Раздражающие успехи еретиков - Дэвид Вебер

с вами, капитан, — сказал он. — Не притворяюсь, что понимаю все это. Если уж на то пошло, я не притворяюсь, что понимаю и половину из этого! Но, по крайней мере, теперь я знаю, как тебе удается делать некоторые… странные вещи, рассказы о которых я слышал. Ты действительно задушил трех кракенов голыми руками, не так ли?

— Не совсем, — ответил Мерлин с кривой улыбкой. Затем он снова повернулся к Шарлиэн. — Мы ответили на ваши вопросы, ваша светлость? — тихо спросил он.

— О, ты ответил на вопросы, которые, как я знала, у меня были до этого, — заверила она его. — Конечно, ты дал мне по крайней мере пару дюжин новых!

— Похоже, это действительно так работает, дорогая, — согласился Кэйлеб.

— Самое трудное — это признать, что всю мою жизнь все, чему меня учили о Боге и архангелах, было ложью. — Голос Шарлиэн был низким и горьким, и челюсть Сихэмпера сжалась, как будто она говорила и за него тоже.

— Ваша светлость, вам действительно нужно обсудить это с архиепископом Мейкелом, — сказал ей Мерлин. — Вы уже знали, что такие люди, как Клинтан и Тринейр, могут искажать и злоупотреблять верой других. Однако все, что они на самом деле сделали, знали они об этом или нет, — это пошли по стопам Лэнгхорна и Бедар. Боюсь, в том факте, что продажные и амбициозные люди готовы лгать даже о Самом Боге в своем стремлении к власти, нет ничего нового, но это не делает ложным все, во что вы когда-либо верили о Боге. На самом деле, как бы мне ни было неприятно это признавать, такие люди, как архиепископ и Братья Сент-Жерно, поверили в правду, когда увидели ее, во многом из-за ценностей, которым их научила религия, придуманная Лэнгхорном и Бедар, чтобы поработить каждого жителя Сейфхолда. Подобные вещи, как правило, происходят, когда люди используют благость Божью в качестве оружия. Я лично убежден, что, несмотря на все усилия Лэнгхорна или Бедар, они не в состоянии удержать Бога от того, чтобы Он пробрался сквозь щели, когда Ему этого захочется.

— «Пробираясь сквозь щели», — тихо повторила Шарлиэн, затем улыбнулась. — Полагаю, что это, по крайней мере, один из способов взглянуть на вещи. И я действительно понимаю, почему архиепископ на данный момент не желает оспаривать фундаментальные доктрины Церкви.

— В то же время, однако, мы создаем своего рода собственный внутренний круг, — отметил Кэйлеб. — Мы четверо здесь, Братья, доктор Маклин и несколько других в королевском колледже. Нам придется и дальше быть почти безумно осторожными с тем, кому еще мы расскажем об этом, но это только начало.

— Да. — Глаза Шарлиэн снова закрылись, и Кэйлеб почувствовал, как напряглись ее мышцы в кольце его руки. — И боюсь, что оговорки архиепископа относительно того, чтобы рассказать всю правду графу Грей-Харбору, относятся и к Мараку. Он любит меня, и он доверяет мне, и он полностью осведомлен — и возмущен — коррупцией в Храме и Зионе. Но его фундаментальная вера — такая же сильная часть его самого, как была вера дяди Биртрима.

Последнее слово вышло надтреснутым, таким дрожащим, что, казалось, в нем было два слога, а не один, и рука Кэйлеба успокаивающе сжалась вокруг нее.

— Мне так жаль, любимая, — сказал он, наклоняясь ближе, чтобы прижаться щекой к макушке ее склоненной головы. — Знаю, что ты любила его.

— Любила. Я знаю, — прошептала она. — И я действительно верила, что он любит меня.

— Думаю, что он это сделал, ваша светлость, — тихо сказал Мерлин. Она открыла глаза, полные слез, чтобы посмотреть на него, и он вздохнул. — Первоначальный план был его, это правда, но он никогда не хотел, чтобы тебе причинили вред. Признаю, что не уделял ему достаточного внимания, и мне будет нелегко простить себя за это, к сожалению, я могу просматривать только ограниченный объем данных от снарков, и я ошибочно предположил, что Бинжэймин и архиепископ Мейкел будут пристально следить за ним. Очевидно, они тоже думали, что я буду наблюдать за ним. Вот как весь этот заговор умудрился проскользнуть мимо всех нас, и это только подчеркнуло, насколько важно, чтобы никто из нас ничего не принимал как должное. Но я прокручивал и пересматривал некоторые разведывательные кадры, которые я лично раньше не просматривал, и некоторые из них включают вашего дядю.

— Не имею ни малейшего представления, насколько его план был продиктован амбициями, а насколько он был продиктован истинным ужасом от вашего неповиновения церковной иерархии; если уж на то пошло, я до сих пор не уверен, как он вообще связался с Хэлкомом. Должен был быть посредник, и кто бы это ни был, уверен, что он все еще здесь. Может быть, мы с Совой сможем выяснить, кто это был, продолжая просматривать записи снарков, или, может быть, Бинжэймин найдет его. Но знаю, что твой дядя был непреклонен в том, чтобы проследить за тем, чтобы тебя схватили живой. Это то, что привело его в святую Агту, и это то, почему Хэлком убил и его самого.

— Не оправдывай его, Мерлин, — печально сказала Шарлиэн. — Я всегда знала, что он любит власть. Да, он поддерживал меня, но это было отчасти потому, что без его отношений со мной он не стоял бы по левую руку от трона. Если бы он позволил отстранить меня, те же самые люди отстранили бы его из-за того, как он и Марак работали с отцом, и это означало, что он потерял бы этот доступ к власти. Да, он любил меня… но эта любовь всегда шла в тандеме с его собственными амбициями, и это никогда по-настоящему не испытывалось на прочность. Не так, как это было, когда я решила выйти замуж за Кэйлеба и бросить вызов Церкви. И когда пришло испытание, он выбрал то, что выбрал. Это сделал не кто-то другой, и из всего, что ты сказал, он, должно быть, был тем, кто пошел к сторонникам Храма, а не наоборот. Каковы бы ни были его доводы, каковы бы ни были его мотивы, он все равно был предателем… и я все еще стояла у него на пути.

— Поверь мне, — сказал ей Кэйлеб, —