Невозвращенцы - Михаил Черных

Увидев противника рабы среагировали каждый по-разному. Примерно треть безропотно встала на колени и ждала своей смерти, другие начали сбиваться в толпу, стараясь выпихнуть в первые ряды другого, третьи в ужасе побежали к другой стороне арены и только банда, вооруженная копьями и щитами, решила подороже продать свои жизни.

Львы явно были натренированы не только на охоту за людьми, но и на некий, назовем это так, своеобразный артистизм. Первыми они догнали и растерзали бегущих, под радостные крики толпы. Потом смерть пришла к стоящим на коленях. Построившуюся в какой никакой, а все же в строй банду, ощетинившуюся копьями и трезубцами, львы, как самую сложную добычу видимо решили оставить на потом, а сейчас черед пришел сбившимся в кучу. В этой куче, вторым в ряду стоял Игорь.

В это время народ на трибунах радостным смехом и шутками комментировал каждую смерть. И мужчины и женщины с живым интересом рассматривали творящуюся на их глазах бойню. Не были забыты и знакомства, легкий флирт, назначение свиданий и тесные объятья. Между рядов протискивались шустрые разносчики вина и сладостей, быстрыми рыбками шныряли местные прародители букмекеров. Ставки ставились на все — сколько львов поранят, сколько продержатся рабы, в какой последовательности их убьют…

Львы кружили вокруг людей, как акулы кружат вокруг тонущего корабля. То один, то другой подходил чуть ближе и разевал свою пасть в громком реве, от которого стоявшие впереди рабы суетливо старались забиться поглубже. Спустя минут пять такое развлечение надоело зрителя и они стали громкими криками и улюлюканьем подхлестывать хищников. Наконец вожак решился. Он отошел чуть назад, разбежался и с диким ревом прыгнул в толпу. Как соломенный под его лапами сломался неудачливый раб, еще трое были сильно порваны когтями. Толпа, до этого бывшая монолитной, тут же развалилась на несколько кучек поменьше. Несколько мечей, прочертившие на коже вожака кровавые царапины, только больше раззадорили и зрителей, кому-то это принесло несколько лишних медяков, и самих зверей. Почувствовав пролитую кровь остальные хищники ворвались в толпу и стали клыками и когтями разрывать на куски беззащитные тела. Вою избиваемых рабов вторил такой же вой со скамей. Потерявшие последние человеческое подобие римляне с утробным ревом, невзирая на пол, привстав на скамьях, встретили этот праздник смерти.

Игорю невероятно повезло. Стоявший перед ним раб принял на себя удар львиной лапы, тем самым невольно защитив от него Игоря. От толчка Игорь с телом упал. Парня окатило тем, что еще раньше было содержимым головы стоящего перед ним человека, и это послужило катализатором. Прокатившийся по венам адреналин огненным шаром смел все то рабское оцепенение и покорность, которой он заразился в казематах этого колизея. Уже падая, руки крепко сжали меч и теперь Игорь жалел, что не присоединился к той банде, единодушный с ними в желании продать свою жизнь подороже. Даже сейчас, чуя смрад из пасти льва, но не видя его из-за рухнувшего на него тела, Игорь вслепую стал отмахиваться, стараясь хоть как-то сопротивляться. Как не парадоксально, но это принесло неожиданные плоды. Сунувшийся лев пропорол о кончик меча себя лапу. Разъяренный он отпрыгнул, наступил на нее, пришел в еще большую ярость и бросился на ближайшего стоящего раба, разодрав его на куски.

Поняв, что смерть чуть отступила, Игорь решил притвориться мертвым. Лежащее на нем тело частично прикрывало его, размахивать руками он прекратил и даже дышать решил потише и пореже, несмотря на желание организма получить побольше кислорода. Не повезло ему уже под конец сражения. Один из последних рабов, падая уже мертвым, ударил своей головой голову Игоря, и тот потерял сознание.

Очнулся Игорь от того, что кто-то с силой рванул его поперек груди. Думая, что это лев, он отмахнулся еще зажатым в руке мечом, но в ответ послышался вскрик и вполне человеческая, хотя все так же непонятная речь.

Везенье сегодня было на стороне Игоря. И везло ему так, что впору было больше не надеяться на счастливый случай еще как минимум год. Сначала ему повезло не умереть сразу о львиных когтей, потом его судорожные дрыганья поранили льва, потом ему удачно перепало по голове, что он пропустил все самое «интересное», но самое главное его везенье было в том, что этой бойней сенатор закрывал игры, посвященные свадьбе своей дочери, поэтому тела убирать стали не сразу же после представления, чтобы подготовить поле для следующего, а гораздо позже. Уже давно загнали львов и последний зритель покинул свое место, уже начало темнеть, и только тогда появились мортусы, которые палками с крючьями на концах грузили тела погибших на телеги и увозили их за стену города, на бедняцкое кладбище. Именно глубокие и длинные царапины от такого крюка, которым с него сняли лежавшее сверху тело, и привели в чувство Игоря.

