Раздражающие успехи еретиков - Дэвид Вебер

— Конечно, — успокаивающе сказал Мерлин. — Я не спускал с нее глаз всю обратную дорогу до Корисанды, и Сихэмпер не теряет времени. Он лично сидел с ней, пока послал одну из монахинь в бухту, а капитан Хивит привел две полные роты морских пехотинцев в конвент под своим личным командованием, чтобы забрать ее. Сейчас она уже на пути к возвращению на «Дансер», а Хивит и Сихэмпер наблюдают за ней, как великие драконы за единственным детенышем.

— Слава Богу, — горячо пробормотал Кэйлеб, закрывая глаза. Затем он выпрямился, встал и положил руки на плечи Мерлина.

— И спасибо тебе, Мерлин Этроуз, — тихо сказал он, глядя в темно-синие глаза Мерлина. — Я уже задолжал тебе гораздо больше, чем когда-либо мог надеяться вернуть. Теперь… — Он покачал головой. — Ты не будешь очень возражать, если мы назовем нашего первого сына Мерлином? Или, — он внезапно ухмыльнулся, — нашу первую дочь Нимуэ?

— Любое имя, вероятно, вызвало бы у некоторых удивление, но я был бы польщен.

— Хорошо!

Кэйлеб слегка встряхнул его, затем отступил назад и глубоко вздохнул.

— Понимаю, почему ты сказал, что я должен быть хорошим актером. Как можно вести себя так, будто ничего не произошло, когда менее пяти часов назад свора сумасшедших пыталась убить мою жену?

— Я не знаю, — честно ответил Мерлин, — но так или иначе, вам придется это сделать. С другой стороны, возможно, вы уже создали для себя небольшое прикрытие. Эта история с отправкой меня для передачи сообщения была хорошим предисловием.

— Ты видел это, не так ли? — Кэйлеб криво ухмыльнулся ему, его лицо начало понемногу терять свой пепельный оттенок. — Я полагал, что один из твоих снарков будет присматривать за мной, где бы ты ни был.

— Конечно, я это сделал. И поскольку вы никому не сказали, что это было за «сообщение», вы можете продолжать не говорить им. Пусть все они думают, что у вас больше утюгов в огне, чем они знают. И поскольку вы не собираетесь говорить им, что это было за послание или кому оно было адресовано, большинство из них приложат, скажем так, свои собственные… творческие усилия, в зависимости от вашего настроения.

— Это сработает для всех, кроме Нармана, — немного кисло сказал Кэйлеб. Мерлин приподнял бровь, и Кэйлеб усмехнулся.

— Не пойми меня неправильно. Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал мне, что я действительно признаю, что мне нравится этот человек, я бы сказал ему, что он сумасшедший. Однако так получилось, что он мне действительно нравится, и тот факт, что все виденное тобой указывает на его искреннее решение, что его лучшая надежда — быть верным мне, и Шарлиэн только помогает этому. Но этот человек дьявольски умен.

— Кажется, довольно давно я упоминал что-то на этот счет, — мягко заметил Мерлин.

— Действительно, ты это сделал. Но моя точка зрения на данный конкретный момент заключается в полной уверенности, что он уже пришел к выводу, будто способности «сейджина Мерлина» еще более необычны, чем предполагают все «дикие истории» о нем.

— Ни капельки не удивлюсь, если вы правы насчет этого. — Мерлин пожал плечами. — Одна из проблем, когда вы используете особенно острый нож, заключается в том, чтобы держать пальцы подальше от лезвия.

— Должен сказать, что ты относишься к этому моему подозрению слишком спокойно.

— Если я не приму это спокойно, лучше не будет, — указал Мерлин. — И если предположить, что человек не запаникует, если узнает немного больше правды, тогда он будет еще более полезен как аналитик. Не говоря уже о том факте, что мы сможем поделиться с ним еще большим количеством исходных данных.

— Должен ли я предположить из этого, что ты думаешь о том, чтобы познакомить его с историей, которую мы рассказали Пейтеру, и остальными деталями?

— Я действительно так и думаю. На самом деле, считаю, было бы неплохо попросить Нармана вмешаться.

— Прямо сейчас? — глаза Кэйлеба расширились, и Мерлин снова пожал плечами.

— До тех пор, пока мы можем сохранять слои наших историй прямыми, — сказал он с кривой улыбкой. — Давайте посмотрим. Мы скажем Фрэнзу и остальным сотрудникам, что вы отправили меня с сообщением какому-то неизвестному агенту на другой стороне. Они передают это остальной армии, если кому-то интересно, куда я исчез. И мы расскажем ту же историю Чермину и остальным вашим офицерам, что также поможет объяснить, почему вы хотели видеть Нармана. В конце концов, кто может быть лучшим советчиком, когда речь идет о мошенничестве и общей, всесторонней хитрости? Затем мы рассказываем Нарману, что на самом деле я провел утро, сидя в своей палатке и видя святую Агту. Мы рассказываем ему все, что я знаю о покушении на убийство и о том, кто за ним стоял, и спрашиваем его о его реакции и о том, что, по его мнению, было бы наилучшим способом действий. И мы говорим ему, что история с «сообщением» — это наше официальное прикрытие, и что он должен просто сказать любому, кто достаточно неуклюж, чтобы спросить, что он не вправе обсуждать, кому вы могли бы отправлять сообщения или почему вы могли бы это делать.

— У меня начинает болеть голова, когда я отслеживаю, кто знает какую часть нашего текущего набора лжи, — проворчал Кэйлеб. Он на мгновение задумался, затем кивнул. — Думаю, ты прав, — сказал он. — И я ожидаю, что Нарман воспримет это довольно хорошо. Он достаточно умен, чтобы понять, почему мы не могли рискнуть рассказать ему о чем-то подобном, пока у нас не будет возможности оценить, насколько искренне он решил поддержать империю.

— Вот именно.

— Хорошо. Но в таком случае, — Кэйлеб спокойно посмотрел Мерлину в глаза, — расскажем ли мы ему о Холбрук-Холлоу?

— Кэйлеб, мы говорим о дяде вашей жены, — тихо ответил Мерлин, затем покачал головой, осуждая себя. — Мы все знали, что он симпатизирует сторонникам Храма, и мне следовало бы