Раздражающие успехи еретиков - Дэвид Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он замолчал, и когда Мерлин взглянул на маленький обзорный экран рядом с правым коленом пилота, датчик в задней кабине показал ему пожатие плеч императора.
— Когда-то на Старой Земле жил писатель, — сказал он. — Он умер за триста лет — триста старых земных лет; это было бы около трехсот тридцати лет по Сейфхолду — до того, как мы встретились с Гбаба, но он писал нечто, называемое «научная фантастика». Его звали Кларк, и он сказал, что любая достаточно продвинутая технология неотличима от магии.
— Неотличимое от магии, — тихо повторил Кэйлеб, затем кивнул. — Полагаю, это хороший способ думать об этом. И это заставляет чувствовать себя немного лучше, немного меньше похожим на какого-то невежественного дикаря.
— Это хорошо, потому что в тебе нет ничего от «невежественного дикаря», как и в Шарлиэн, в Нармане — даже в Гекторе. В рамках того мировоззрения, которое тебе разрешила Церковь, ты такой же умный, способный и изобретательный, как и кто-либо в истории человечества, Кэйлеб. На самом деле, хотя я бы и не хотел, чтобы у тебя раздулось эго или что-то в этом роде, вы с Шарлиэн чертовски невероятны, если разобраться. Все, что нам нужно сделать, это разрушить барьеры, воздвигнутые Лэнгхорном и Бедар, чтобы держать вас всех в тюрьме, а интеллект, способности и изобретательность сделают все остальное.
— Конечно, для преодоления барьеров потребуется нечто большее, чем просто победа над храмовой четверкой, — сказал Кэйлеб. — Знаю, ты уже говорил мне это, но теперь, глядя на все это, думаю, что наконец-то понял, что ты на самом деле имел в виду. Никто из тех, кто вырос на Сейфхолде, не будет готов к чему-то подобному без предварительной подготовки. И теперь я точно понимаю, почему ты сказал, что не можешь просто отдать это. Почему мы должны научиться создавать это — и принимать это как нечто, что не является «злом» — для самих себя.
— Как говорит Мейкел, по одной битве за раз, — согласился Мерлин. — Сначала мы разорвем политическую и экономическую хватку Храма; после этого мы разберемся с ложью в самом Писании. И это, Кэйлеб, будет еще более жесткая борьба, во многих отношениях. Тот факт, что восемь миллионов грамотных колонистов оставили так много писем, дневников и личных записей — абсолютно честных, насколько им было известно, — о том, как они взаимодействовали с «архангелами», и о том, что они пережили в сам день Творения, оставит нам кошмар, когда мы попытаемся рассказать всем, что все это ложь. Сам факт того, что у меня есть пещера, набитая технологическими игрушками, не собирается «волшебным образом» заставить исчезнуть в одночасье девятисотлетнюю веру… или заставить людей, разделяющих эту веру, чувствовать себя немного счастливее из-за возможности попасть в «ловушки Шан-вей». Вот почему нам нужны такие люди, как Хаусмин, Рейян, Ражир Маклин и все остальные. «Научная революция» Сейфхолда должна прийти изнутри, а не быть передана каким-то сверхъестественным приспешником Шан-вей, и мышление, которое сопутствует этому, должно заразить всю планету. Я только надеюсь, что мы сможем избежать целой серии религиозных войн между людьми, стремящимися принять новое, и людьми, отчаянно пытающимися защитить старое как свою единственную надежду на спасение.
— Я не собираюсь видеть, как Сейфхолд строит эти «разведывательные скиммеры» в своей жизни, не так ли? — тихо спросил Кэйлеб.
— Я так не думаю, — так же тихо подтвердил Мерлин. — Я бы хотел, чтобы это было так, и полагаю, что это может случиться. Но боюсь того, что произойдет, если мы так быстро расскажем всем правду. Может быть, все изменится, может быть, я слишком пессимистичен. Но у меня и так достаточно крови на руках, Кэйлеб. Я не хочу больше, чем должно быть.
— Думаю, что я, наконец, начинаю понимать, почему ты так одинок, — сказал Кэйлеб. — Ты не просто единственный человек, который помнит, откуда мы все пришли на самом деле. Ты единственный человек, который увидит, как умрут такие люди, как отец, я и Шарлиэн, и оставят тебя продолжать вести ту же борьбу без них.
— Да. — Кэйлеб с трудом расслышал единственное слово, и Мерлин на мгновение закрыл глаза. — Да, — повторил он громче. — И если вы хотите взглянуть на это с другой стороны, думаю, что у меня очень хорошие шансы быть лично ответственным за большее кровопролитие, чем у любого другого отдельного человека в истории.
— Драконье дерьмо! — Кэйлеб произнес эти два слова так резко, что Мерлин резко выпрямился на своем летном кресле. — Не слишком вини себя, Мерлин! — продолжил император чуть менее резким тоном. — Лэнгхорн, Бедар и Шулер — это те, кто устроил этот беспорядок, а Клинтан, Мейгвейр и Тринейр — это те, кто был готов убить целое королевство, чтобы поддержать их! Думаешь, что все это прекратилось бы каким-то волшебным образом, если бы ты просто решил оставить «достаточно хорошо в покое»? Ты не настолько глуп.
— Но…
— И не говори мне никаких «но», — прорычал император Чариса. — Это беспорядок, тысячи людей будут убиты, может быть, даже миллионы, и ты — и я, и мои дети, и мои внуки, если это то, что нужно, окажемся прямо в центре этого. Но в конце концов, Мерлин Этроуз — или Нимуэ Албан — правда победит. И частью этой правды является тот факт, что группа своекорыстных, продажных тиранов решила использовать Самого Бога в качестве тюрьмы для всех остальных нас. Я помню кое-что, что я читал в той истории Земной Федерации, которую оставил Сент-Жерно. Что-то о том, как поливать дерево свободы кровью патриотов. Лично я бы с таким же успехом полил его кровью нескольких тиранов, но это не меняет правды о том, что иногда людям приходится умирать за то, во что они верят, за свободу, которую они хотят для себя и своих детей. И это также не
