонь!

Густлик нажимает на спуск, и почти одновременно с отдачей орудия все перископы и прицелы до белизны освещаются резким блеском. Грохот взрыва ударяет в броню, как кулак боксера: мягко, но сильно.

– Все нормально. Порядок, – услышали они приглушенный спокойный голос Павлова в наушниках шлемофонов.

Рассеялся дым, поредела пыль, все яснее просматривалась в перископы подземная станция, заваленная обломками бетона, убитыми и брошенным снаряжением. На расстоянии десяти с лишним метров стена была разворочена взрывчаткой в канале электрокабелей. Около широких ступеней, ведущих вверх, горела и дымилась груда пустых ящиков.

Шлепая гусеницами, «Рыжий» медленно двинулся вперед.

– Сколько добра погибло, и бутылки, наверное, разбиты, а на них написано «коньяк»…

– Заткни, Томек, свою трещотку, – прервал его Густлик.

Даже внутри танка услышали они молотьбу артиллерийских выстрелов на поверхности земли.

Сначала по одному, а потом группками стали сбегать вниз немецкие пехотинцы, согнанные сюда огнем артиллерии. Кто-то заметил танк, кто-то заорал:

– Танк, внимание, танк!

– Стой! – скомандовал Кос.

Сквозь толпу протискивались истребители танков с металлическими трубами «грозы танков», с дубинами фаустпатронов, бегом занимая позиции. Они прятались в выбоинах разбитого бетона.

– По пехоте, прямой наводкой, осколочным…

– Готово! – доложил Густлик.

– Огонь! – приказал Янек.

Почти одновременно брызнул рваный огонь из отверстия ствола, и снаряд разорвался на лестнице. Взрыв взметнул куски бетона, снаряжение и изувеченное оружие.

Один из снарядов фаустпатрона ударил в стену туннеля, приварился к ней огненным пятном. Другой снаряд попал прямо в металлический фартук танка, сорвал его и отбросил.

– Получили?

– Нет, – ответил Саакашвили, – просто обшивка пошла.

Заработал пулемет переднего стрелка, выпуская короткие очереди в ловких руках Павлова. А между выстрелами из орудия стучал спаренный с орудием «Дегтярев» Густлика.