Случай Игоря был очень редким. С арены можно было выйти тремя способами. Первый и самый частый — это сквозь ворота Смерти на кладбище. Второй — это победив в бою обратно в свою камеру. И третий, самый редкий — это выход сквозь Триумфальные ворота, когда восхищенная искусством гладиатора толпа дарила ему свободу. Игорь проиграл и должен был умереть, но он пережил представление, поэтому он по закон теперь принадлежал… Никому. Но он был рабом, свободным он не стал, поэтому мортусы, будучи сами рабами, быстро скрутили ему руки и решили в тайне от квестора цирка продать этого раба первому попавшемуся покупателю, а деньги прогулять.

Первым человеком, которого они встретили, оказался Ганник, помощник знаменитого ланисты Кая Муция Сцеволы, задержавшегося в цирке по своим делам. Короткий разговор, небольшой мешочек, с легким звяканьем перешедший из рук Ганника в руки мортуса, и проблема была решена. Теперь Игорь являлся собственностью, пусть и незаконной, помощника ланисты, и потребуй особо придирчивый вигил расследования, то Ганнику пришлось бы нехорошо. Хотя, тот был уже не сосунок, и знал, что такие проблемы нужно решать еще до их возникновения точным броском крупной медной монеты достоинством в несколько ассов в жаждущие руки вигила, так что можно было надеяться, долгий путь до города Ларисс пройдет спокойно.

— … Таким образом мы не смогли выполнить приказ, и вверяем свои судьбы Вам. После гибели в бою трибуна Опилия Макрина я, как старший по званию, согласно положению взял командование на себя, и продолжил погоню, но… Охрана проявила смелость и мужество, а также неожиданное огнебойное оружие, поэтому нам не удалось захватить или хотя бы уничтожить цель до того, как она соединилась с основными силами россов, — докладывал центурион по приезде в Рим. Его выслушивал сам начальник разведки Леонардо ди Медичи.

— Что ты обо всем этом думаешь?

— Меня очень смущает совершенно невиданная форма и снаряжение охранников княжны. И оружие…

— Привезли?…

— Образцы взяты и будут вскоре доставлены Вам.

— Хорошо.

— Такое ощущение, — продолжа свои раздумья центурион, — что они не россы вовсе. Наймиты чьи-то… Да и пленник не знал ничего про…

— Что? Ты взял пленника?

— Так точно!

— Где он? Приведи его немедленно! Он очень важен!

— Э… Я оставил его в Лисбоне. В городской тюрьме у эдила. Я подумал, что нерационально будет…

— Центурион! Ты идиот! — закричал на вытянувшегося по стойке смирно легионера Леонардо ди Медичи. — Почему ты не привез его с собой?

— Но господин…

— Молчать! Мы срочно выезжаем в Лисбон. Я сам допрошу того раба. Он чрезвычайно важен!

— Но господин. Что может случиться?

— Ты не знаешь, что с важными для тебя вещами, если их не брать под пристальный контроль, все время что-то случается. Так мир устроен! И центурион…

— Что, господин?

— Молись, чтобы это был не тот случай…

Тот путь, что центурион неторопливо проделал за тридцать дней, они преодолели вдвоем в бешенной скачке за пятнадцать. Паузы били только на короткий сон, причем не всегда он приходился на ночное время суток, и на быструю смену лошадей в трактирах или окружающих виллах. Отказать никто не осмеливался.

Происходило это так. Во двор виллы врывались двое запыленных и грязных всадника на загнанных лошадях. Челядь звала охрану, а пока та бежала, эти спешивались и шли в конюшни, где выбирали себе другую пару лошадей. Прибегавшему со стражей хозяину или распорядителю тот что помоложе протягивал руку для поцелуя — там на среднем пальце в золотой оправе кольца горел закатным пламенем крупный рубин с вырезанным на поверхности орлом (этим перстнем можно было пользоваться и как печатью). Хозяину оставалось только склониться и поцеловать эту руку — перстень личного посланника цезаря не предусматривал никакого сопротивления его носителю.

Благодаря этой скачке рано утром девятого дня пути они, шипя от боли в стертых до мяса ногах и ягодицах, смогли поднять с постели эдила Лисбона.